Бриллианты на пять минут - Лариса Соболева

– Не, че я ему сделал-то? – бубнил Батон, немало сейчас перепугавшись, в то время как тогда, в момент борьбы, страха не было. – У, паскуда… попадись мне второй раз, мурло недобитое!

Из ран сочилась кровь, а перевязать было нечем, пакет с вещами остался в том здании. Батон снял ветхую футболку, разорвал ее, кое-как перевязал раны, затем натянул рубашку, свитер и куртку, стуча зубами от холода. Руки тоже были в порезах и в крови. Лоскуты от футболки он обмотал вокруг ладоней, при помощи зубов завязал в узлы. Кровь сочилась все равно.

– Так и заражение получить можно… – бормотал Батон с обидой.

Ему просто необходимо принять грамм триста и продезинфицировать раны! Где взять самогон? Ну, хоть немного… Страшно хотелось спать. И жрать. Батон поплелся в город. Он шел, еле переставляя ноги, но шел целенаправленно – к Дубине. И ему было уже плевать, загребут его менты или нет. Он больше не хотел побираться, голодать и попасть под нож. Пусть будет, как будет.

Самогонщица Дубина жила в таком же старом доме, как и Пушок. Это район натуральных трущоб, где проживают неимущие, старики и алкаши. Однажды эти дома хотели выкупить предприниматели, потому что квартиры здесь большие, хотя и необустроенные, помещения им подходили для офисов, клубов и магазинов. Но заартачился то один хозяин квартиры, то другой, мол, мало даете, не хочу жить со всеми удобствами и на выселках… Предприниматели плюнули, нашли более сговорчивых домовладельцев. Государство ремонтировать дома отказывается, так и доживают здесь те, кто не нужен ни стране, ни людям, ни себе.

Батон постучался к Дубине, в любое время суток готовой налить. Эту старую бесформенную кривую и хромую каргу можно было показывать в качестве Бабы Яги, желательно за деньги, тем, кто любит ужасы. Увидев заросшего, мокрого и грязного Батона, она испуганно взвизгнула, попятилась. Он вошел.

– Давай под записку, – сказал Батон.

– Ты… ищут тебя…

– Знаю. Давай быстро. И пожрать… дай.

Дубина достала готовую поллитру, сунула в целлофановый пакет хлеба и соленых огурцов, протянула Батону. Тот взял, открыл дверь, но через плечо предупредил:

– Настучишь – сыграешь в ящик.

– Ой, что ты! – замахала на него Дубина. – Я клиентов не…

– Понятно, – прервал он ее, желая поскорее убраться.

Он приплелся домой. Квартира у Батона в обычном доме, сталинской постройки. Это единственное его богатство, доставшееся от матери. Батон только сейчас понял, как здорово иметь жилье и деньги. В картонной коробке нашел пузырек с зеленкой, замазал раны. Ни пластыря, ни бинта у него не оказалось, и он оставил раны открытыми. Потом налил в стакан самогона, выпил, съел огурцы и хлеб, оставив немного на завтра. Все, это последняя пьянка. Если повезет и он останется на свободе, пить бросит. Батон, шатаясь, добрел до кровати, рухнул и мгновенно выключился.

Казимир Лаврентьевич допоздна сидел в мастерской и думал, думал… В пожилом возрасте делать кардинальную переоценку жизни тяжело и опасно, вместо ожидаемого эффекта может нагрянуть умопомешательство. А старый ювелир сейчас шарахался из стороны в сторону, мог буквально за час изменить суждения на противоположные, затем вернуться к прежним выводам. Словно опасаясь возможного помешательства, мозг Казимира Лаврентьевича находился в постоянном конфликте с душой. Но вот что любопытно: низменные страсти постепенно завоевывали сознание Казимира Лаврентьевича, с каждым часом больше и больше, а это и есть в некотором роде помешательство. Он боролся с собой, не знал, как быть с вещицей в столе, на которую он время от времени смотрел, и всякий раз смотрел мучительно долго. Конечно, разумнее всего отнести колье в прокуратуру и рассказать все, что ему известно. Но так говорил разум. Душа противилась. Казимир Лаврентьевич жаждал отыскать старуху и спросить: почему?! К сожалению, цепочка оборвалась. Кто мог привести к старухе? Ева. Ева убита, как убита и Верочка. Это произошло не случайно. Не случайно – данная мысль оставалась единственно неизменной. Бывало, он подходил к столу, выдвигал ящик и качал головой. Или хохотал до слез. Или произносил вслух:

– Невероятно! Это знает только она.

Потом он в сотый раз мерил шагами мастерскую, а если не ходил, то брал тетрадь Власа Евграфовича и читал некоторые страницы.

Пошел дождь. Пора бы и домой ехать. Казимир Лаврентьевич переложил коробку с украшением в сейф, запер его, подержал ключ в руке. Он не оставил ключ в мастерской, как обычно это делал, а положил во внутренний карман пиджака. Постоял, сунув руки в карманы брюк. Домой ехать не хотелось.

