Лабиринт миров - Евгений Гуляковский

Естественно, я не стал возражать, мы надели каски и спустились в шахту на самый нижний горизонт. Минут двадцать мы шли по длинному извилистому штреку, где не велось никаких работ.

Вскоре штрек закончился глухой стеной. Мой проводник, просунув руку в трещину, привел в действие невидимый механизм. Часть стены перед нами со скрипом уехала в сторону, обнажив бетонные стены туннеля метровой толщины. Лишь сейчас я вспомнил, что здесь решено было построить временную базу для флота. Но лет двадцать назад, когда угроза конфликта с корунцами миновала, строительство законсервировали.

Странно, что «Феникс» об этом до сих пор не пронюхал.

Вскоре извилистый узкий туннель привел нас в подземный зал. Когда-то здесь была пультовая, управляющая энергетическими подстанциями, а теперь весь зал был плотно заставлен неизвестным мне научным оборудованием. Большинство этих установок находилось в рабочем состоянии, и я невольно проникся уважением к людям, сумевшим создать такую махину, не привлекая при этом внимания вездесущих агентов «Феникса».

Наконец, миновав двух секретарей, мы оказались внутри уютно обставленного кабинета с лаконичной табличкой на дверях: «Профессор Коленский».

Человек, сидевший в глубоком кожаном кресле, оказался на удивление молод для такого престижного звания. Суховатый, подтянутый и внешне приветливый, он произвел на меня неприятное впечатление своей излишней показной любезностью. Я бы предпочел более холодный прием.

Мой статус агента внешней безопасности не был для него секретом, а многолетняя служба в управлении давно приучила меня к тому, что наших сотрудников местная администрация встречает без особого восторга.

Стараясь не показать, что я заметил неискренность в его восторгах по поводу моего прибытия, я начал разговор с безобидного на первый взгляд вопроса:

— Как вам удалось создать надежную конспирацию для такого числа людей? Ведь у вас здесь не меньше ста человек.

— Ну, всех вам вряд ли удалось сосчитать — но вообще-то это было для нас самой серьезной проблемой. Прежде чем создавать центр, мы продумали до последней мелочи систему безопасности. Люди, которые согласились здесь работать, никогда не покидают территории центра. Это нелегко, хотя помещений у нас много. Месяца через два люди начинают тосковать по наружному миру. Прогулки по пустыне мало помогают. В общем, приходится с этим мириться. Нам повезло в том отношении, что центр расположен глубоко под землей и защищен толстыми железобетонными стенами, сквозь которые не может пробиться никакое радиоизлучение. Так что локаторами нас не обнаружить.

Пустыня, окружающая нас, позволяет следить за тем, чтобы никто не мог незамеченным покинуть центр или приблизиться к нему. Здесь еще до нас были созданы неплохие системы внешнего наблюдения.

Я заметил, что мой вопрос был приятен Коленскому. Центр был его детищем, и он не мог отказать себе в удовольствии представить его новому человеку в лучшем виде.

Все же одно серьезное сомнение у меня осталось, и я решил не скрывать его от Коленского. Я не понимал, как такое большое и сложное предприятие, нуждающееся в постоянных поставках оборудования и материалов, могло оставаться не замеченным «Фениксом» на протяжении многих лет.

— Это удалось благодаря действующему руднику, — пояснил Коленский. Все наши поставки идут через него. Формально рудник принадлежит «Фениксу», но там везде работают наши люди. А главное, конечно, в том, что у «Феникса» хватает проблем в Барнуде. До пустыни у них руки не доходят. Какую-то роль сыграло и везение, конечно. Если бы «Феникс» узнал, чем мы тут занимаемся…

Лания много рассказывала мне об этом человеке, и, на мой взгляд, излишне восторженно. Не то чтобы я был с ней не согласен, общее впечатление от встречи определенно было положительным, но всегда обидно, если женщина, к которой ты неравнодушен, считает более интересным другого мужчину. Она не говорила об этом прямо, но именно это следовало из приведенного ею сравнения.

Коленский практически отказался от личной жизни, жена от него ушла, детей воспитывали родственники. Должна была существовать очень серьезная причина, из-за которой он подверг себя добровольному заточению в подземелье на многие годы.

Он не захотел начинать серьезного разговора до тех пор, пока не закончил всех текущих дел с сопровождавшим меня чиновником. Лишь после того, как мы остались одни, он начал разговор сам, не дожидаясь вопросов с моей стороны, и начал как раз с того, что интересовало меня больше всего.

