The Мечты. Соль Мёньер (СИ) - Светлая Марина

- Они там хоть как-то справляются? – зачем-то спросил Шеф, потому что пауза затянулась, а спросить хотелось совсем другое, чем можно было.

- Они очень стараются. Настя говорит, что больше всех страдает Анфиса, но следует всем твоим заветам.

- Машалла! Анфисе дайте в руки кокотницу и кляпом заткните рот. Она будет молчать и творить шедевры.

- И откуда только в тебе такие садистские наклонности, - улыбнулась Таня. – Вот точно живодер!

- Как там Маффин?

- По-моему, поправился.

- На одной свекле? Или чем ты там его кормишь?

- У него сбалансированное питание. На прошлой неделе мы были с ним у ветеринара.

- У тебя всегда все по правилам?

- Наверное, не всегда, - задумалась Таня. – Но в правилах ведь нет ничего плохого.

- А белых мышей кастрируют? Ну по правилам, - хохотнул он.

- Когда ты заведешь себе собственную белую мышь, то обязательно узнаешь.

- Я к тому, что если ты решишь, то лучше отдай мне. Мужик мужика всегда поймет.

- Что значит «отдай»? – опешила Таня. – Он что тебе – книжка, одежда?

- Я чувствую сопричастность, - проникновенно молвил господин Четинкая и выразительно чихнул.

- А я спишу твой бред на температуру, - усмехнулась она, протягивая Реджепу салфетку. Тот принял ее со всей своей восточной благодарностью. И даже высморкался, когда звук его естественных проявлений прервал дверной звонок. И этого не ожидал ни один из них.

Таня глянула на часы, а потом перевела вопрошающий взгляд на хозяина дома.

- Если что, то я сейчас уйду, - заговорщицки прошептала она.

- Эй! Мы так не договаривались, я никого не жду!

- Может, это сюрприз.

- Аллах, Аллах! Мне некого ждать! Поняла?

- Да мне-то что! Открывать будешь?

- Эвет! – рубанул воздух Реджеп и поднялся с кресла. Шатнуло его, к слову, нехило. Чертова простуда не просто отравляла житуху, но в целом наложила неслабый отпечаток на его образ. Ну того чувака, который гонял на мотоцикле, готовил в настоящем мишленовском ресторане и на раз-два тащил ее посреди ночи на руках по дороге к сыроварне. Он негромко и вполне по-русски выругался, но поплелся все-таки к двери. Повернул ключ в замке, отворил и опешил.

На пороге торчала...

- Антонина-ханым? К добру ли?

- К добру, к добру! Вечер добрый вашей хате!

И с этими словами баба Тоня величественно вплыла в прихожую.

- Реджепка, сыночек, ну что ж ты так кашляешь? У меня каждый раз прямо-таки душа в пятки уходит от твоего кашля.

- Так вы же... живете в соседнем подъезде. На втором этаже. У нас даже стенок общих нет.

- Дак я ж тут хожу... то за хлебом, то кошек кормить. Все время под окнами. Вот и слышу, - принялась пояснять старушка. – Нельзя же так, Реджепчик. Совсем не бережешь себя. Лечиться же надо! Я тут тебе кой-чего собрала...

На этой фразе бабка зависла, неожиданно разглядев женскую шубку на вешалке. А потом и женские сапоги под ней. Кажется, это несколько ее удивило, да так, что даже прервала свой словесный поток. Поправила узелок на своем живописном шерстяном платочке, повязанном поверх пальто, и сняла беретик. Судя по всему – готовилась. Красоту наводила.

- Ну зачем вы беспокоились, Антонина-ханым, - пробухтел турок, но баба Тоня его уже не слушала.

- А ты не один, что ли? – выдала она и, не дожидаясь ответа, ринулась в комнату, а Четинкае ничего не оставалось, кроме как бежать за ней.

- Добрый вечер, - вежливо поздоровалась Таня, переводя удивленный взгляд с Реджепа на нежданную гостью.

- Добрый, добрый, - поджала губы бабка. И воззрилась на Шефа, будто бы ждала от него объяснений. Но тот всерьез думал, что у него и правда начались галлюцинации на фоне болезни. Потому, так нифига и не дождавшись, Антонина Васильевна выдала: - А ты что же это, Реджеп Аязович? Девушек к себе водишь?

