Жизнь за ангела - Наталья Соловьёва

 - Ганс. Ганс! Вставай, хватит спать.

 - У-у, – ответил я что-то невнятно, повернулся на другой бок и продолжил.

 - Просыпайся. Хватит дрыхнуть!- возмутилась она.

 Но вставать мне совсем не хотелось, сон был очень сладким.

 - Нет. Найн, ихь шляфн… виль нихьт ( Я сплю… не хочу) - пробормотал на немецком.

 - Что же это такое?! Совсем обнаглел, немчура бессовестный! – она пожаловалась доктору. - Товарищ майор, этот Ганс не хочет вставать, совсем обнаглел, до сих пор дрыхнет!

 Соколов посмотрел на часы.

 - Уже половина десятого! – он заглянул в палату. – Подъем! Хватит спать, вам что, не понятно сказано? Ауфштейн!                  

 Я мгновенно открыл глаза и сел в постели.

 - Вы что, забыли где находитесь?

 - Нет. Простите… - сказал виновато.

 - Совсем распустились! Только слабину дай, совсем обнаглеет! Говорил же нельзя так с ним обращаться, это ты Катя во всем виновата! Вот результат… Чего этим добилась? Разбаловала совсем, он уже никого ни в грош не ставит!

 Честно говоря, мне уже давно не удавалось нормально выспаться, я просто расслабился, надеясь хоть здесь отдохнуть.

 - Я давно нормально не спал, нам постоянно ночью спать не давали, - пожаловался я - начальство все мозги задолбали, никакого покоя. Мы пленных взять не могли, так командиры вовсе злые были как собаки, честное слово! Я только раз выспаться хотел…

 - Ладно. Нашли санаторий, что б последний раз, подъем в семь часов и все. В лагере в шесть часов на работу поднимать будут, никто с вами цацкаться не будет. Будете в лесу бревна таскать и питаться баландой, это не здесь вам щи хлебать, кашу с маслом. Тогда узнаете!

 - И здесь никакого покоя! – подумал я про себя, вздохнув.

 Через десять минут Катерина принесла завтрак, хлеб с маслом и как обычно кашу.

 Чувствовал  я себя уже почти нормально, с каждым днем все лучше и лучше, правда боль еще немного оставалась, поэтому я не двигался резко. Вообще рана не была слишком большой сама по себе, мне наверное наложили всего то четыре шва, но была очень глубокой. Представьте себе ножичек сантиметров пятнадцать, это без рукоятки, одно только лезвие, который в меня вонзился! Мало мне конечно не показалось. Как я вообще жив остался?

 Катя как обычно, закончив все перевязки, начинала делать уборку помещения. Сняла свой халатик, налила ведро воды и принялась за мытье.

 - Чего смотришь? Глазки сломаешь. Уставился!- возмутилась она

 - Не сломаю. Не могу я на тебя не смотреть. Что, мне постоянно глаза закрывать? – повернувшись набок, я сделал вид что сплю, а сам незаметно подглядывал.

 - Не подглядывай! Я вижу, что ты не спишь

 - Партизанка!

 - Отстань! Получишь сейчас у меня.

 - Злая ты, ведьма! – сказал я с обидой.

 - Ха! Это я ведьма?! Щас как дам! – замахнулась на меня, начала колотить.

 - Все, сдаюсь! Не ведьма, не ведьма! Принцесса, красавица… - взмолил о пощаде. - Ай! Мне скучно, я просто поговорить хочу.

 - Поговорить?!

 - Хочешь, сказку тебе расскажу?

 Она задрала свой курносый носик.

 - Тоже мне сказочник!

 - Андерсен!

 Катюшка усмехнулась.

 - Ну, тебя! Дурак!

 Сам не зная почему, я принялся действительно рассказывать ей сказку про бременских музыкантов, наверное уже просто от нечего делать. Эту историю  рассказывал мой отец, когда я был маленький, он читал ее на ночь.

