Властитель Дерини - Кэтрин Куртц

Дерри постарался ничем не выдать свой гнев, но догадался, что это ему не очень удалось. И все-таки пусть Венцит увидит, что с ним не так просто справиться. Если он думает, что Дерри сдается без борьбы, то…

Венцит сделал шаг вперед, и Дерри застыл. Тяжело вздохнув, он заставил себя твердо встретить взгляд чародея и был удивлен, когда Венцит чуть-чуть отступил назад. Ему было страшно смотреть на то, как Венцит поглаживает рукоятку кинжала.

— Ну что, — произнес Венцит, вытаскивая кинжал и ловко вертя его в пальцах, — вы явно вздумали мне перечить, а? Считаю своим долгом предупредить: с меня довольно. После всех тех рассказов о вас я начал было опасаться, что вы меня разочаруете. А я так не люблю разочарований.

Не успел Дерри как-то ответить на эти слова, как Венцит неожиданно приблизился и приложил острие кинжала к его горлу. Он некоторое время внимательно всматривался в лицо Дерри, потом усмехнулся и, переместив кинжал к верхней застежке его куртки, перерезал кожаный ремешок. Дерри сначала уставился на обрезок, а потом безучастно смотрел, как Венцит, медленно продвигаясь вниз вдоль ряда застежек, перерезал их по очереди со словами:

— Знаете ли вы, Дерри, — вжик, вторил клинок, — я всегда удивлялся, — вжик, — как это Аларик Морган добивается такой преданности от своих соратников, — вжик, — или этот Келсон и его предшественники, эти странные Халдейны, — вжик, — немногие, между прочим, могут позволить себе вот так вот сидеть передо мной, как вы, и отказываться от беседы, зная, какие это сулит неприятности, — вжик, — не каждый сможет сохранять верность своему сеньору, даже если тот далеко-далеко и нет никакой надежды, что он придет на помощь.

Клинок Венцита зацепил очередную застежку уже на уровне груди и чуть было ее не перерезал, но тут на что-то наткнулся, лязгнул металл о металл. Венцит приподнял бровь и с притворным удивлением воззрился на Дерри.

— А это что такое? — спросил он, задумчиво склонив голову. — Дерри, мой кинжал на что-то наткнулся, что там? — Он попытался сделать разрез ниже, но снова раздался металлический лязг.

— Как ты думаешь, Ридон, что у него там?

— Понятия не имею, сэр, — пробормотал тот, отделившись от стены и лениво приблизившись к Дерри с другой стороны.

— И я тоже, — промурлыкал Венцит и, зацепив кинжалом цепочку, начал осторожно вытягивать ее, пока не показался тяжелый серебряный медальон.

— Это амулет? — спросил Венцит. Уголки его губ чуть дрогнули. — Ридон, как трогательно. Он носит его у самого сердца.

— Интересно посмотреть, — хихикнул Ридон, — от какого это святого он надеется получить защиту, сэр. Мы-то знаем, что от вас никто не защитит.

— Правильно, — согласился Венцит; разглядывая медальон, он поднес его к самому носу. — Святой Камбер?

Глаза его потемнели, когда он поднял тяжелый взгляд на Дерри, и у того сердце оборвалось. Венцит принялся медленно и сосредоточенно разглядывать слова, выгравированные по краю диска. С оттенком презрения в голосе он произнес по слогам:

— «Сохрани нас от всякого зла…»

Венцит с силой сжал в кулаке серебряный диск и потянул за цепочку, приблизив лицо Дерри прямо к своему.

— Ты что, Дерини, что ли, малыш? — прошептал он, и Дерри холодом пробрало от этого шепота. — Ты ждешь помощи от святого Дерини, мой маленький глупенький друг. Ты что же, думаешь, что он защитит тебя от меня?

Венцит стал закручивать цепочку, и Дерри начал задыхаться.

— Не хочешь отвечать, малыш?

Дерри казалось, что эти ужасные глаза пронизывают его душу, и молодой лорд-гофмейстер, вздрогнув, отвел взгляд. Он услышал, как Венцит презрительно фыркнул, но так и не смог заставить себя вновь посмотреть в эти вызывающие глаза.

— Ну ладно, — тихо пробормотал Венцит. Цепочка еще сильнее врезалась Дерри в кожу, и тут Венцит резким движением разорвал ее — голова Дерри откинулась назад, он вскрикнул от боли.

Остатки цепочки, раскачиваясь, свешивались с белых длинных пальцев колдуна. Шея у Дерри горела. Зато внутри у него все похолодело, когда он осознал, что Венцит завладел медальоном Камбера. Теперь ему не на что больше надеяться. Защитные чары разрушены. Он остался один. И Морган никогда ни о чем не узнает.

Он тяжело вздохнул и безуспешно попытался успокоить свое сердце, рвущееся из груди.

Когда долгая молитва закончилась, Морган вернулся из глубин транса и открыл глаза. Нужно было собраться с силами: сейчас ему предстоит встать и продолжить церемонию, давая связные ответы. Никто не должен догадаться, что последние пять минут с ним творилось что-то необычное. Нельзя возбудить ни малейшего подозрения.

Моргану казалось, что он коснулся сознания Дерри, правда, он не был вполне уверен в этом. Было похоже, что Дерри старался прорваться к нему, но его прервали. А когда он попытался проникнуть глубже, то в сознании его возникло на миг чувство дикого страха — но понять, чем был вызван этот ужас, он не успел.

Он успокоился, призвав на помощь силы Дерини, снимающие усталость, и заставил себя поднять голову и встать на колени, когда к нему подошли священники. Заметив, что Дункан выжидающе смотрит на него, он оправил лиловую мантию, надетую поверх белой туники, и осторожно, одними глазами попытался ободрить кузена, но тот все-таки понял: что-то не так, ибо прочел тревогу на лице кузена, преклонившего колени перед высоким алтарем. Морган снова старался собраться с мыслями, когда Кардиель начал новую молитву.

— Ego te absolve… Отпускаю тебе грехи, Аларик Морган, прощаю, и освобождаю тебя от обвинений в ереси и ото всех остальных обвинений и наказаний, которым ты подвергся. Сим возвращаю тебя в лоно Матери нашей, Святой Церкви.

Морган воздел руки в благочестивом жесте, как того требовал обычай, думая о том, что, если ему не удалось ничего понять за эти короткие минуты контакта, он должен попробовать еще раз, потому что, судя по всему, с Дерри произошло что-то страшное.

Но что? И насколько глубоко он может погрузиться в транс сейчас, находясь в соборе?

Два священника снова подхватили его под локти, помогая подняться. Слева от него так же помогли подняться с колен Дункану. Морган взошел на одну ступеньку и снова преклонил колени, так же поступили и Дункан по левую руку от него, и Кардиель, стоящий перед ними. Настало время главной части церемонии — возложения рук. Морган склонил голову и постарался ни о чем не думать, чтобы все-таки, несмотря ни на что, отвечая на вопросы, не ударить в грязь лицом. Он прислушивался к древним словам, слетающим с уст Кардиеля, простертые руки которого медленно опускались на их головы.