Откровения содержанки, или На новых русских не обижаюсь! - Юлия Шилова

– Мать все сожгла.

– А как ты думаешь, он нас помнит?

– Думаю – нет, – честно ответила я.

– Почему ты так думаешь?

– Если бы он нас помнил, то обязательно нашел бы и поинтересовался, как мы живем. А чего ты про него говорить стала?

– Сама не знаю. Я ведь его совсем не помню. Хотела бы узнать, какой он. Мать сказала, что он женился. У него два сына родились.

Дашка попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какой-то болезненной и вымученной.

– Оля, ты никогда не пей.

– Дашуля, да что ты такое говоришь???

– Когда у тебя дети будут, никогда не пей.

– Даша, ты как могла такое подумать?

– Ты же сама знаешь, как страшно, когда мать пьет. Мы же с тобой дети без детства. – Сестренка облизала пересохшие губы и вновь попыталась улыбнуться.

– Дашуля, сильно больно?

– Грудь сдавило...

– Димка, ну что так долго едем???

– Оль, немного уже осталось, – взволнованно сказал Димка и, оглянувшись, чуть не попал в аварию, чудом в последний момент вывернув руль.

– Не отвлекайся, пожалуйста. Дашулька, ты слышала? Уже почти приехали. – Я гладила сестру по волосам и говорила сквозь слезы:

– Дашенька, я тебя очень сильно люблю. Это, наверно, я сама виновата. Так мало уделяла вам с сестрой внимания. Можно сказать, что бросила вас на произвол судьбы.

– Ерунда, – прошептала сестренка. – Ты молодец. Ты вырвалась. Пусть даже ненадолго, но все равно вырвалась. Знаешь, а я все то озеро вспоминаю...

– Какое озеро?

– Куда мы семьей ездили. Мама тогда почти еще не пила. Так хорошо тогда было. Помнишь, я чуть не утонула? Поплыла и ощутила, как ноги сводит, закричала от страха, а ты меня спасла. Ты следом за мной в воду прыгнула и из воды вытащила.

– Да как же я могла тебя не спасти? Ты же моя сестра.

– А как же я могла тебя сегодня не спасти?

В эту минуту Даша закрыла глаза и застонала. Нетрудно было понять, что невыносимая боль разрывает ей грудь.

– Дашенька, только дыши. Я тебя умоляю, дыши. – Я взяла руку сестры и попыталась нащупать пульс. – Я понимаю, что тебе очень тяжело говорить, но ты говори. Говори хоть что-нибудь, чтобы я знала, что ты жива. Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь?

– Усталость, – прошептала Дашулька. – Я очень сильно устала... Оля, я тебя не вижу.

– Как не видишь???

– Темнота...

– Какая темнота? На улице светло. Дашулька, открой глаза!

Сестренка открыла глаза и посмотрела на меня отрешенным взглядом.

– Вот видишь. Не пугай. На улице еще светло. Время-то обеденное. Ты меня видишь?

– Темнота... – вновь прошептала сестренка. – Голоса... Я устала... Ты будешь ко мне приходить?

– Куда? В больницу? Конечно, буду. Спрашиваешь тоже! Да я из твоей больницы вылезать не буду.

– Приходи. Я буду скучать. Помнишь, какие мои любимые цветы?

– Конечно, помню – лилии. Ты в них постоянно нос пачкала, с самого раннего детства. Дашулька, а что это ты про цветы заговорила? При чем тут цветы? Я тебе палату всю лилиями заставлю. Просто они немного аллергичные, хотя у тебя никогда аллергии на цветы не было.

В эту секунду Дашулька постаралась улыбнуться и даже приподняла голову, словно она увидела чье-то лицо, которое хотела увидеть, и услышала чей-то голос. Мне даже показалось, что она как-то обрадовалась и захотела встать. Я обернулась, всхлипнула, а когда посмотрела на сестренку, ее глаза были вновь закрыты.

В эту минуту Димка остановил машину у больницы, быстро заглушив мотор, открыл заднюю дверь и попытался взять Дашку за руку. Я сидела неподвижно и по-прежнему гладила ее волосы.

– Сестренка... Любимая...

– Оля, помоги мне! – кричал Димка в беспамятстве.

Но я сидела и не двигалась: я знала, что моя сестра умерла. Я это знала, потому что я ее чувствовала. Мы с ней одной крови, и я всегда знала, как она себя чувствует, хорошо ей или плохо, а теперь я знала, что она умерла. Не дождавшись от меня никакой помощи, Димка вытащил из машины мертвую Дашку, взял ее на руки и понес в приемный покой. Выбравшись из машины, я села прямо на асфальт и, обхватив руками согнутые колени, наконец дала волю своим чувствам. Я почему-то вспомнила яркое солнышко, природу, пение птичек и дачу – все это уже почти стерлось из моей памяти. Я увидела молодую ухоженную маму, которая стоит рядом с высоким красивым отцом и помогает жарить ему шашлыки. Они о чем-то разговаривают, иногда целуются и посматривают в мою сторону. А я сижу в беседке и наблюдаю за своими двумя маленькими сестренками: Тонечкой, сидящей с соской в красивой кружевной коляске, и Дашулькой, которая уже научилась ходить и пытается везти коляску с младшей сестрой. Я поправляю Дашульке кофточку, машу рукой родителям и жестом показываю, что уже сильно хочу шашлыков...

– Мама, папа, я есть хочу! – громко кричу им я и вдыхаю аппетитный запах жареного мяса.

– Доченька, потерпи, уже пара минут осталась, – улыбаются мне родители и начинают накрывать на стол...

...Услышав чьи-то громкие голоса, я встала и увидела, что из приемного покоя вышел Димка, бледный как полотно. На его руках лежала Даша.

– Вы зачем к нам мертвую девушку привезли? – возмущалась вышедшая за ним женщина в белом халате. – Мы мертвых не лечим. Вы ее в морг везите. А нам покойников здесь оставлять не надо, а то эту смерть еще нам припишут.

– Оля, они говорят, что Даша умерла. – Димка кивнул головой на вышедшую за ним женщину. – Может, им в бубен дать, чтобы они получше посмотрели? Она же только была живая.

– Она умерла.

– Откуда ты знаешь?

– Я ее чувствую. Она умерла, как только мы подъехали к больнице. Я видела, как она подняла голову, хотела встать и обрадовалась, как будто кого-то знакомого увидела.

– А кого она увидела? – не сразу понял меня Димка.

– Смерть, – глухо ответила я.

– Кого?

– Смерть.

Димка посмотрел на меня так, словно я брежу.

– С чего бы это она смерти стала радоваться? Ей не радуются, ее боятся.

– А она обрадовалась.

– Вы ее в морг везите! – не унималась женщина-медик. – У нас оставлять ее нельзя.

– А где морг?

– Тут недалеко. У нас тут все рядом. – Женщина подошла к нам поближе и указала на стоявшее в отдалении одноэтажное здание. – Вы же на машине. Вот грузите тело обратно и везите в морг.

– Какое тело? – в замешательстве спросил Димка.

– Это она нашу Дашку телом называет, – сдерживая рыдания, объяснила ему я.

– Ребята, а я пока милицию вызову. Девушка-то ведь огнестрельное ранение получила. Мы обязаны сообщить.

Димка даже не подошел к машине, а понес Дашку на руках до самого морга.

– Да что вы на руках-то ее несете! У вас же машина есть! – кричала нам вслед женщина, уже успев позвонить в милицию.

Но мы ее не слушали и даже не обращали на нее никакого внимания. Я держала сестру за холодную руку и шла рядом с Димкой.