Стенка на стенку - Евгений Сухов

— Это всегда успеется, — ответил Филат почтительно. — Меня беспокоят многие вещи. Во-первых, Кеша. Если Кеша был связан с отцами города, с комитетом по имуществу и если он действовал по их наущению на кой хрен он заставил своих пацанов выйти на контакт с администрацией «Балторгфлота» — это же можно было сделать одним телефонным звонком из кабинета председателя комимущества.

Непонятно. Второе. Кто все-таки сел мне на хвост? Выходит, им были известны все мои передвижения по городу, все мои контакты. И всех, с кем я общался, замочили…

— Но ведь ни Красного, ни Перикла не тронули? — задумчиво заметил Михалыч, — Я думал об этом, — согласился Филат, — но если ты, Михалыч, намекаешь, что это дело рук Красного — так я сомневаюсь. Не похоже. Красный осторожничает.

Он явно хочет урвать себе кусман от этого флота, но втихаря против нас идти не станет. Он не идиот: понимает, каким косым боком это ему выйдет.

— Но что ты можешь предложить? — с нетерпением спросил Варяг. — Конкретно?

— Конкретно вот что, — Филат вздохнул. Он за время долгого путешествия из Петербурга в Москву в джипе все продумал. Только не знал, как осуществить задуманное. — Я считаю, что ветер дует из властных структур Питера. С самых высоких этажей. Из мэрии. Из прокуратуры. Из горкомимущества. Тамошние ребятки уперлись рогом. Встали стеной. Если мы добудем убойный компромат хотя бы на тех троих, чьи телефоны Кеша хранил в книжке, то, наверное, можно будет с ними поработать. Все-таки когда решается судьба городского имущества, их слово не последнее.

Михалыч поморщился:

— И что же ты желаешь получить? Видеокассету из бани, где заместитель прокурора балуется с проститутками? Или неопровержимые доказательства того, что вице-мэр Санкт-Петербурга тайно ездил в Ялту на всероссийский съезд «голубых»?

Шота хохотнул, остальные невесело улыбнулись. Михалыч умел порой находить очень остроумные слова, чтобы выразить свой гнев или милость. Только Барон помалкивал, что было на него не похоже. Ведь если разобраться, он был не самый последний человек в этой компании. Михалыч смерил было Барона таким тяжелым взглядом, что им впору гвозди заколачивать по самую шляпку.

— А ведь все твоя затея, Назар! Кто нам пел, что «Балторгфлот» ляжет под нас, как гулящая баба за гривенник? А теперь вон тут какие фигуры нарисовались.

Щутка ли — отцы города! Ну, что ты теперь предлагаешь? Может быть, закопать вице-мэра живым где-нибудь на пустыре? А заместителя прокурора разрубить на куски и засолить в бочке у Шота в Минводах?

— Не надо так, Михалыч, — хмуро отозвался Барон. — Дело не такое гибельное, как тебе представляется.

— Не гибельное, говоришь? Да вокруг этого ГАО уже валяется столько трупов, что впору целое кладбище заполнить. И представляется мне, что зампред горком-имущества не последний покойничек. Ладно, хватит о грустном, — махнул рукой Михалыч, — давайте сообща подумаем о том, как же все-таки поступить.

— Филат прав, — произнес Закир Большой, поигрывая четками, с которыми не расставался даже в бане. — Надо на кого-нибудь из них наехать, и я прэдлагаю начать с прокурора.

На минуту Михалыч задумался. Связываться с властью — лишний раз накликать на себя неприятности, тем более после всех последних событий в Питере. В подобной ситуации надо бы действовать похитрее. Самое разумное — обратиться к генералу, уж он-то не должен обидеть отказом старинного приятеля.

— Наехать-то, конечно, можно, — наконец произнес Михалыч, поморщившись.

— Но я попытаюсь придумать еще что-нибудь. Конечно, не обещаю, но, может, что и выйдет. Когда приватизация?

Этот вопрос был обращен не к Филату, как можно было ожидать, а к Барону.

Но тот только пожал плечами. За него ответил Филат:

— Через полторы недели.

— Через полторы недели! — веско повторил Михалыч, в упор глядя на Барона. — Через неделю, если не случится чуда, все полетит на хер! Ты знаешь.

Барон, только бабок нам всем пришлось вывести из дела и заморозить? Ты же сам бизнесом занимался на Алтае, сам знаешь, что такое упущенная выгода!

В комнате воцарилась тревожная тишина. Барону ли не понимать, что проваленных дел не прощают, и сам он мог вспомнить немало случаев, когда опальному вору давали всего лишь один патрон и сутки на осуществление приговора. За оставшиеся двадцать четыре часа он должен был проститься со всеми, кто ему дорог в этой жизни, написать завещание, а если имелся долг перед умершими — выполнить его. Святое!

Взгляды их встретились. У одного глаза слегка печальные и сочувствующие — это Михалыч; у другого полные надежды — это Барон.

