Стенка на стенку - Евгений Сухов

— Ну и отлично! — Михалыч повеселел и взглядом привлек внимание отставного генерала к потертой пухлой сумчонке, лежащей рядом с ним на скамейке. — Я как догадался про твою цену. Захватил задаток с собой. Здесь двести пятьдесят тысяч. Бери!

Сумчонка как нельзя удачно вписывалась в антураж этого угла Тверского бульвара. На фоне втоптанных в песок чинариков, разбросанных в траве пустых бутылок она не привлекала внимания. Герасим Герасимович и то, при всей своей наблюдательности, не заметил, как она тут очутилась: казалось, что ее по рассеянности забыл на этой лавке какой-нибудь алкаш или бомж.

Михалыч оставался верен себе: он обожал такие хохмы — кого удивит модный кейс из крокодиловой кожи? А вот когда сотенные баксы уложены аккуратными пачками в потрепанной хозяйственной сумчонке — это клево…

— Можешь не пересчитывать, — Михалыч положил сумку на колени генералу и, заметив, как тот слегка поморщился, добавил:

— Не беспокойся, сумка чистая.

— Да зачем же пересчитывать — мы ведь с тобой как-никак партнеры, — попытался пошутить Герасим Герасимович. — Мне понадобится неделя.

— Увы, неделя нас никак не устраивает. Иначе вся эта затея просто не имеет смысла. Могу дать только два дня… максимум три.

Генерал взвесил на руке сумку. Четверть миллиона долларов — две с половиной тысячи зеленых бумажек с портретом президента Франклина — обладали прият ной весомостью. Четверть миллиона рублей явно весили бы куда меньше, даже если были бы сделаны из настоящего дерева.

— Да не взвешивай ты ее, — усмехнулся Михалыч, все равно на вес не определишь, но если желаешь — можешь не отходя от кассы пересчитать! Денька через два я тебе позвоню. Если управишься до моего звонка — не откажи в любезности, сам объявись. Мне это срочно нужно. А как передашь материал, так получишь вторую половину суммы.

— Договорились. Ох ты, — генерал посмотрел на часы. — Я ведь опаздываю: сегодня вечером идем с внучкой в кукольный театр. Надо еще ее обедом накормить…

Поднялись одновременно. Герасим Герасимович взял сумку под мышку, как будто в ней было не четверть миллиона долларов, а грязное постельное белье.

— Если хочешь, тебя проводят мои ребята, — предложил Михалыч.

Генерал развеселился:

— Ха-ха-ха! Михалыч, дорогой, ты, видно, позабыл, с кем имеешь дело.

Неужели я настолько глуп, чтобы являться на ответственную встречу в одиночестве!

— А ты мне не доверяешь! — не без обиды протянул Михалыч.

— Да и ты мне тоже — иначе разве стал бы окружать себя такой гвардией?

Ну, пока! — Генерал выставил пятерню и, пожав руку Михалычу, шагнул на аллею и едва не столкнулся с парочкой влюбленных, которые самозабвенно тискали друг друга в объятиях.

Михалыч отметил, что те с нарочитым безразличием посмотрели в его сторону. Вполне можно предположить, что у парня где-нибудь за поясом заткнут новенький «Макаров». Да и девочка, пожалуй, способна с трехсот метров влепить пулю в глаз. Наверняка поблизости разгуливает столь же милая парочка.

Так уж заведено: за генералом Львовым всегда оставалось последнее слово…

ЧАСТЬ III

Глава 20

Свое дело Андрей Антонович Гаврилов начал с небольшого торгового кооператива с многообещающим названием «Русь». Уже через несколько месяцев он успешно конкурировал с крупнейшими государственными предприятиями торговли. Его стремительный успех объяснялся тем, что в свое время он возглавлял комсомольскую организацию Питера и связей с бывшими идейными соратниками не растерял. После развала Советского Союза они позанимали ключевые посты в городской администрации, в банках. Именно с помощью этих людей ему удалось получить первый крупный кредит. Немаловажным, а может быть и решающим, фактором успеха Андрея Гаврилова было то, что его отец Антон Лаврович Гаврилов долгие годы сидел в кресле второго секретаря Ленинградского обкома, а после бурных событий начала 90-х годов вовремя успел примкнуть к «демократическому» движению, обзавелся новыми связями и занял пост председателя городского комитета по имуществу. В его ведении находились все объекты недвижимости города на Неве, общая стоимость которых исчислялась миллиардами долларов. Правда, когда в городе и области началась приватизация, заводы и магазины, порты и склады распродавались по столь мизерной цене, что ими могли завладеть люди самого скромного достатка — не только бывшие директора этих самых заводов и магазинов, но даже прорабы и бригадиры. Однако к участию в приватизационных конкурсах-тендерах допускались далеко не все. То есть по закону, конечно, допускать к конкурсам следовало любого желающего, но по тому же закону ответственный чиновник, распоряжающийся городским имуществом, был волен определять порядок проведения конкурсов. А по сути, он и решал, кого следует допускать к лакомым кускам государственного пирога, а кого стоит мягко или твердо оттеснить подальше. этим всесильным чиновником и был Антон Лаврович Гаврилов, осанистый старик с пышной седой шевелюрой и строгим взглядом.

