Репетиция Апокалипсиса - Сергей Козлов

— Понимаю. Откуда вы здесь появились?

— Просто шёл мимо. Еду на Афон. Надо было посетить здесь нескольких друзей и выполнить кое-какие просьбы. Шёл мимо и услышал боль.

— Я так громко думаю?

— Ты так сильно страдаешь…

— Вы умеете это чувствовать?

— Каждый умеет.

— Может, вы ещё можете предсказывать будущее?

— Каждый может.

— И каков прогноз? — я обвёл выразительным взглядом окружающий пейзаж.

— Зачем спрашиваешь, если сам знаешь…

— У меня такое чувство, что я специально встречаю людей, которые чувствуют то же самое, что и я.

— Всё в руках Божиих, — старец взял мою руку в свою ладонь, и сердце моё в ответ дрогнуло. Дрогнуло и потом сжалось, сжалось с жалостью и выстрелило во все аорты, артерии, капилляры сокрушительной волной живого тепла. Нет, не того, которое определяется температурой, а того, которое сопряжено с самой жизнью. Которое, наверное, можно назвать энергией жизни. Волна прокатилась в одну сторону и снова вернулась в сердце, а там уже стала пульсирующим раскаянием. С каждым ударом сердца — всё шире и больше. И наконец — оно достигло глаз. Я плакал. И вдруг понял, чего я ждал все эти дни на берегу чужого моря. Я ждал слёзы… Старец продолжал держать мою руку, и я буквально чувствовал, как часть моей боли уходит к нему, и потому плач мой был не безутешным со сдавливающими горло рыданиями, а каким-то удивительно просветлённым. В ладони старца я ощутил объём вечности. Прошлое, настоящее, будущее — потеряли смысл, если он у них вообще был.

Тщета… Сколько тщетных усилий делает человек в жизни? Куда уходит эта энергия, какие чёрные дыры вселенной заполняет? Учитывая их результат в объёме и значении вечности — они почти все тщетны. Кто-нибудь скажет: и что теперь — сидеть, сложа руки? Нет, конечно. Нужно просто постараться не давать быть злу. Для начала — в себе.

— Не умирай в себе. Помнишь, Спаситель говорил: пусть мёртвые погребают своих мертвецов. Не умирай, или с твоим знанием на границе миров ты будешь погребать мёртвых…

Сказал мне это старец или я придумал это позже, как объяснение своей слабости?

Когда я, в конце концов, встал и повернулся спиной к прибою, то вдруг увидел, что лестница будто бы ведёт из моря в гору, в небо… Надо было идти по ней».

4

Даша давно не была в школе, которую окончила. Первые две встречи выпускников всегда собирают почти весь класс, но потом пути-дорожки всё больше расходятся. И потому, когда девушек и женщин стали высаживать из машины около школы, она была несколько удивлена. Лишь потом поняла, что здесь происходит. Женщин сортировали на входе, где вместо привычного охранника сидел плешивый толстяк в очках, внимательно рассматривая каждую из них, делая пометки в каком-то журнале, а рядом с ним стояли два верзилы, которые не скрывали своего вожделения и отдавали команды:

— Так, эту в спортзал!

— Вон ту сразу в кабинет, там охранники уже ждут, а потом можно направить на кухню… ха-ха-ха…

— Эту в актовый, пусть готовится к смотру…

— К какому смотру? — спрашивала девушка.

— Смотру строя и песни! — гоготали они в голос.

— Зал актовый, значит, к актам готовится, — добавил какой-то остряк.

— Надо, дамочки, продолжать род человеческий, — комментировал свои записи очкарик. — Многим из вас повезёт, вы станете сменными жёнами руководящего состава. Так сказать — наш генофонд! Так что прихорашивайтесь, тело бодрите, а то идёте, как будто покойнику последний поклон отдать. Бодрее, девушки, бодрее! У-ти какая высокомерная! А фигурка-то ничего… М-да-с… Ну — в актовый, в актовый… — сопроводил он Дашу, и тут же переключился: — О, полновата. За холестерином почему не следим? Ну, впрочем, и на таких любители есть. Я, например. Отведите-ка пока её в сторонку. Ну, чего испугалась? Дополнительный паёк получать будешь. Я, как-никак, управляющий делами администрации. Давай, следующую…

— Антиутопия какая-то… — пробормотала Даша, когда её грубовато подтолкнули в спину на входе в актовый зал, где командовала дама лет пятидесяти с выражением лица подчёркнуто деловой женщины. Типичный партийный функционер, системная тётка. Таких можно втыкать в любой департамент, как универсальный болт, они везде будут на месте, везде докажут свою нужность. Если не профессиональными качествами, то рвением и способностью отдаться по первому требованию.