На такие закидоны, хоть в сознании, хоть в бреду Реджеп Аязович реагировал одинаково. Ржать начинал. Вот и сейчас его пышущая жаром под тридцать восемь рожа расплылась в улыбке, но он вежливо и даже немного торжественно сообщил:

- Только самых достойных, Антонина-ханым. Таня, познакомься, это Антонина Васильевна, соседка. Антонина Васильевна, это Татьяна-ханым. Кхм... Коллега.

- А как по батюшке коллегу-то?

- Романовна. Моджеевская.

- Что?! Кто?!

- Баба Тоня, - ошалело выдохнула Таня, вспомнив вчерашний разговор с Женей, и, не придумав ничего лучшего, брякнула: - А хотите чаю?

- А хочу! – вконец рассердилась госпожа Пищик и повернулась к Реджепу Аязовичу: - И готовить мне его будет твоя Татьяна Романовна Моджеевская. Для справедливости! А мы поглядим.

- Куда поглядим? – не понял Шеф.

- Как куда? Что я тебе принесла. Вот же! – и она протянула Четинкае пакет. – Там и лимоны, и апельсины, и варенье малиновое. И от кашля конфетки с исландским мхом, мне Захаровна советовала.

Шустро ретировавшись из комнаты подальше от разыгрывавшегося водевиля, Таня с большим усердием развела громкую, так чтобы было хорошо слышно прочим присутствующим, деятельность на кухне. Пошуршав там минут пять, она сунула свою мордочку обратно в комнату и позвала Реджепа:

- Можно тебя на минутку?

- Да! – почти вскрикнул Реджеп и вскочил из-за стола, рванув к ней и оставив бабу Тоню наедине с ее цитрусами, фруктами, банками и склянками. Немного не вписался в проход, пребольно зацепив плечом косяк, но спишем и это на простуду. Определенные проблемы с вестибуляркой она явно вызвала.

А потом, оказавшись рядом с Таней, виновато улыбнулся, потирая ушиб:

- Такой себе сюрприз, я тебе скажу.

- Ну да, - негромко хохотнула Таня, теперь наоборот уменьшая децибелы, - не повезло тебе.

- Она когда-то сериал смотрела турецкий. Там главного героя Реджепом звали. Вбила себе в голову, что мы с ним примерно одно и то же. Возраст.

- Смешная бабуля. И что с ней делать?

- Выслушать. Стариков можно только выслушивать, но не принимать близко к сердцу, джаным. Кстати, тебе конфеты с исландским мхом не нужны? Могу добавить к перцам с моцареллой и упаковать с собой.

- А ты всем раздаешь то, что самому не нужно, или только мне так везет от твоей большой симпатии? – она остановилась на мгновение на пути от чайника к столу, где уже была приготовлена еще одна чашка для легендарной бабы Тони, и подняла внимательный взгляд на Реджепа.

- Ай, джаным, ай! Не хочешь так не хочешь, я же не заставляю! – тихонько рассмеялся он, но попытки приглушить смех ничего не решили. В кухню стариковской пришаркивающей походкой важно вплыла Антонина Васильевна и голосом великого сенсея продолжила свой бесконечный рассказ:

- А еще от кашля хорошо теплое пиво помогает. Ну даже горячее. Греешь и залпом пьешь. Захаровна так своему Степану хронический бронхит вылечила. Он правда через два месяца от инсульта помер. Но ты, Реджепка, молодой, тебе пока не грозит.

Тане оставалось лишь пожать плечами и приготовить наконец чай. Водрузив чашку на обнаруженный небольшой поднос, она ткнула им в Реджепа и безмолвно кивнула подбородком в сторону комнаты. На всех языках мира это означало единственное: «Валите!».

Будучи умным мальчиком, Четинкая, конечно, без лишнего труда распознал ее жест, но именно «валить» как-то не хотелось. Потому он забрал у нее поднос, расплылся от уха до уха и выдал:

- Как видишь, Татьяна-ханым, я просто притягиваю к себе различные методы народной медицины. Вот горячее пиво еще точно не пробовал.

- А надо попробовать! – вставила баба Тоня. – Зачем химией травить организм, когда ему можно помочь иначе?

Организму Реджепа Четинкаи уже вряд ли что могло помочь, так душил смех, но он держался. Не рассказывать же бедной старушке, из какой химии нынче пиво делают.

- Антонина-ханым, идемте и правда чай пить, - проговорил он, переводя дыхание. – Таня...

В «Таню» баба Тоня тут же недружелюбно стрельнула глазами.

- А как там ваш батюшка, Роман Романович, поживает? – поинтересовалась она, видимо, чтобы показать, что и с Романом Романовичем на короткой ноге.