– Мда… Камни, начавшие жизнь с крови, без крови не живут, – рассуждал он сам с собой. – Почему-то я уверен, что Верочку и Еву убил один и тот же человек. Он ищет колье. И он придет ко мне. Боже мой! Я ведь жду его! – Открытие разволновало ювелира. – Почему? Почему я его жду? Он убьет меня, а я хочу жить. Так в чем дело? А… понял! Он знает старуху… Но, может, он убил ее и я напрасно надеюсь? Все это глупо. Я веду себя, как мальчишка-экстремал. Но я жажду знать… знать… Ладно, пора домой.

Казимир Лаврентьевич выключил свет, запер мастерскую и проследовал к черному ходу, дверь которого вела во двор, а там стояла машина. У двери застыл, прислушиваясь к шуму дождя снаружи. Он вспомнил, в каком темном месте находился автомобиль Верочки в тот роковой вечер, вспомнил, что напал убийца на нее именно во дворе. Казимир Лаврентьевич решил сегодня не испытывать судьбу. О нет, ведь он хочет выйти победителем, следовательно, должен стать осторожным и хитроумным, ведь ему предстоит сойтись с Алголем один на один. Завтра он купит пистолет, вот тогда и можно попытаться бросить вызов року, или убийце, или самому сатане! Да, так!

Посмеиваясь, Казимир Лаврентьевич развернулся и вышел через вход в мастерскую с улицы. Поймав такси, он радовался: сегодня ему удалось обмануть Алголя. В такси Казимир Лаврентьевич смеялся, отчего водитель пожимал плечами и поглядывал на клиента с опаской.

Казимир Лаврентьевич приехал домой, и его встретила жена с упреком:

– Наконец-то! Ужин давно остыл.

– Где Генрих? – спросил ювелир довольным тоном, ибо планы его казались вполне реальными, а сам он в своих глазах выглядел смельчаком.

– Не знаю. Не звонил.

Он поужинал с женой в полном молчании, так как за ужином Казимиром Лаврентьевичем завладели сомнения вперемежку со страхом, что ничего у него не выйдет. Да, словно бес водил им, то давая надежду, то отнимая ее! Генрих появился к концу трапезы, вытер полотенцем намокшую под дождем голову, сел за стол, потирая руки.

– Где ты был? – поинтересовался Казимир Лаврентьевич.

– Папа, у меня своя жизнь. Ты забыл? Мне двадцать семь. Наверное, я имею право даже не ночевать дома.

– Имеешь, имеешь, – проворчал отец. – Предупреждать надо мать…

– А ты разве ее предупреждаешь? – справедливо упрекнул его сын. – В последнее время ты не разговариваешь ни с ней, ни со мной.

Казимир Лаврентьевич встал из-за стола, раздосадованный, ушел в кабинет.

В этот же поздний вечер Никита Евдокимович приготовил полуфабрикаты, сварил макароны и ждал Валерия Ивановича. Тот вернулся домой хмурый, уставший, упал на стул и протер лицо ладонями.

– Почему не в духе? – поинтересовался Никита, ставя на стол тарелки и еду. – И почему так долго? Ты гулял под дождем?

– Вымок, когда бежал от гаража, а злой, потому что клиентка попалась стерва, – процедил он. – Задолбила претензиями. Принесла массивное кольцо на переделку. Сын женится, обручальные кольца дешевле сделать, а не покупать. И все-то ей не так: вес не тот, кольца не такие… Обещала жалобу накатать в организацию по защите прав потребителя! А суть совсем в другом: платить не хочет. И таких полно. Надоело.

– Добудем колье, кончатся мучения, – утешил Никита. – Давай ужинать?

– Кусок в горло не лезет. Настроение испортила.

– Выпей. Помогает пережить неприятности.

– Это идея, – встрепенулся Валерий, достал водку и рюмки.

– Ну, а у меня день не прошел даром, несмотря на скверную погоду.

– Придумал, как забрать у бабки колье?

– Есть неплохая мысль, чуть позже расскажу. Я вел наблюдения за домом, видел зятя и дочь. И вот что думаю… Ксения Николаевна приходила к тебе одна… Как ты думаешь, почему она не взяла с собой зятя? Ведь она пришла к ювелиру оценить колье, значит, прекрасно понимала, что вещь дорогая. Почему она была одна?

– Не знаю.

– Ты бы рискнул разъезжать по городу с сокровищем?

– Обязательно нанял бы охрану.

– А она одна поперлась… или не догадывается о стоимости колье…

– Исключено. Она меня так и спросила: «А эти прозрачные камешки разве не бриллианты?» Думаю, она просто сомневалась, поэтому пришла узнать, что за камни в ее колье.

– Значит, она подозревала, что колье бриллиантовое? Что-то тут не то.

– Ну, может, она не доверяет зятю. Обычно зять и теща живут на одной территории как кошка с собакой. Вероятно, она втайне от него и всей семьи решила загнать колье.