— Девоньки, рассаживаемся пока. Так, вон второй ряд ещё свободен. Рассаживаемся, я всё объясню.

— Это что, начальница будущего борделя? — спросила стоявшая рядом с Дашей блондинка.

— Странно, — и себе и ей попыталась ответить Даша, — таких-то почему сразу не прибрали куда нужно?

— А куда ей нужно? — не поняла блондинка.

— В ад, куда ж ещё.

— Ну, подруга, она сначала нас с тобой туда отправит. Видишь, как выслужиться старается. У неё ведь явно предельный возраст. А подтяжки-то на лице заметно… Ещё и, наверное, грудь силиконовая…

— Тебя это так волнует? — поморщилась Даша.

— Да нет, думаю, как слинять отсюда. Меня Анжелой зовут, — блондинка по-мужски протянула руку. — Да не смотри так, мне самой моё имя не нравится. Ан-же-ли-ка… — притворно сюсюкнула она. — Спасибо, папочка, ничего более, прости Господи, эротичного придумать не мог. Бантичек на кудряшках! Тьфу! Педофилия, а не имя… — Она выплюнула на пол жевательную резинку, отчего Даше стало неприятно.

Вспомнилось вдруг, что этот самый пол в актовом зале ей с одноклассницами приходилось мыть, когда выпадало дежурство после дискотеки. Мыть да отскребать вот такие выплюнутые и растоптанные не по разу комки жвачки. Анжелика заметила выражение лица Даши и скривилась:

— Слышь, не до культуры…

Их заставили сесть на какой-то ряд, потом дама потребовала тишины и объявила, что сейчас в зал придут представители чрезвычайного правительства. Ждать долго не пришлось. Не успели пошушукаться с соседками, как, браво топая бёрцами, в междурядье вошли крупные ребята с автоматами наперевес. Между ними шли мужчины, которых Даша про себя называла «системными мальчиками». Этакие заточенные правильные лица, отражающие собачью готовность выполнять поставленные задачи. Короче, прямые родственники тётки-организатора. В самом центре шествовал дяденька в заметно дорогом костюме с уникально отталкивающей внешностью. Нет, в чертах его лица всё было правильно, лишь мимика, как таковая, отсутствовала. Подобные лица называют «каменными». И только чёрные глаза из-под седых кудрявых бровей буквально таранили любой встречный взгляд. Смотреть в эту мрачную пустоту было страшно. Даша опустила глаза, а дама в этот момент объявила:

— Сейчас перед вами выступит глава чрезвычайной администрации Леонид Яковлевич Садальский, — было слышно, как она торопливо процокала в сторону, освобождая место в центре сцены.

— Я не буду говорить долго, — зазвучал стальной баритон. — Всем понятно, что анархия в человеческом обществе недопустима, поэтому люди, у которых есть реальный и положительный опыт эффективного управления, организуют наше жизненное пространство. Меня избрали главой временной чрезвычайной администрации…

В этом месте надо было спросить, кто избрал, но никто из присутствующих не решился. Некоторые девушки, как и Даша, вообще не решались смотреть на сцену. Может, наивно полагали, что их не прошьют, как из крупнокалиберного пулемёта, тяжёлым чёрным взглядом.

— До определения ситуации в стране в целом, в мире в целом, вся власть принадлежит временной администрации. Любые проявления анархии и самоуправства будут жёстко пресекаться. Будут организованы общественные работы и справедливое распределение продуктов. Теперь о том, почему вы здесь. Вы такие молодые, красивые и перспективные, что должны понимать — вы станете началом новой цивилизации. Мы будем вас беречь и охранять, обеспечивать всем необходимым.

— А му-жи-чи-ны? — сально растянула девушка с первого ряда.

— Все нормальные мужчины уже при деле, — не глядя на неё, ответил Садальский. — Лучшие из них станут генофондом. Я лично буду контролировать это направление. Потомство должно быть здоровым и жизнеспособным. Те, кто намерен вымаливать себе что-нибудь, — он сделал многозначительную паузу, — у высших сил, может продолжать. Но кормить дармоедов мы не будем. Жизнь стариков будет зависеть от их работоспособности. Жизнь младенцев — от их здоровья.

— Как в Спарте? — спросил кто-то.

— Мы не живодёры, — при этих словах Садальского Даша не удержалась и посмотрела ему в лицо, заметив, что правый глаз у него смотрит совсем в другую сторону. Он вообще выглядел мёртвым, словно покрытым плёнкой, и чуть запавшим. — Никого со скалы сбрасывать не будем. Но и содержать не собираемся. Сегодня мы взяли под контроль топливо, продукты, воду… Кстати, воду из кранов скоро можно будет пить. Мы сообщим об этом. И ещё мы планируем в течение двух дней наладить связь. В том числе с внешним миром.