Когда приходит шторм - Карина Шнелль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После я лежала, тесно прижавшись к Джеку. Он обвил меня рукой, а моя голова покоилась на его груди. Джек дышал спокойно и размеренно. Губы касались моего лба, и время от времени снова нежно целовали его. Гаснущее пламя камина отбрасывало на стены танцующие сполохи и заполняло комнату мягким светом. Тихонько потрескивали угольки; снаружи бушевала непогода, однако она не могла навредить нам в уютном логове.
Я погружалась в дрему. Тело было тяжелым и утомленным, однако соскальзывать в сон не хотелось – хотелось полностью насладиться чувством защищенности. Я купалась в тепле и ощущала себя совершенно счастливой. Пусть это счастье не кончается. К тому же мысли продолжали вращаться вокруг недавних событий – мы провели ночь вместе, это должно что-то значить для обоих. Ведь теперь все изменилось.
– Джек! – прошептала я.
– М-м?
– Ты не спишь?
– Уже нет.
Я помедлила. От волнения желудок сжался в тугой узел. Однако я прогнала из мыслей осторожность и собрала свое мужество. Хотелось немедленно узнать, в какой точке отношений мы находимся. Иначе не смогу заснуть.
– Давай вернемся еще раз к тому самому разговору. Действительно все прощено и забыто?
Он тихо засмеялся. Грудь завибрировала подо мной.
– Вообще-то ты мне ничего особо ужасного и не сказала.
Я слегка высвободилась из объятий, чтобы заглянуть Джеку в глаза.
– Тогда почему наше знакомство началось так катастрофично? Я не могла избавиться от ощущения, что ты меня не выносишь. И прежде всего потому, что из тебя невозможно было слово вытянуть!
– Я полагал, если как можно меньше подставляться, ты рано или поздно станешь придерживать язык. Тогда я познакомлюсь с настоящей Марли. Которая не прячется за колкими фразочками.
– Ха-ха! Весьма остроумно. – Я ущипнула его за сосок.
– Ой! – Он вздрогнул. – Нет, совершенно серьезно. По-моему…
Джек запнулся.
– Ну и?.. Можешь сказать мне все.
Он вздохнул и поцеловал меня в лоб еще раз.
– Не пойми меня неправильно, но, по-моему, ты излишне скоропалительно судишь о других. Один раз взглянула, и вот я уже типичный «лесоруб». Прекращай раскладывать всех по полочкам. Добром такое никогда не кончается. Разве ты сама хочешь, чтобы на тебя наклеивали ярлык, видели только девушку из большого города и ничего больше? Я ведь тоже сперва отнесся к тебе с предубеждением.
«Или видели только дочь отца-алкоголика, которую вырастили бабушка с дедушкой», – с горечью подумала я. Эту часть информации обо мне, хранящуюся в потайном ящике, Джек пока не знал. Именно потому – а еще по причине цвета кожи – в школе я всегда держалась особняком и постепенно не смогла больше выносить сочувственные взгляды окружающих и приучилась надевать на себя маску сплетницы и болтушки. Я не испытывала потребности в чужом сострадании, в том числе со стороны Джека. Вплоть до сегодняшнего дня никого не впускала к себе в душу. Потому мои попытки выстроить отношения терпели крах. В том числе и последние, с Дэном. Я в очередной раз вспомнила упреки, которыми тот осыпал меня вдогонку. Большая часть из них попала в точку.
Ты не создана для серьезных отношений, Марли. Ты не знаешь, что такое привязанность…
У тебя слишком рано отобрали способность доверять людям…
Горло сжалось. Я сглотнула. Ни в коем случае не повторю эту ошибку с Джеком.
Надо признать, что Джек прав. С первого дня своего появления здесь я вела себя предвзято и слишком поспешно выносила суждения о нем и о других. Даже если задним числом осознала это, продолжала гнуть собственную линию – прежде всего когда дело касалось меня самой. Джек в моем понимании был тупым лесорубом из маленького городка, а я – печальной сломленной девочкой, которая не заслуживала, чтобы на нее взглянули дважды. Такой я видела себя. И всегда полагала, что окружающие воспринимают меня соответственно.
