Чикита - Антонио Орландо Родригес

жены Жозефины, бесстрашных исследователей Гренландии, он сумел привлечь целое семейство арктических лилипутов на бессрочный контракт с «Дворцом удовольствий». Шоу эскимосов, каковые вот-вот должны были прибыть на судне Пири, включало песнопения и пляски, костюмы из медвежьих шкур, дрессированных тюленей и морских львов, собачьи упряжки и даже настоящее иглу.

При этом все три менеджера намекнули Чиките на возможность работы в театрах менее высокого класса или странствующих труппах. То тут, то там возникает нужда в артистах, готовых отработать две-три недели. Румальдо категорически отверг подобное предложение. Чикита — выдающаяся актриса, и работодатели обязаны уважать это обстоятельство.

— Боюсь, ты был слишком привередлив, — упрекнула его сестра, когда зал опустел и они побрели к лифту. — В конце концов, захудалый театр лучше, чем ничего.

Однако Дюран стал на сторону Румальдо. Мадемуазель Чикита должна проявить терпение и ждать достойного предложения. Когда ее имя появится в газетах, а видевшие шоу раструбят о своих впечатлениях, импресарио сами набегут.

На следующий день самые крупные газеты напечатали рецензии на выступление Чикиты. «Нью-Йорк таймс» рассыпалась в похвалах и утверждала, что по завершении шоу у артистки уже образовалась «свита поклонников». Заметка в «Нью-Йорк джорнал» также была благосклонной. В начале говорилось, что «кубинская примадонна» насчитывает столько же дюймов росту, сколько ей лет — двадцать шесть, — а в конце Чикиту называли сложившейся профессионалкой. Румальдо и Рустика в кои-то веки сошлись во мнении и выбранили Чикиту за то, что открыла свой возраст. Сехисмундо же счел, что это вовсе не важно. А важно, с каким воодушевлением репортеры пишут о певческих и танцевальных талантах кузины. Статья в «Нью-Йорк уорлд» была покороче, но тоже состояла сплошь из комплиментов[50].

Тем же вечером репортер, назвавшийся Патриком Криниганом, попросил Чикиту принять его. Когда его впустили, он рассказал, что пришел по поручению Джозефа Пулитцера, хозяина «Уорлд». Супруга судьи Дикмана позвонила Пулитцеру и поставила на вид, что его издание, кичащееся тем, что всегда доносит до читателя все самое интересное в стране, посвятило излишне краткую заметку приезду столь великой актрисы.

— Босс хотел бы исправить оплошность и взять у вас большое интервью, — сказал Криниган. — Собственно, сделать это поручили мне.

Симпатичный рыжий молодой человек, ростом повыше Румальдо, устремил на Чикиту полуумоляющий, полунасмешливый взгляд. Согласится ли она ответить на его вопросы? От ее решения зависит, уволят ли ирландца с хорошо оплачиваемой должности в «Уорлд», или он останется на работе и сможет по-прежнему оплачивать аренду квартиры.

Чикита озорно и звонко рассмеялась в ответ на шутку и тут же, обретая прежний серьезный вид, ответила, что даст интервью, дабы не мучиться в будущем угрызениями совести. Рустика, которая как раз протирала фортепиано и подслушивала, поджала губы и фыркнула. Ей померещилось, или Чикита вправду кокетничает? Она искоса глянула на Сехисмундо и убедилась, что и он того же мнения.

— Если хотите, можете задавать вопросы прямо сейчас! — с улыбкой воскликнула сеньорита Сенда.

— Сейчас? — протянул репортер и неуверенно огляделся. — У меня были другие мысли на этот счет.

Румальдо решил вмешаться и двойной властью менеджера и брата потребовал от Кринигана изложить планы подробнее. Что тот и не замедлил сделать: ему пришло в голову провести интервью в двадцатишестиэтажном здании пулитцеровской редакции, чтобы подогреть читательский интерес и способствовать популярности Чикиты. От такого шансы на успех точно поднимутся, словно пена в бокале пива. Он уже и название придумал: «Самая маленькая женщина в мире в самом высоком здании в мире»[51].

На следующее утро брат и сестра Сенда отправились в редакцию «Уорлд». Пока Чикита отвечала на вопросы Кринигана, поражая его остроумием и находчивостью, художник Уолт Мак-Дугал набросал ее портрет углем. Чикита вновь рассказала историю о расстреле большинства ее родственников и побеге с Кубы, но добавила подробностей: солдаты якобы вынудили ее смотреть на казнь, а потом приставили к виску револьвер и велели кричать: «Да здравствует Испания!» Она же наотрез отказалась, рискуя жизнью. Румальдо, восхищенный умелым враньем сестры, время от времени веско поддакивал.

Десятки служащих редакции сновали мимо дверей кабинета, тайком заглядывая внутрь и дивясь необыкновенной сеньорите, а когда Сенда собрались уходить, секретарша сообщила, что мистер Пулитцер хотел бы познакомиться с Чикитой. Криниган провел их в купол здания, где размещался полукруглый кабинет Большого Босса со стенами, обитыми тисненой кожей, и потолочными фресками в веницианском духе.

Пулитцер прервал беседу с сотрудником, обозрел Чикиту с высоты своих шести с лишним футов, всем своим видом выражая мысль: «Силы благие, никогда бы не подумал, что бывают такие мелкие люди!» — и приветствовал кубинцев в своей империи. Гостья выразила восхищение монументальностью здания и не смутилась, когда магнат предложил ей полюбоваться видами на Бруклин, Лонг-Айленд и Губернаторский остров сквозь огромные окна, для чего Румальдо пришлось взять ее на руки.

Пристально разглядывая Чикиту, Пулитцер поинтересовался, в каком театре она будет выступать. «Мы еще не решили, — похвастался Румальдо. — Получили несколько предложений. Я пока над этим думаю».

Владелец «Уорлд» крайне учтиво обращался с Криниганом и не жалел похвал в его адрес, и Чикита с Румальдо решили, что он и впрямь один из лучших журналистов издания.

— Ну, это вряд ли, — скромно отвечал рыжий ирландец, когда Чикита поведала ему о своем впечатлении. — Просто несколько месяцев назад, когда Херст, конкурент Пулитцера, переманил кучу репортеров и художников в «Джорнал», я, среди немногих, остался.

— Верность есть великая добродетель, — промолвил Румальдо высоконравственным тоном.

— Верность? — усмехнулся Криниган. — Просто Херст не предлагал мне работу. В конечном итоге оно и к лучшему: Пулитцер из благодарности, что я его не «предал», продвинул меня по службе и повысил жалованье. Надеюсь, от вас он не узнает правды! — Он хохотнул и добавил, что Херст ему не по душе. — Он ведь не то что наш Большой Босс, который сам себя сделал. У Херста всегда были миллионы и богатенькая мамаша, которая не поскупится подкинуть деньжат на любой его каприз. Так любой дурак сможет управлять газетой, — презрительно заключил он.

Месье Дюран счел, что беседа с глазу на глаз с самим Пулитцером у него в кабинете — большое достижение, но Сенда все равно волновались. Капиталы их быстро таяли, а хороший контракт все не подворачивался. Управляющий подбодрил их и повторил: предложения поступят в ближайшем времени, раньше, чем они предполагают.

Однако вместо контрактов стали поступать приглашения от дам, желающих поближе познакомиться с Чикитой. Первой позвала ее на чай Лилли Леман-Калиш. Румальдо остался недоволен: он считал, что появления сестры в общественных местах не идут на пользу делу, и старался держать ее