Манга и философия - С. Титова

Если читатели не ожидают того, что лоликон должен быть источником глубокой правды и вести к мощным социальным изменениям, они, наверное, будут менее критичны к жанру, который вполне предсказуем и не может быть другим. Это обсуждение движется к самой основе того, что мы считаем хорошим искусством, которое является объективной мерой лучшего. «Хорошее» искусство определяется через критический консенсус, через награды и признание, через обсуждения и суд общественности. Это не значит, конечно, что сообщество читателей должно слепо принимать все формы медиа как равно существенные и игнорировать потенциальные размышления о «плохом» и «хорошем». Эти определения так упрощены, что в любом случае почти ничего не значат. Это тот же самый дух, который, возможно, управляет самим существованием секса в манге. Что менее важно, чем само присутствие темы секса,— это реакция на неё: краткосрочная или долгосрочная, значительная или небольшая — какая будет у аудитории. Другими словами, последствия для читателей более важны, чем намерения автора.

Если мы признаем, что, будучи людьми, нам приходится узнавать правду через неправду (свободно определённые — что значит вымышленные — материалы, такие как визуальное искусство, музыка и литература), и эта имитация является основной в процессе обучения, тогда мы определённо должны настроить себя на то, что люди воспринимают мангу как форму искусства и потенциальную возможность приближения к правде. В то же самое время, даже если человек может посчитать ужасающие изображения видом искусства (например, провоцирующие приступы рвоты, проявления крайней жестокости), это ещё не значит, что этот человек пойдёт дальше и обязательно захочет повторить то, что увидел.

Взрослые читатели имеют возможность действовать так, как они считают нужным. С одной стороны, знакомство с так называемыми изящными искусствами ещё не делает человека нравственным. Быть информированным потребителем искусства — не важно, какого именно,— отличающимся широким воображением или прочно основанным на реалиях нашего времени, это значит оценивать, предпочитать, хвалить, критиковать и, превыше всего, задавать вопросы о том, с чем сталкиваешься. Читатели должны помнить об этом, когда входят в такую противоречивую область, как лоликон.

Секс и леденец

Ни слова, ни оригинальное видео песни рэп-группы «Three 6 Mafia’s», получившей награду Academy Award в 2008 году, «Lolli, Lolli (Pop That Body)» («Лоли, Лоли (хлопни по этому телу») не содержит упоминаний о молодых девочках, но они говорят о красивых молодых женщинах, и совершенно определённо «леденец» здесь — не просто кусочек блестящей конфетки на конце твёрдой палочки. От песни рэпера Лила Уэйна «Леденец» до джингла Мика с тем же самым названием леденцы всегда связаны с двумя концепциями, имеющими отношение к лоликону: секс (через предполагаемые действия, совершаемые жадным маленьким ртом — сосание и лизание) и детство (время, когда конфеты не связаны с заботами о дорогостоящих услугах дантистов, диабете и размере XXL).

Сладости легкодоступны, предлагают огромный выбор, полны сахара, недорого стоят — все эти определения можно отнести к юным персонажам лоли-хентай: связь секса и леденцов позволяет провести паралелль создания тем для взрослых, основанных на юношеском содержании. Для кого-то эффект окажется шокирующим, для кого-то смелым и революционным, как когда магазины для взрослых продают плюшевые игрушки (медведей, собачек, обезьян с красными сердцами и гибких кукол), поставленные в рискованные позиции, часто с деформированными и антропоморфными (похожими на человеческие) частями тела. Эта связь чувственности и грязи с невинностью и чистотой порождает когнитивный диссонанс, связанный с грязными формами жанра.

Фактор ЛОЛ в лоликоне движется от меньшего к большему, простое изображение очень юных людей, детей, крошек, едва начавших ходить, и даже грудных малышей — в сексуализированном виде, скрыто или явно. Хотя эти изображения не являются умышленно смешными, часто многими читателями они воспринимаются как нелепые, даже как одна из форм социальной пародии. Немногие могут возбудиться от изображения крошечного ребёнка в спадающем летнем платье или бикини. Юмор может снимать сексуальное напряжение, делая более живыми и разнообразными самые драматические сценарии, но он также может опошлить то, что должно восприниматься серьёзно. Тем же самым способом защитники лоликона могут сказать, что поскольку это искусство может быть таким легкомысленным и веселящим, как изображённые в нём дети, критики должны спуститься с высот морали и знаний, которые не требуются, поскольку не требуется, чтобы все искусства соответствовали классическому идеалу «dulce et utile» (сладкий и полезный, развлекательный и образовательный). Эти фанаты, говоря другими словами, просто хотят свою конфетку, независимо от того, насколько лично и социально это будет полезно.

Литературная основа Лолиты

Роман, написанный русским по происхождению американским академиком, представляет собой исследование запрещённой страсти Гумберта Гумберта, европейца средних лет, к американской девочке Долорес Гейз (он её называл Лолита, Ло и Долли).

Книга художественная и написана в плотном лирическом стиле, почти противоположном манге, которая так удобоварима для читателей благодаря бесконечному потоку картинок и редкости слов. Настоящее имя Лолиты, Долорес, происходит от испанского слова, обозначающего боль и страдание, «долор». Она причиняет много боли своему старшему поклоннику (вот почему мы можем звать её лолипоп (леденец), так Гумберт притворялся её отцом перед другими людьми). Конечно, она не причиняет боль преднамеренно. Её почитатель в основном сам является источником своей боли, он представляет Лолиту реинкарнацией своей детской любви Аннабель Ли. Это имя является ссылкой к известному стихотворению Эдгара Аллана По «Аннабель Ли». Обе Аннабели умерли юными, а мужчины, которых они оставили, продолжали страдать долгие годы, полные скорби и неутешимой меланхолии.

Фетишем Гумберта является юность Лолиты, но его понимание — это не желание разрушить невинность настолько глубоко, чтобы познать саму природу невинности и играть с её испорченностью. По сути, сюжет полон философской и интеллектуальной глубины, это не просто история мужчины в возрасте, который хочет. Гумберт использует Лолиту для того, чтобы пересмотреть наиболее важные философские вопросы своего существования. Эта книга о наслаждении эго и воспоминаниях прошлого. Ирония заключается в том, что он совершает это не путем отрицания тела, а скорее, обнимая его, точнее, её.

Роман «Лолита» был опубликован в середине двадцатого века — во время, на Западе запомнившееся как время послевоенного изобилия (время бэби-бума) и сексуального самоосмысления (с выпуском доклада Кинси), а также с поднявшимися во время «холодной войны» страхами вторжения, идеологической обработки и потерей контроля. Текст получил известность у всемирной аудитории. Не столько из-за самой по себе Лолиты, сколько из-за очень возбуждающей разницы между более старшим космополитичным мужчиной и слабой, земной, незащищённой женщиной (что соответствует устаревшему патриархальному архетипу).

Помимо лоликон манги и аниме, книга Набокова вдохновила множество побочных культурных движений в Японии и других странах, включая моду,