Eurocon 2008. Убить Чужого - Сергей Лукьяненко

— Это здорово, — сказал Бу и снова заснул.

Дождь забарабанил по брезенту так, что Аська не услышала, как зазвонил телефон в кармане Фёдора, а только увидела, как он поднёс к уху трубку.

— Да, — донеслось сквозь капельную дробь. — Нет. Не дума. — С минуту он молчал и слушал. — Хорошо. Да, это реально. Да. Не понял? Зачем? А-а. Сколько? Всего три? Жмоты. Ладно, сделаю. — Он сложил трубку и сунул в карман. Обернулся. — Бизнес. Они называют это бизнес…

Стёкла заливало, и Аська никак не могла понять, где они едут. Кажется, Обводный…

— Туточки, — сказал Фёдор. — Ближе не подъехать. Ну да там обсохнете, внутри. Из темноты и водных струй проступали два столба — наверное, остатки былых ворот. За столбами угадывалось здание, тёмное, суровое, и только вход под козырьком освещён был бессильной красноватой лампой. Под дождём надо было пробежать метров десять.

— Держи. — Костя передал Аське Бу, вылез, принял Бу, свободной рукой подстраховал вылезающую Аську. Передал ей Бу, полез за рюкзаком, закинул его за спину, потом наклонился за сумкой, которая стояла на переднем сиденье. Внутренность уазика была темна, светилась только приборная доска. И в этом зеленоватом свете Аська увидела, как Фёдор быстрым движением выхватил откуда-то снизу пистолет, два раза негромко выстрелил в Костю, потом ухватил его за лямку рюкзака, втянул в кабину и газанул с места. Дверь оставалась открыта, ноги Кости волочились по воде.

Аська даже не закричала. Из неё просто вышел воздух. Может быть, получился всхлип.

Потом машина полыхнула рубиновыми огнями, остановилась, вернулась. Аська рукой прикрыла Бу лицо. Но никаких выстрелов не последовало, из машины вылетел пистолет и упал к Аськиным ногам.

Уазик с рёвом унёсся.

Она наклонилась и подняла пистолет. Он был тёплый.

— Анна Владимировна, — сказали сзади. — Отдайте, пожалуйста. Это был следователь Порфирьев.

Она почувствовала, как его пальцы уверенно отбирают у неё оружие. Потом Порфирьев достал большой платок и стал протирать пистолет.

— Дурак. Хотел убийство на вас повесить. Кто же ему позволит… Пойдёмте, пожалуйста. Вас ждут.

— Кто? — спросила Аська, но совсем неслышно. На большее давно не хватало сил.

Внутри, сразу у входа, кто-то подал ей полотенце, она машинально вытерла лицо и волосы. Потом посмотрела на Бу. Бу не то чтобы спал — но он не шевелился. Смотрел куда-то вверх. С ним такое случалось. Она перехватила Бу в другую руку — и локтем ощутила заткнутый за тугой пояс юбки наган. За все эти дни она успела к нему привыкнуть.

На грани слышимости раздавались ритмичные удары. Аська решила, что это шумит в ушах кровь.

«Костя умер», — подумала она. Внутри ничего не отдалось. Сердце было как пропитанное новокаином — хоть режь его.

(Костя между тем был ещё жив. Фёдор вытолкнул его из машины, протащив метров двести, и сейчас он полулежал на спине, опираясь на рюкзак, и медленно приходил в себя. Боли пока не было, но он по опыту знал, что — будет. «Вот пройдёт шок, и будет боль. Пройдёт шок. Шок можно преодолеть волевым усилием. Нужно сесть. Сесть. Для этого — опереться локтем…» Асфальт закачался, как плот. Костя снова упал и снова потерял сознание.)

— Пойдёмте, — сказал Порфирьев. — Сюда, пожалуйста. Если вам тяжело, давайте я понесу мальчика. Аська, закусив губу, помотала головой.

Они поднялись на второй этаж. В этот момент в кармане у Порфирьева запиликала рация.

— Что? — спросил Порфирьев. — Ну, успокойте его как-нибудь. Что? Совсем с ума посходили? Нет, конечно. Да не знаю я как, решайте сами. Укол, да. Хорошо. — Он повернулся к Аське. — Извините. Тут у нас свои трудности. Но вас это не должно беспокоить.