Когда речь шла о других людях, я никогда не привносила в «раскладывание по полочкам» злой умысел, да, собственно, и не задумывалась об этом. Однако время, проведенное в Сент-Эндрюсе с Джеком и его друзьями, изменило мое мировоззрение. Я опять смогла смотреть в зеркало, не стараясь видеть лишь то, чего во мне нет. То, что у меня отобрали. То, что я никогда иметь не могла. Или то, что, по моему убеждению, видели во мне другие. Вдруг появился шанс заполучить все, о чем я лишь втайне мечтала.
Благодаря Джеку.
От этих мыслей стало тепло, и я крепче прижалась к нему.
После сегодняшнего вечера стало наконец ясно: то, что произошло между нами, – больше чем простой флирт. И теперь я должна честно рассказать Джеку о себе. Кто я на самом деле и откуда. Какой балласт принесла с собой. А в первую очередь почувствовала сильную потребность поведать ему, от какого груза смогла сегодня избавиться. Я надеялась, после этого он и дальше будет видеть меня такой, как сейчас. Ни в коем случае нельзя растерять то, что произошло между нами. Потому важно, чтобы Джек увидел меня настоящую. Со всеми заморочками.
Джек дышал спокойно и размеренно, однако я знала – он ждет. Опять дал мне время, позволил выбрать момент, когда буду готова.
Я покашляла, чтобы протолкнуть ком в горле.
– Ты прав. Я бы тоже не хотела, чтобы на меня наклеили ярлык. Каждый заслуживает шанса рассказать свою историю… – Я запнулась и сделала глубокий вдох. Голос предательски дрожал. – К сожалению, до сих пор ты знал меня лишь отчасти.
Джек помолчал секунду и затем ласково спросил:
– Ты решила рассказать мне остальное?
Я кивнула, подбирая нужные слова.
– Речь пойдет не просто о какой-то там девушке из большого города, выросшей без матери. – В конце концов, не одна она такая.
Я закашлялась и сморгнула внезапно нахлынувшие слезы. А потом рассказала ему все. О детстве с отцом, которого сгубило пристрастие к алкоголю. О дедушке с бабушкой, которые забрали меня к себе и постарались оградить от собственного сына. О своем отношении к человеку, который отличался склонностью к насилию еще до того, как спился. Я призналась, что понимаю, почему мама ушла от него. И что сама была недостаточно сильной, чтобы вычеркнуть из жизни токсичного отца.
До сегодняшнего дня.
Я рассказала ему о множестве назойливых звонков, о психологическом терроре, которому подвергалась всю жизнь через неравные промежутки времени – всякий раз, когда отец вспоминал, что у него есть дочь. Наконец дрожащим голосом я поведала о сегодняшнем телефонном разговоре. О своей храбрости и решении навсегда покончить с прошлым. О том, что я заслужила право на счастье.
Джек выслушал меня молча. Только время от времени крепче прижимал к себе. Я ощущала, как его сердце яростно стучит в груди, как порой учащается дыхание. Однако он позволил мне закончить. Только когда умолкла, поцеловал – долго и проникновенно.
– А я и понятия не имел… – прошептал он и прижал меня к себе, зарылся в волосы и так удерживал некоторое время. Потом наконец немного отодвинулся, чтобы видеть мое лицо. В отсветах камина его глаза блестели. – Спасибо, что рассказала. Представляю, как тебе было нелегко.
Я нерешительно кивнула.
– Мне тоже очень хотелось, чтобы ты обо всем знал.
Джек смахнул прядь волос у меня с лица и поцеловал в висок, а затем снова со вздохом привлек к себе.
– Еще никогда я не встречал человека более сильного, чем ты, Марли.
Слова меня настолько тронули, что глаза увлажнились. Однако на сей раз это были слезы радости.
Я уютно устроила голову у Джека на сгибе локтя. В груди разлилось тепло, сердце распирало от избытка чувств – почти до боли. Веки постепенно отяжелели. Прислушалась к спокойному дыханию Джека – он устал и заслужил отдых. Вероятно, теперь, облегчив свою совесть, я тоже наконец смогу спать крепко.
Я вслушивалась в дождь, в постепенно стихающие порывы ветра, в потрескивание последних языков пламени в камине, пока не сморила усталость. И впервые за неделю провалилась в глубокий спокойный сон без кошмаров.
25. Джек
Я ощутил на лице