 - Давным-давно жил один мельник, и был у него осел старый. Решил он от него избавиться и выгнал из дому.  Пошел осел в город Бремен, решил стать уличным музыкантом. Шел он, шел, на встречу ему собака, выгнал ее хозяин. Раньше она охотиться могла, а теперь старая стала. - "Пойдем со мной в город Бремен, будем петь, ты на барабане, а я на гитаре играть". Пошли они вместе, навстречу им кот не веселый. Выгнала его хозяйка, старый стал, не мог он мышей ловить. - "Пойдем с нами, будешь петь и на скрипке играть". "Пойдем". Пошли они вместе, видят петух на заборе сидит, говорит:"Завтра к хозяевам гости приедут, хотят они меня зарезать и суп сварить". "Пойдем с нами, будешь петь и на балалайке играть".

 Между делом она ее слушала, улыбнулась, вдруг засмеялась.

 - Что не интересно? – спросил я ее.

 - Нет, рассказывай… Что дальше то?

 - Шли они, шли, видят избушку, в ней огонь горит…

 Когда стал  рассказывать, как выгоняли разбойников, Катюшка заливалася смехом, а мне было радостно, что рассмешил девчонку и поднял ей настроение.

 - А еще, какие сказки ты знаешь?

 - Много. Про умную Эльзу, Ганса и Гретель, кота в сапогах, красную шапочку…

 - Это я тоже знаю. Про серого волка?

 - Ага.

 - Хочешь, анекдот расскажу? Встречает серый волк в лесу красную шапочку: «Красная шапочка, я тебя съем!». «Зубки сломаешь!», - отвечает красная шапочка-партизанка, доставая свой автомат.

 Катюша снова засмеялась. Я продолжал…

 - Поймал волк в лесу, красную шапочку-партизанку: «А ну говори, где партизаны, а то изнасилую!». «Не скажу»,- отвечает красная шапочка, - «А секс я люблю!»

 Она покраснела.

 - Пошлые у тебя анекдоты! – замахнулась на меня.

 - Ай! – завопил я, защищаясь от тумаков. – Я других не знаю!

 - Ну, все! Сейчас ты у меня точно получишь!

 - Ай! Ай! Я же больной. Я же раненный! Я буду жаловаться! А-а-й! Бандитка!

 Услышав наш смех, вошел доктор.

 - Что здесь происходит?

 - Обижают, раненного бьют. Это жестокое обращение с пленными! Я требую соблюдения женевской конвенции!

 - Вас на улице слышно! Сейчас придет кто-нибудь, разбираться, что здесь происходит, будет тогда, Вас точно отсюда выкинут, дождетесь.

 - Он мне тут сказки рассказывает, анекдоты про красную шапочку.

 - Какие еще анекдоты?

 - Пошлые!

 - Про любовь!

 - Да! А ну расскажите, я тоже послушаю! Чего молчишь? Продолжай!                          

 Пришлось мне и доктору анекдоты травить!

 - Приезжает как-то немецкий офицер, лейтенант, после ранения домой, в отпуск, а жена, фрау, с любовником! Он достает пистолет, ну сейчас я его убью! Вдруг видит, а это майор из его же части. Спрашивает: «Чего надо?» «Ой! Извините, что помешал! Ничего, вы развлекайтесь господин майор, развлекайтесь, а я уж тогда после вас, в порядке очереди».

 Доктор тоже посмеялся.

 Мы весело болтали, при этом хохотали как дети. Кажется, даже забыли о том, что происходит, о войне не хотелось и думать. Я часто с ней разговаривал, рассказывал анекдоты, мне нравилось слышать ее смех, абсолютно искренний, заливистый и звонкий как колокольчик. В те моменты я забывал обо всем плохом и ни о чем не вспоминал, даже о том, что в плену, и о том какая участь меня ожидает. Это было и невозможно, если об этом думал все время, то наверное сошел бы с ума! Несмотря на все, пока был живой, жизнь продолжалась, и надо было как-то жить дальше, мириться с тем положением, в котором я оказался, и общаться с людьми, которые меня окружали. У меня был такой характер, что без общения я не мог, это мне было необходимо, как воздух!  Поэтому я готов был общаться даже с врагами, да и воспринимал ли я русских сейчас как врагов? Глядя на Катю и доктора Соколова этого нельзя было представить. За это время я успел к ним привыкнуть и даже по-своему привязаться, честное слово! Хоть доктор и ворчал на меня иногда, я понимал, что это, скорее всего для порядка, чтобы я лишний раз слишком не расслаблялся и помнил,  где нахожусь.