— Потому что я уже мёртвая, да? — спросила Аська.

— С чего вы взяли?

— Только мёртвых ничто не беспокоит.

— Ошибаетесь, — произнёс Порфирьев почти весело. — Мёртвым некоторым, если хотите знать, потрудней приходится… Пожалуйста, вон туда, по коридору прямо — и в красную дверь.

И пошёл вниз.

(Некоторым мёртвым действительно приходилось потрудней. Ну, не так чтобы совсем мёртвым, конечно… мёртвым условно. Запертый в подвале Стас улучил момент, попробовал выбраться из клетушки, где его держали вместе с мётлами и досками, — но караульные эту попытку пресекли, слегка Стаса побили и засунули обратно, на всякий случай прихватив его наручником к трубе. Теперь он сидел на мокром бетонном полу и куском доски колотил по трубе. Между прочим, не просто чтобы побузить: над самым полом он нащупал грубый сварной шов, и житейский опыт подсказывал ему, что такие швы довольно часто ржавеют насквозь… За все эти дни он много раз успел себя проклясть за то, что сначала так легко, как последний лох, повёлся на дешёвую разводку (это он так себя убеждал; на самом деле он абсолютно не мог понять, в чём состояла разводка и где он лоханулся), а потом, когда надо было просто заорать: «Аська, прячься, спасайся!» — струсил и сказал то, что ему велели. Он никогда не предполагал, что в нём так велик нерастраченный запас самоедства…

Звук последнего удара был отчётливо другой — и тут же в замке каморки заскрежетал ключ. Стас отшвырнул доску…)

Аська только сейчас обратила внимание на то, что стены коридора расписаны узорами и увешаны какими-то странными плоскими куклами и страшными масками. Нарочито неяркий свет низких, у самого пола, светильников не позволял охватить взглядом всё сразу, но то, на что падал взгляд, впечатляло и вместе с тем угнетало — хотя описать и объяснить, что она видит, Аська бы не смогла. Непрерывно перетекающие друг в друга тёмные и светлые силуэты — наподобие «Птиц» или «Рыб» Эшера. И на их фоне — чудовищно изломанные или изогнутые человеческие фигуры, и непонятно, что эти люди делают друг с другом, и хорошо, что непонятно. Пройдя этим коридором, она уже не могла думать ни о чём другом.

Красная дверь выглядела так, будто была измазана кровью, и хотя Аська знала, что настоящая кровь, когда запекается, становится почти чёрной, ей показалось, что она чувствует тяжёлый гниловатый запах. — Ма, — сказал Бу. — Смотри.

И показал глазами вверх.

Она посмотрела.

Под потолком, широко раскинув полупрозрачные крылья, парил на ниточках блестящий, словно облитый ртутью, голый человек с громадным членом и длинным тонким раздвоенным на конце хвостом.

(Костя очнулся второй раз. Теперь он уже чувствовал боль в правом плече и лопатке и в правом же боку, особенно в боку — там словно искрили электрические провода. «Так, — подумал он. — Надо что-то делать, и быстро. Если зацеплена печень, до больницы не доживу». Он левой рукой осторожно полез в нагрудный карман — там был Аськин телефон и отдельно аккумулятор, свой телефон Костя носил в заднем кармане брюк, и аппаратик был недостижим сейчас — как если бы лежал на Луне. Он попробовал пошевелить пальцами правой руки, они не слушались. «Ну и чёрт с ними, обойдусь левой. — Он сдвинул крышечку и, стараясь прикрыть приборчик от дождя, вставил на место аккумулятор, защёлкнул крышку, надавил кнопку — экранчик осветился, Костя ввёл пин-код — вызубрил на всякий случай. — Так, теперь родная ноль-один…» Он не успел нажать кнопочки, как телефон издал громкое «ку-ку!», потом ещё раз и ещё. «Ну, показывай», — подумал он. «Вы понесли наказание средней степени. Вы по-прежнему должны нам четыре поручения», — гласило первое послание. «Позвоните сегодня по номеру 336-57-94, скажите, что готовы взять котов. Коты проживут у вас три недели», — гласило второе. «Вы не выполнили наше поручение и будете жестоко наказаны» — гласило третье.