Откровения содержанки, или На новых русских не обижаюсь! - Юлия Шилова

Недалеко от своего дома я увидела чинно вышагивающую Дашку, одетую в слишком короткую юбку, едва прикрывающую ее пухлую попку, и легкий топик. Она была обута в туфли на таких высоких каблуках, что казалось, будто ее ноги, того гляди, подкосятся и она рухнет на землю. Дашка выглядела, как дешевая уличная проститутка, которая плетется домой после бессонной трудовой ночи, сопровождаемая сигналами проезжающих мимо машин.

– Дашка идет, – с особой ненавистью произнесла я и в тот момент, когда она подошла к калитке нашего дома, открыв окно машины, прокричала:

– Дашка, стой!

Дарья остановилась, обернулась и испуганно посмотрела на меня. Ее губы были накрашены яркой губной помадой морковного цвета так, что она выглядела слишком вульгарно и, можно сказать, даже пошло.

Поняв, что я в бешенстве, Димка остановил машину и попытался меня успокоить.

– Оля, ты что надумала?!

– Я ее сейчас за волосы оттаскаю. Позор какой! На нее же все соседи смотрят!

– Не кипятись. Может, пусть она выспится, а потом с ней поговоришь?

– Когда она выспится, она опять убежит на панель.

– Тогда, может, я с ней поговорю по-мужски? – по-прежнему держал меня за руку Димка.

– Да она тебя слушать не будет. Пошлет куда подальше. Она как на панель вышла, так всех мужиков лютой ненавистью ненавидеть стала.

Выскочив из машины, я подошла к сестре и отвесила ей капитальную пощечину. Перепуганный Димка вышел следом за мной и нервно закурил в сторонке.

– Ты что руки распускаешь? – схватилась за покрасневшую щеку Дашка.

– Ты на себя в зеркало смотрела???

– Смотрела!

– И кого ты там видела?

– Себя любимую.

– Знаешь, на кого ты похожа? На проститутку! Почему ты не в школе?

– Потому, что я устала быть посмешищем и дочерью алкоголички, – глотая слезы, ответила Дашка.

– Дашка, но ведь как-то жить надо. Я же с этим жила, школу окончила и аттестат получила.

– А зачем он тебе, этот аттестат? Он тебе в жизни все равно никогда не пригодится.

– Мало ли! Может, я учиться пойду.

– Оля, не пускай мне пыль в глаза. Никуда ты не пойдешь, потому что ты в этой жизни себе хороший «кошелек» нашла. Я еще с таким богатым и щедрым не познакомилась. Я в поиске. Я тоже хочу жить так, как ты живешь.

– Там, где ты его ищешь, ты его никогда не найдешь. Там их нет, – спокойно ответила я. – Пойми, фильм «Красотка» – это всего лишь фильм. Дашка, ну что с тобой стало? Что со всеми нами стало?

Почувствовав, что у меня у самой на глазах выступают слезы, я ощутила ноющую боль в сердце и продолжила:

– Я как тебя в таком виде увидела, так у меня сердце заныло. Дашуля, но ты же еще совсем ребенок.

– А у тебя сердце не ноет оттого, что вечно пьяная мать приводит в дом какую-то бомжатину и целыми днями требует у меня денег? Я ее ненавижу!!! – не помня себя, крикнула Дашка.

– Даш, что ты такое говоришь? – я попыталась зажать Дашкин рот своей ладонью. – Разве можно про мать-то?

– Можно! Потому что это она во всем виновата. Это мы из-за нее так живем! Из-за нее и ее проклятой гордости, от которой уже давно не осталось и следа и которую она пропила! Я никогда не забуду, как я ей дневник с оценками принесла показать, а сама ушла в комнату уроки делать, вернулась, а у нее на кухне уже какой-то бомжара сидит, а мать прямо на моем дневнике разделывает селедку. Ты можешь себе представить?!

– Даша, но ты же уже большая девочка и должна понимать, что мать запила и что она просто деградировала.

– Если мы здесь останемся, то все деградируем. Я хочу заработать денег, чтобы отсюда уехать, ее пьяную рожу не видеть и забыть про всю эту жизнь, как про страшный сон.

Неожиданно Дашка замерла, и на ее лице появился испуг. Громко закричав, она сделала резкое движение, бросилась на меня и вместе со мной упала на землю. Ничего не понимая, я тут же подняла голову и увидела, как с места сорвалась стоящая неподалеку от моего дома машина, стремительно поехала по нашей улице. Я беспомощно отстранила от себя навалившуюся на меня Дашку и увидела, как из ее расстегнутого на груди топика сочится кровь.

– Дашуля... Дашка...

ГЛАВА 16

Димка отнес на руках Дашку в машину, я села на заднее сиденье, положив ее голову к себе на колени, и, взяв у Димки аптечку, бинтовала ей простреленную грудь, пытаясь хоть как-то остановить кровь.

– Дима, быстрее! Пожалуйста, быстрее! – кричала я на Димку, который мчался на бешеной скорости в больницу, и гладила Дашку по волосам.

– Дашуля, ты как? – теребила я волосы сестренки, боясь, что сейчас она закроет глаза и больше никогда их не откроет.

– Больно, – задыхаясь, стонала Дашка.

– Где больно?

– Грудь.

– Потерпи. Сейчас приедем в больницу, и все будет хорошо. Вот увидишь! Я тебе обещаю.

– Оля, тебя хотят убить, – прохрипела Дашка.

– Меня?

– Стреляли в тебя. Я видела. Я случайно увидела, как у стоящей недалеко от нашего дома машины с тонированными стеклами открылось окно. Человек, сидящий в машине, был в маске.

– В маске?

– Да. Лица не было видно. Все так быстро произошло... Он наставил оружие на тебя.

– Зачем ты на меня бросилась? Дуреха, зачем? – Я плакала, и мои слезы капали прямо на Дашкино лицо.

– Я просто очень тебя люблю. Ты прости меня, пожалуйста, за все. Прости...

– Дашулька, все будет хорошо. Я сниму квартиру, вы с Тонькой перейдете в другую школу. – Я и сама не знала, кого успокаиваю – себя или свою сестру. – Мать закодируется и бросит пить.

– Оля, у тебя есть враги. Будь осторожна, – снова прохрипела сестренка. – Кто-то хочет тебя убить.

– Да кому я нужна? – растерянно пожала я плечами и всхлипнула. – Может быть, меня с кем-то перепутали?

– Тебя хотят убить, – стояла на своем Дашка. – А помнишь, как мы всей семьей на озеро ходили купаться? Помнишь?

– Помню, милая. Помню!

– Мама тогда еще почти не пила. От нее всегда вкусно пахло. А ее руки были самыми родными и любящими. Она меня всегда по голове гладила. Жалела, прямо, как ты сейчас...

– Дашулька, тебе, наверно, сейчас тяжело говорить?

Но Дашка меня не слушала и говорила, говорила... Словно хотела выговориться или, скорее, наговориться, потому что чувствовала, что скоро не произнесет ни единого слова.

– Знаешь, как мне все эти годы не хватало мамы и маминых рук? Как же мне не хватало... Ведь она живая, а такое ощущение, словно она давно умерла и ее нет вовсе. Оля, а ты нашего отца помнишь?

– Плохо.

– А я его вообще не помню.

– Как ты можешь его помнить? Когда мать от него ушла, и ты и Тонька еще мелкие были.

– А почему у нас даже его фотографий нет?

– Мать все сожгла.

– А как ты думаешь, он нас помнит?