— Вот как!… Жаль. Остается очень мало времени. Значит, говоришь, они действуют через цепочку посредников? — вопросительно посмотрел Михалыч на Филата.

— Да. Но кто эти посредники — неизвестно. Подозреваю, что о них не знает даже генеральный директор ГАО «Балторгфлот». Все замыкается где-то в Смольном.

Михалыч поиграл перстнем-печаткой. Несмотря на преклонный возраст, он любил золотые побрякушки. На шее у Михалыча висела толстая, с мизинец, золотая цепь, под ней — другая, поскромнее, с маленьким крестиком. Перстень, какой носил Михалыч, указывал, что он принадлежит к высшей воровской касте и входит в число доверенных лиц сходняка. Это был магический ключик, который отмыкал двери самых высоких кабинетов…

Михалыч крутанул перстень и перевел взгляд на Варяга.

— Ну а ты что скажешь, Владислав? Твое слово решающее.

— Мое мнение таково, — жестко проговорил Варяг. — Это теперь дело принципа. Мы не должны упустить эту компанию. Если же мы ее просрем — то будем просто с шишем, нас последний московский отморозок перестанет уважать. Стеной встали, говоришь, Филат? Ладно. Мы им свою стену выставим. Посмотрим, кто кого.

По— моему, Филат дело предложил. Надо бы этих питерских господ-товарищей ломануть. Хочу тебя попросить, Михалыч, займись этим сам. Я знаю, у тебя есть связи. Поковыряйся там…

Они поняли друг друга с полувзгляда. Михалыч обратился к Филату:

— Что намерен дальше делать?

— Мне активно помогает Красный. Явно не бескорыстно. Когда мы купим флот, наверняка попросит свою долю, — усмехнулся Филат. — Его люди сейчас вычисляют все контакты гендиректора компании, если будет что-то достойное, они сообщат. Еще они установили наблюдение за чиновниками мэрии. Пока непонятно, что это даст, но там посмотрим.

— Хорошо. Я постараюсь добыть кое-что — если удастся, информацию ты получишь на днях. Хочу спросить вас, люди, никто не разочаровался в проекте?

Есть время, чтобы выйти из игры, и если вы сделаете это сейчас, то сэкономите немалые деньги.

Напряжение буквально витало в воздухе. Первым тишину нарушил Закир Большой, который по договоренности должен был получить самую крупную долю.

— Насколько я нанимаю, мы собралис нэ для таго, чтобы отдават наши дэнги чужакам. Я еще плюну на их могилы.

Шота улыбнулся:

— Я того же мнения.

Тима молча кивнул.

— Хорошо. Вижу, что других мнений у нас нет, и я поддерживаю вас, — произнес Михалыч.

Сход закончился. Все поднялись, но Михалыч попросил Варяга задержаться.

Когда охранники проводили гостей в коридор, старик знаком пригласил его сесть.

Глава 19

— Что-нибудь случилось? — напрягся Варяг, глядя в лицо старому вору. Тот усмехнулся:

— Нет, просто все как-то не доводилось нам с тобой пошушукаться с глазу на глаз.

— Но ведь мы с тобой не кумушки, чтобы шушукаться, — серьезно ответил Варяг. — Давай начистоту. Мы же свои люди.

— Я вот все никак не могу понять, — хитро прищурившись, начал Михалыч. — Как же тебе, Владик, удалось очиститься от прежних грехов?

— Каких таких грехов, Михалыч? — нимало удивился Варяг.

— Ну как же, тебя в Москве в аэропорту, едва ты прилетел из Америки, менты взяли под белы руки, но ты от ментов сделал ноги, потом тебя снова взяли, судили за вооруженное ограбление, дали «десятку», упрятали на зону, ты оттуда сбежал по подземному ходу, попутно убил охранника, а то и двух, тайком вернулся в Питер, там замочил полковника… А теперь, ни от кого не таясь, преспокойно сидишь себе в Москве в красивом трехэтажном особняке, рядом с правительственной трассой, работаешь в государственной конторе под своим именем… Непонятно как-то…

Варяг усмехнулся и положил ладонь собеседнику на плечо.

— Стареешь ты, Михалыч! Неужели и тебе это неясно?

Старик вздернул густые брови.

— Да по правде говоря, мне это невдомек. Я, конечно не скажу, что ты к ментам в услужение нанялся, но другим-то это все странно. Как-то ведь случилось, я то ты чистеньким ходишь…

Варяг задумался. Он не обиделся на старого вора. Тот все еще придерживался прежних понятий, и ему трудно было «въехать» в нынешние правила, по которым жила новая Россия — когда криминальные авторитеты не по тайным хазам скрываются, а преспокойно заседают в Госдуме, разъезжают по миру с дипломатическими паспортами, руководят металлургическими комбинатами и инвестиционными фондами.