— Как вы думаете, мистер Егоров, почему мы тут сидим столько лет? Почему люди, которые работают со мной, забыли о личной жизни, о своих домах и родных, почему, среди нас не бывает предательства и за все это время «Фениксу» не удалось купить никого из моих сотрудников?

— Откровенно говоря, это один из главных вопросов. Он давно не дает мне покоя.

— Причина в том, что мы здесь изучаем.

— И что же это?

— Вы верите в бога?

— Вряд ли я однозначно смогу ответить на ваш вопрос.

— Дело не в вашей вере. Мне хотелось бы услышать от вас ваше собственное определение бога. Что, по-вашему, есть бог?

Вообще-то я ожидал ответов от него самого, но вопрос был непростой, тем более что он подводил нас к теме, которая меня интересовала. Поэтому я ответил максимально серьезно, без той доли игривости, которой обычно грешат в разговоре о боге люди, считающие себя атеистами:

— Прежде всего, как мне кажется, бог должен обладать двумя качествами: всемогуществом и всеведением.

— Оставим пока в стороне всеведение. Что предполагает всемогущество?

— Возможность воплотить в жизнь любую собственную мысль, любую идею… — Я похолодел, почувствовав, что мы слишком близко и совершенно с неожиданной стороны подошли к проблеме Гифрона. — Вы хотите сказать, что они способны…

— Не они. Он. Гифрон — это единое разумное существо, состоящее из двух основных частей: мысли и энергии. Его гигантское тело простирается во многие вселенные и проходит через бесчисленное множество параллельных миров. Благодаря счастливой случайности его вселенная пересеклась с нашей на этой планете.

— Счастливой? Я полагал, вы работаете над проблемой его уничтожения.

— Уничтожить Гифрона? — Коленский искренне рассмеялся. — Прежде всего это попросту невозможно.

— Но Лания говорила даже о нейтронной бомбардировке планеты.

— Она имела в виду совсем другое. Эту планету действительно не мешало бы простерилизовать, слишком много мы здесь напакостили. Гифрону такая бомбардировка нисколько бы не повредила. Его основное тело располагается почти на километровой глубине. К тому же он способен регенерировать с невероятной скоростью, если в этом появляется необходимость. И в его теле нет жизненно важных органов. В нем вообще нет никаких органов. Оно все состоит из нервных волокон, находящихся в симбиозе с клетками, отдаленно напоминающими гифы земных грибов — отсюда и название. По сути дела, Гифрон — это гигантский мозг. Мозг, способный материализовать практически любую свою мысль, любую идею.

— Что-то я этого не заметил. Убогое получается всемогущество. Кроме Барнуда, повторенного в сотнях экземпляров и лишенного живых объектов…

— Не спешите, мистер Егоров, мы еще только подходим ко второй части проблемы. Идей у Гифрона действительно немного. Практически их нет совсем. До знакомства с нами он был полностью замкнут в своем подземном мире и скорее всего не подозревал о существовании внешней вселенной. Но, когда на Зидре появились люди, его представление о вселенной начало меняться. К сожалению, этот контакт получился совсем не таким, каким он должен быть. Наша тяга к стяжательству, неукротимое желание из всего извлекать доход превратило результат контакта с могущественным разумом всего лишь в гигантскую машину по производству наркотика.

— Почему же он согласился на это?

— Потому что он не понимает нас. Так же как и мы его не понимаем и никогда не поймем. Мы для него оказались интересны. В этом и наша удача, и наша беда одновременно. Люди обладают недоступным для него миром эмоций. Я предполагаю, что Гифрон вообще лишен всякого воображения и эмоций. Он весь — чистая логика. Причем логика, недоступная нашему пониманию. Столкнувшись с человеческим миром эмоций, воспоминаний, грез и мечтаний, он открыл для себя новую вселенную и стал воплощать ее в реальность.

Вам нужен наркотик для того, чтобы ваши мечты становились ярче и реальнее? Прекрасно — вы будете производить его в своих собственных организмах, в любых количествах… Так появился на свет «голубой гром». В состоянии наркотического опьянения человеческий мозг теряет все свои защитные барьеры, и тогда наши мечты становятся предметом охоты монстра, пришедшего в наш мир из иной вселенной.