Колдун на завтрак - Андрей Белянин

Я опешил. То есть парочка-тройка язвительных замечаний так и вертелась на языке, но, с другой стороны, в таком сентиментальном состоянии моего геройского дядю поймать — это ж какая редкость несусветная! Легче добыть гравюрку Наполеона в нижнем белье, чем убелённого годами казачьего генерала в окурении романтическими флюидами.

— Дядя, вы в порядке? — на всякий случай предварительно уточнил я. — А то у меня тут разговор серьёзный, а вас как будто в розовый сироп окунули и сахарной пудрой сверху присыпали. Что пили сегодня?

Он посмотрел на меня так нежно, так ласково и так всепонимающе, что я волей-неволей заткнулся. Пододвинул оттоманку, присел на краешек и послушно сложил руки на коленях.

— О молодости ушедшей тоскую, и эту печаль водкой не прополощешь. Маргарита Афанасьевна — младшая дочка губернаторская — собою мила и прелестна, аки ангел, на землю спустившийся. Глядел я на неё и сердцем грозным оттаивал. Щебечет, как пташка божия, талию двумя пальцами обхватить можно, смешлива да игрива, ещё по-французски лопотать обучена, а уж когда за фортепьяны села и Брамса с Бетховеном пальчиками умелыми изобразила, так я… Эх, да что я, где ты был, дубина неразумная?! Такая партия пропадае-эт…

— Ну так и женились бы сами. Вы уж сколько лет вдовствуете… — вякнул я, но дядя не обиделся, а лишь беззлобно потрепал меня по загривку.

— Дурной ты, Иловайский, сам от своего же счастья бегаешь. Ну зачем ей, девице молоденькой, такой сивый мерин, как я? И её зазря губить, и мне на старости лет свои седины позорить. Уж такой красе небось посвежей да покрасовитее пара требуется. Сам губернатор намекал, дескать, наслышан он о твоём участии в спасении иконы Рильской Божьей Матери. Лично на тебя поглядеть любопытствует. Шанс-то какой, а?

— А можно обо всём этом как-нибудь в другой раз? Например, завтра? Или в конце недели, а лучше к Рождеству? У меня сейчас другие насущные проблемы, покруче матримониальных. Помните, как мы с Прохором в прошлом месяце Зверя завалили? Ну того, что пастушонка порвал и… Дядя, вы меня слушаете, нет?

— Да слушаю, слушаю, — отвернувшись, покивал он. — Вон глянь-ка, что за собака здоровая, серая у нас по двору ходит? Приблудная, что ль…

Я, не дослушав, вскочил на ноги и чудом успел оттолкнуть дядюшку от раскрытого окна, когда страшная призрачная гиена одним прыжком влетела в горницу. Вот ведь неугомонная кобелина!

— Это что ещё такое?!

— Это то, о чём я и хотел с вами поговорить.

— Так что ж не поговорил?!

— А когда? Вам бы всё о свадьбе да женитьбе!

Гиена хрипло захохотала и, чуть подпрыгивая на тающих ногах, двинулась к нам. Два выстрела в упор грянули, слившись в один! Ни я, ни старый генерал не промахнулись, но только один пистолет был заряжен серебром, а на свинец эта тварь особо не реагировала…

— Ты глянь, не сдохла!

— Это привидение, их так легко не убьёшь…

— Тю, призрак, что ли? Так рази ж призраки кусаются, у них, поди, и зубов-то нет!

— Если бы… Вот как он моего денщика тяпнул!

Зверь издал то ли кашель, то ли смех, напружинился и… Дверь распахнулась, являя нашим взорам гневного рыжего ординарца с саблей наголо. И прежде чем я хоть как-то успел его предупредить, этот дурак с рёвом кинулся в атаку. Сабля вертелась в его руке с такой скоростью и силой, что на какой-то момент показалось даже, будто бы призрак развеян, а потом… Гиена злобно взвизгнула и, метнувшись обратно в окно, исчезла. Дядин ординарец посмотрел на нас, убедился, что его Василий Дмитриевич не пострадал, улыбнулся и пластом рухнул на пол! Вся кисть его правой руки была мертвенно-зелёной, как у утопленника…

— Это что ж такое в моей хате творится? — Дядя опустился на одно колено и похлопал ординарца по щекам. Тот слабо застонал, это хорошо, стало быть, выживет… — Да куда он денется, — словно бы отвечая на мои мысли, фыркнул старый генерал. — Казака так просто не свалишь, а он со мною шесть войн прошёл. Подымется не хуже твоего Прохора! А ты тут чё сюда припёрся?

— Не понял? Вы же сами звали… вроде…

— Я тебя звал? Да кому ты тут нужен?!

— Вы же со мной про женитьбу поговорить хотели, — хлопнув себя по лбу, резко вспомнил я. — Ну там дочка губернаторская на выданье, а у вас мечтательность о годах молодых и голосочках ангельских под музыку Моцартову, нет? Значит, показалось…

— Пошёл вон! — вспыхнул дядя.

