Eurocon 2008. Убить Чужого - Сергей Лукьяненко

Он перезвонил через полчаса.

— Костя? Слушай… Мы можем встретиться? Я не могу по телефону — очень долго…

Костя на том конце задумался.

— Знаешь, самое простое и быстрое — приезжай ко мне на работу.

— Когда и куда?

— Да прямо сейчас.

Он продиктовал адрес.

Работа называлась «Северо-Западный региональный поисково-спасательный отряд МЧС».

Они сидели на голубом подоконнике. Между ними стояла пепельница. За окном был двор, во дворе выстроились несколько крытых грузовиков.

— Так, — сказал наконец Костя. — Ясно, что ничего не ясно… Что-то подобное я уже слышал, но краем уха. Этих городских легенд сейчас… — Он затянулся в последний раз и с сожалением раздавил окурок. — Во-первых, надо срочно поменять замки. Вот тебе мастер… — Он написал на бумажном квадратике телефон. — Зовут Володя, сошлёшься на меня, он поставит что надо и денег не возьмёт. Это ты сделаешь сразу, как вернёшься. Одновременно с этим позвони в прокуратуру и расскажи про звонок Стаса. Пусть они ломают голову, а не ты. Дальше… — Он задумался. — Дальше — моё дело. Надо будет посоветоваться с одним человеком, но это будет ближе к вечеру. Ничего, если мы потом к тебе приедем?

— Наоборот, — обрадовалась Аська. — Очень даже здорово.

— С ключами осторожнее, — сказал мастер. — Если потеряете — то сделать копию практически невозможно. Только заказывать на заводе, а это полгода пройдёт. Зато и отмычек к такому замку не существует…

По телевизору рассказали, что модный и весь такой гла-амурный певец был похищен рано утром при выходе из ночного клуба, посажен неизвестными в машину и увезён в неизвестном направлении. Введённый в действие план «Перехват», как и положено, результата не дал. Позже машину нашли неподалёку от Варшавского вокзала… Это была та самая древняя «Волга», которую на исходе ночи тормознула Аська.

— А вы уверены, что звонил ваш муж? — допытывался следователь Порфирьев. — Нет, — в который раз отвечала Аська. — Но я уже и не уверена, что тело, которое я опознавала, принадлежало именно ему.

— Есть что-нибудь, с чего можно снять его отпечатки пальцев?

— Да!

У Аськи была привычка: пустые бутылки, банки, пакеты из-под соков совать в отдельный пакет и выносить по мере накопления. Так что бутылка из-под шампанского всё ещё находилась здесь, на кухне.

Потом Порфирьев вяло ругался по телефону с криминалистами. Отпечатки с трупа, как и положено, сняли, но сейчас они куда-то делись. — Ну, снимите ещё раз! — Видно было, что ругаться ему неохота и делает он это просто из чувства долга. Потом он повернулся к Аське: — Так что там за машина?…

— Почему вы сразу-то всё не рассказали? — упрекал её Порфирьев, а Аська разводила руками: и кто бы мне поверил? Порфирьев поднимал лицо к потолку, делал несколько жевательных движений, как будто пытаясь распробовать ситуацию на вкус, а потом словно забывал и о своём вопросе, и об ответе на него. И через некоторое время цикл повторялся.

Они ждали какого-то майора, который занимался похищениями вообще и утренним в частности, а тот всё не ехал и не ехал. Наконец он позвонил и сказал, что расспросит Аську позже, а когда, ещё сам не знает.

— Тогда я поеду, — сказал Порфирьев. — Будьте осторожны. Если кто-то ещё будет звонить, сразу сообщите мне.

— Ну, что? — всё тем же лихорадочно-перехваченным голосом спросил Стас, как только Аська вернулась из коридора; телефон как-то сам собой оказался у неё в руке. — Пытаешься отмазаться перед ментами? Поздно пить боржоми. Значит, слушай внимательно. Сейчас поедешь на почтамт, там на твоё имя до востребования лежит бандероль. Получишь её и отвезёшь на Московский вокзал, положишь в автоматическую камеру хранения. Отправишь по «аське» номер ячейки и код. Должна ты это сделать до трёх часов. Всё ясно? Почтамт — бандероль — вокзал. Марш!

Аська садилась в машину, когда ей позвонил следователь Порфирьев и сердито спросил, какого чёрта Аська морочит ему голову? Ведь это она вчера вечером забрала тело Стаса? — Не поняла, — сказала Аська зло.

В общем, вчера вечером тело Стаса из морга исчезло. Вроде бы его забрала похожая по описанию на Аську женщина, предъявившая серьёзные бумаги. Короче: галопом в прокуратуру, будем сводить концы.

Ничего, ясное дело, свести не удалось: дежуривший вчера санитар был явно не в себе. Аську помурыжили и отпустили.

Из-за этой задержки Аська, как ни торопилась, успеть на вокзал к сроку уже не смогла. То есть она и получила бандероль, и положила её в ячейку (перед этим пометавшись по вокзалу, поскольку найти зал с автоматами оказалось непросто) — но всё это значительно позже трёх. Уже после того, как пришла sms-ка: «Вы не выполнили наше поручение и будете наказаны».

5

Приведённый Костей человек назвался Антоном, и Аська ему не поверила: это имя никак не сопрягалось с внешностью. Человек был худ, остролиц, черноволос и черноглаз; щёки и подбородок заросли настоящей, а не декоративной щетиной. При ходьбе он слегка подпрыгивал, а сидеть спокойно не мог совсем. Какой же это, на фиг, Антон?

— Вываливай ему всё, — сказал Костя. — Если хочешь, я выйду.

— Нет, не надо, — испугалась Аська. — Мне вообще скрывать нечего. Антон, а вы… как бы сказать… кто по специальности?

— Я был на оперативной работе. — Антон слегка улыбнулся. — Ведомство можно не называть? Тем более что его уже расформировали…

— Ася, — сказал Костя. — Это действительно тот, кто тебе нужен. Веришь мне?

— Верю, — кивнула Аська.

И стала рассказывать. Всё, что удалось вспомнить.

— Вот что, ребята… — Антон поскрёб большим пальцем щёку. — Давайте-ка быстро переходите на нелегальное положение. Не знаю, Анна Владимировна, во что вы вляпались и каким образом, но всё это очень опасно. Так мне по крайней мере сейчас представляется. Костя, ты потянешь обеспечивать им укрытия?

— Должен, — сказал Костя.

Антон начал перечислять — больше для Кости, — как именно им надлежит себя вести, что иметь с собой, как снимать квартиры и как из них уходить, а Аська в ужасе осознавала, что вся эта история никогда не кончится, а будет длиться и длиться — прямо в чёрную зияющую бесконечность…

— А ребёнок? — спросила она.

На неё посмотрели как на дуру.

— Надеюсь, что я всё-таки ошибаюсь, — попытался успокоить её Антон. — Но сейчас лучше перебдеть. Знаете, что я больше всего ненавижу? Это когда человек уже понимает, что он в опасности, но делает вот так. — Он зажмурился и втянул голову в плечи. — И к нему этак вразвалочку подходят и неторопливо режут. Давайте не будем уподобляться, а?