Сын Антона Лавровича, еще будучи городским комсомольским вожаком, быстро смекнул, какие перспективы открываются перед ним. И как-то вечерком завел с папой доверительный разговор: рассказал о планах создания сети комсомольских кооперативов и магазинов в городе, о перекачке средств из комсомольских касс на расчетные счета новых банков и акционерных обществ. Он не знал, как отреагирует папа на этот разговор. К его удивлению, Антон Лаврович отреагировал адекватно.

Он сразу взял быка за рога и отрубил: "Пользуйся, Андрюша, пока я в Смольном сижу! Чем смогу-помогу. Сейчас видишь, что в стране творится: этот медведь в Кремль-то влез, да неясно, надолго ли. Может, его на следующих выборах скинут.

Так что торопись! И учти: надо, чтоб все было по закону, чтоб комар носа не подточил!"

Опасения папы не подтвердились: на следующих выборах власть в стране укрепилась. И Андрей принялся с удвоенным усердием ковать железо. Поначалу он занялся перевозкой хозяйственных грузов. Потом с помощью папы он получил выгодные лицензии на вывоз Драгоценных металлов, леса, нефти. ТОО «Русь» было преобразовано в ЗАО «Петротранс».

То, что Андрей занялся бизнесом, ни у кого, кто его знал, не вызвало особого удивления. Он был из того сорта ухватистых ребят, которые в десять лет моют машины на перекрестках, в двенадцать дают своим ровесникам деньги под процент, в пятнадцать уже имеют небольшой капиталец, а в восемнадцать на собственные бабки покупают первую иномарку. Кипучая натура Андрея Гаврилова всегда стремилась к созданию крепкого тайного общества — такого же влиятельного, как масонская ложа, и такого же закрытого, как китайская «Триада». Андрей не претендовал на то, чтобы созданная им система соперничала с государственными структурами, он просто хотел стать передовиком-ударником нарождающегося торгового бизнеса. А для этого мало было только обладать мозгами, требовались еще крепкие кулаки и мохнатые связи.

Мохнатые связи ему обеспечил всесильный папа, а вот что касается крепких кулаков — мощной службы безопасности, которую в случае чего можно было бы использовать для ведения боевых действий, — ему предстояло создать самому.

И первое, что сделал Андрей, когда раскрутился по-крупному, — поехал в одну из элитных частей ВДВ под Питером. Молодой, безукоризненно одетый, он остановил синий «мерседес» перед воротами военного городка и — сразу поразил своих ровесников в капитанских погонах. Офицеры уже были предупреждены о появлении важной персоны (звонок был сделан из Смольного) и имели весьма жесткие инструкции. Андрея Антоновича Гаврилова встретили с таким рвением, как будто он возглавлял высокую московскую комиссию. После традиционного аттракциона с пальбой из автоматов по пустым бутылкам Андрей Антонович пожелал встретиться с дембелями. Из предварительной беседы с командиром части он узнал, что многие из них успели повоевать в горячих точках СНГ. Словом, это был благодатный материал, о котором он мечтал. Молодые и самоуверенные, вэдэвэшники считали, что пришли в этот мир осчастливить человечество. Каждый из них был полон грандиозных планов, и вместе с тем никто не знал себе подлинной цены. А молодой и богатый гость на «мерседесе» представлялся тем самым добрым волшебником, который сумел бы помочь им раскрыть свой потенциал.

Дембелей набралось двенадцать человек. Прежде чем отправиться на беседу с ними, Андрей досконально изучил личное дело каждого. В форме все они выглядели одинаковыми, но достаточно было полистать досье, чтобы убедиться, насколько ошибочно первое впечатление. Они не только имели разные физические данные: цвет глаз, вес, рост, их разъединяла национальность, социальное происхождение и пути, приведшие их в эту элитную часть. Одни сознательно сделали свой выбор, другие попали сюда благодаря связям могущественных родственников, а третьи просто оказались баловнями судьбы, и не будь за их спиной доброго ангела-хранителя, то наверняка все два года строили бы в какой-нибудь глухомани аэродром и жрали бы перловку с сушеной скумбрией.