— А как насчёт Маргариты Афанасьевны с талией, которую и двумя пальцами обхватить можно? Вообще-то вы так скорее рюмку поднимаете…

— Пошёл вон, тебе говорят! Делом займись, балабол басурманский!

— А с женитьбою погодим или прям завтра ни свет ни заря попрёмся? Здрасте, губернатор Воронцов, отдавайте нам дочку с фортепьянами, не то украдём на кавказский манер, а вернуть забудем. Нет, лучше дочку вернём, а фортепьяно зажилим! У нас в полку ни одного, только трубы да барабаны, в походе пригодится небось, а? — уже от дверей уточнил я, хотя ответ в принципе знал заранее. Предсказуемо правда?

— Пошёл вон, в третий раз повторяю!!! Жениться он надумал, ага… Ты сперва с привидением этим собачьим разберись, жених хрен… ох, прости господи! — перекрестился дядя, тяжело вставая и одним лёгким рывком вскидывая всё ещё бессознательного ординарца на плечо. — Покуда с нечистью кусачей не разберёшься, чтоб и на глаза мне не попадался!

— Будет сделано, — козырнул я, вылетая в сени.

— Слышь, Иловайский, — требовательно донеслось вслед. — Сперва ведро воды из колодезя принеси, мне тут кое-кого макнуть надобно…

— Со всем моим удовольствием!

Без малейшего злорадства я приволок аж два ведра ледяной воды и поставил на крыльце. Рыжий ординарец хоть и относился ко мне с явным предубеждением, но за своего генерала, как вы видели, жизни не жалел! С саблей наголо кинулся на привидение, ни о чём не думая и ничего не боясь. За что и пострадал, а потом ещё и был приведён в чувство самым немилосердным способом. Так что его мат-перемат от резкого облития холодной водой догнал меня аж почти у нашей конюшни и даже разбудил Прохора…

— Какому кретину прорвало плотину аль его «фаберже» раздолбали на драже?!

— Всё в порядке, все свои. — Я успел поднять руки, не дожидаясь, пока он ещё и пальнёт, не разобрав спросонок. — Ты чего вскочил, тебе доктор больше спать велел!

— Уснёшь тут с вами… — Мой денщик, ворча, закутался в тулуп, а заряженный турецкий пистолет осторожно положил рядом.

— Фёдор Наумыч был?

— Собирался, да, видать, бутылка его задержала… А тебя где носило, ваше благородие?

Я только-только открыл рот, чтобы поделиться с ним своими подвигами, как за воротами раздались голоса и нашим взорам представилось упоительнейшее зрелище. Даже не знаю, какое слово в этой фразе стоило бы выделить особо. Наверное, все же «упоительнейшее»…

— И где же тут наш больной-с?

Первым вошёл пьяненький в дугу, но всё ещё очень бодрый лекарь-коновал-фельдшер нашего храброго полка. Рядом с ним не под ручку, но в обнимку семенил низенький толстый господин в партикулярном платье, такой степени умилённости, что, казалось, уже и лыка не вязал, зато кивал и подмигивал. И это личный врач губернатора?! Спаси и сохрани, Царица Небесная, заявится же такое на ночь глядя…

— Мы с коллегой посовещались и пришли-с к выводу, — значимо поднял вверх указательный палец Фёдор Наумович, потом задумчиво посмотрел на него, видимо потеряв мысль. Опустил, вновь поднял к носу, понюхал, лизнул ноготь, но, так и не вспомнив, с чего начал, решил повторить: — Мы с коллегой решили-с на один эксперимент-с… Клизма! Вот первостепенное решение-с всех проблем-с!

Наш лекарь, чуть пошатываясь, простоял целую минуту, наслаждаясь произведённым эффектом, ибо не только мы с Прохором впали в ступор, но и, по-моему, все лошади в конюшне дружно сделали в стойлах шаг назад, упираясь крупом в стену — не возьмёшь…

— Право, господа, клизма-с, чудная вещь! Просто дивная и очень полезная-с, если вдуматься. Она очищает кишечник, выводит-с из организма шлаки, помогает сбросить лишний вес, избавляет от запоров, лечит-с…

Щёлк!

— Это что такое? — не сразу въехал Фёдор Наумович, хотя его собутыльник как раз таки всё уловил с первого раза буквально на лету — спутать щелчок взводимых курков двуствольного турецкого пистолета ни с чем невозможно. Губернаторский врач громко икнул, вытащил из саквояжика здоровущую кожаную клизму и, всучив её нашему лекарю, тут же дал дёру.

Фёдор Наумович поправил пенсне.

— Прохор, поверьте, всё это для вашего же блага. Я, как врач-с, категорически утверждаю, что вливания в muskulus gluteus maximus делают-с чудеса! Вы будете-с у меня бегать как новенький. Конечно, от применения-с одной клизмы всех болезней разом не победишь, но две-с, три-с, может быть, даже четыре-с клизмы, и вы…

Первый выстрел заставил его присесть, второй — бросить в нас злосчастной клизмой и со всех ног кинуться догонять более умного товарища по непростой медицинской деятельности. Куда только алкоголь выветрился, ау?!