Легенда о смерти (СИ) - Кристина Миляева

Саша поднес кулак к лицу, рассматривая сбитые костяшки, убеждаясь, что не зря приобрёл артефакт ускоренной регенерации, ведь в отличие от меня, Готьер предпочитал работать собственными руками, чувствовать, как жертва умирает. Красивый, до неприличия стон боли срывается с чужих уст, и растекается по сердцу умиротворением. Я на мгновение прикрыл глаза. У меня просто рвало крышу от осознания, что эти выродки посмели нарушить устав. Что они напали не только на меня, но и на принцессу. Она ни в коем случае не должна была пострадать. От этого в ушах звенело, я в припадке ярости со всей силы вбил в челюсть, ломая её с протяжным хрустом.

Волна ностальгии и кайфа накрывает с головой, так давно я не чувствовал себя свободным. Приятный звук ломающихся костей растекался по коже бальзамом. На пол упал выбитый клык, и я лишь заржал, наблюдая за тем, как жертва трепещет. Его тело дрожало от боли. Сопливые вопли и хрипящие звуки агонии. Но ещё слишком рано прекращать игру. Он ещё не раскололся. Он всё ещё не ответил на вопрос. Кто посмел тронуть принцессу, мою богиню, мою женщину! А я только почувствовал азарт, гонимый страхом на неё. Оно там… Внутри… Где голодный зверь, требует немедленно сожрать его и утопить в крови. За всё… За каждый локон и слезинку. За неё…

Кровь, стекающая по лицу жертвы, заводила, она распаляла и давала преимущество. В этот момент, я осознавал, что безграничные возможности взрастили во мне монстра. Но это было к лучшему, невозможно оставаться нормальным человеком, когда весь твой мир крутился между желанием защитить свой дом и настоятельными советами других, не лезть под горячую руку. Постоянно держать все в себе и быть идеалом. Проводником, на которого будут ориентироваться другие — подобное бесило и выводило из себя.

Мафия не прощала ошибок, она не позволяла предавать, она была беспощадна в своей прямолинейности. Но в то же время, именно из неё вырастали самые прекрасные, искренние и всепоглощающие чувства. Распускавшиеся подобно сладким бутонам яблоневого цвета, окутывавшие все пространство дурманом и горечью. Как раз по причине того, что она контролировала всё, других исходов не было. Закон непреклонен, по крайней мере в преступной среде. Преступив его единожды, ты должен был заплатить за это равнозначную цену.

Они посмели тронуть нашу принцессу, выставить главный клан России, как каких-то малолетних щенков, которыми мог помыкать кто угодно. Нам и так пришлось не просто. Мы с Сашей едва держались, жили на голом упрямстве, энергетиках и подсказах отцов. Прогрызали свой путь в глубины ада и при этом на публику играли отведённые нам роли. мелочные и алчные, мы твари из самых глубин бездны и этот сосунок посмел тронуть нашу душу? Единственный светлый лучик в царстве тьмы.

Мне было плевать на себя, на Готьера, но не на неё… Вергилия была камнем преткновения, отдушиной, в которой мы находили покой. Рядом с ней пропадала вся агрессия и желание убивать. Вот только Ольхонская-старшая ничем не отличалась от наших отцов. Такая же жестокая, расчётливая, кровожадная мразь, способная ради страны пойти на любые низости. Мы понимали её, принимали и ценили, дороже матерей. Она показала нам мир полный красок боли и отчаяния. Методы, которыми отцы даже не думали пользоваться, она преподносила ярко и красочно.

Она играла, интриговала и сводила с ума своих жертв. Прекрасная роза с ядовитыми шипами, которая не боялась запачкать руки в крови. Достойна третья для наших отцов. Но её дочь, наша драгоценная принцесса была не такой. Милой, прекрасной и невинной. Я едва не свернул Саше челюсть, когда понял, что тот её пометил, и сам едва не остался без зубов, когда Готьер узнал, что моя метка на её коже тоже есть. Наверное, мы бы убили друг друга, если бы леди Франческа не сказала бы, что это нормально.

Что мы обязательно примем того, от кого родит наше прекрасное сокровище, смиримся и будем жить дальше. Что сила и способность триумвирата важнее, чем необузданное желание обладать своей доминантой. Парадокс, чёртова насмешка судьбы. Два великих герцога не могли и шагу ступить, если о том прикажет одна маркиза. Слабость, о которой никто и никогда не должен был узнать. В особенности само наше проклятое наваждение с глазами цвета грозового шторма, в которых отражались все краски мира.

Вот только судьба решила посмеяться над нами и принесла ей все на блюдечке. Открыла тайны, которые мы так ловко прятали, дурманили ей голову и не позволяли опуститься в скверну. Как она нас не различала в постели, до сих пор оставалось для меня загадкой, ведь мы совершенно разные. Пусть оба звери, но даже с ней, оставаться спокойным не получалось. А она не видела… Совершенно не замечала, что рядом с её хрупкой фигуркой, под одной личиной ходили двое. Она нужна каждому, как воздух, но раньше мы могли держать её на расстояние, а теперь все это обрушилось, подобно воздушному замку из песка, построенному на самом краю прилива.

Смешно, больно, правильно, я не хотел срываться на мужике. Но его поведение выходило за рамки нормального. Они посмели совершить смертный грех и теперь обязаны за него расплатиться. Когда убили мать, отец, не задумываясь вырезал всю семью посмевшую открыть пасть на род Трупниковых. Мы же пока были милосердны, не прибегали к подобным методам. Нас интересовало только одно: личность того урода, который посмел направить свою грязные руки к нашему сокровищу. И лучше бы этому идиоту поскорее понять, что с нами надо сотрудничать, на вопросы давать исчерпывающие ответы и не выказывать неуважения. Ожидание не безгранично, а время не растягивалось, подобно резине. У всего была цена.

Моё терпение было не безграничным, я ненавидел ждать, и тем более не собирался в такую минуту отступать. Вздохнув пару раз, отошёл обратно к столу, стянул с руки кастет и закурил. Яблочный дым прошёл по лёгким, опустился в желудок и приятно пощекотал солнечное сплетение. Нужно передохнуть, понять, как разговорить урода, пока он не сдох. Искать в половине третьего ночи некроманта, задачка за гранью добра и зла. Их-то и днём не найти, а к восходу луны они и вовсе по кладбищам разбредаются. Не зря дядя Энтони говорил, что надо найти и выкормить собственного. Правда помер, так и не воплотив задумку в жизнь.

За него мы потом обязательно выпьем, как только утопим в крови тех, кто посмел с ним это сделать… Но сейчас… Сейчас перед нами стола совершенно иная задача и это надо