Флэшмен - Джордж Фрейзер

— Постойте-ка, Флэшмен-хузур. Вижу, вы похожи на человека, измученного жаждой: вас надо поить понемногу. Присаживайтесь, пейте чай и слушайте.

Я сел, а он медленно прохаживался по комнате — плотный, энергичный, в зеленом халате и шароварах, заправленных в сапоги для верховой езды. В нем, как я подметил, было что-то от денди: золотое шитье на халате, серебряное на рубашке под ним. Но меня вновь больше всего поразила скрытая сила этого человека: это было видно по осанке, по мощной грудной клетке, выглядевшей так, будто ее хозяин только что сделал глубокий вдох, и длинным, могучим рукам.

— Первое, — начал он, — я удерживаю вас, потому что вы нужны мне. Для чего — это вам предстоит узнать позже, не сегодня, Второе: в Кабуле все спокойно. Британцы сидят в военном городке, а афганцы время от времени наскакивают на них, устраивая переполох. Король Афганистана, шах Суджа — при этих словах губы его скривились, — сидит, ничего не предпринимая, среди своих жен в Бала-Хиссаре и заклинает англичан помочь ему управиться с его непокорным народом. Кабулом правят толпы, и у каждой есть свой вожак, который уверен, что именно он выкурил англичан из столицы. Они немножко воруют, немножко грабят и немножко убивают — своих соотечественников, заметьте! — и на данный момент вполне удовлетворены. Вот вам совершенно исчерпывающее описание ситуации. Ах, да: племена горцев, прослышав о смерти Секундара Бернса и движимые слухами о прибытии в Кабул Акбар-Хана — сына истинного правителя Дост-Шохаммеда, начали стягиваться к столице. Они чуют войну и добычу. Ну вот, Флэшмен-хузур, ответы на ваши вопросы.

Ну да, ответив на полдюжины вопросов, он породил сотню других. Но одна вещь была важнее всего.

— Вы сказали, что британцы в военном городке, — воскликнул я. — Но как же смерть Бернса? Вы хотите сказать, что они ничего не предприняли в ответ?

— По сути, ничего, — говорит он. — И это большая ошибка, поскольку их бездействие было истолковано как трусость. Мы-то с вами понимаем, что это не так, но толпа в Кабуле — нет, и я опасаюсь, что это может подтолкнуть ее на еще большие безумства, чем уже случившиеся. Что ж, посмотрим. Так или иначе, это подводит меня к причине визита, нанесенного вам мной сегодня — если не считать желания узнать о состоянии вашего здоровья. — И он снова улыбнулся своей заразительной улыбкой, так похожей на насмешливую, но которая все равно нравилась мне. — Вы, конечно, понимаете, что, удовлетворив ваше любопытство, я, в свою очередь, хотел бы задать несколько вопросов и получить на них ответ?

— Ну так спрашивайте, — ответил я, насторожившись.

— Вы во время нашей первой встречи обронили или по крайней мере дали понять, что Эльфистан-сагиб и Макнотен-сагиб… Как бы это сказать?.. Не слишком умные люди… Это вы всерьез?

— Эльфинстон-сагиб и Макнотен-сагиб, — говорю я, — пара законченных идиотов, об этом вам скажет любой на базаре.

— Люди с базара не пользуются преимуществом служить в штабе Эльфистан-сагиба, — сухо заметил он. — Вот почему я придаю такое значение вашему мнению. А теперь скажите: можно ли им доверять?

Весьма странный вопрос со стороны афганца, подумал я, и первым импульсом было ответить, что они, черт побери, английские офицеры. Но разговаривать в таком ключе с Акбар-Ханом было пустой тратой времени.

— Да, им можно доверять.

— Обоим одинаково? Кому из них вы бы доверили своего коня или жену — насколько понимаю, детей у вас нет?

Я не стал долго размышлять.

— Уверен, что Эльфи-бей сделает все, чтобы остаться джентльменом, — заявил я. — Хотя и не уверен, что это к лучшему.

— Благодарю вас, Флэшмен, — говорит он. — Это все, что я хотел узнать. А теперь позвольте извиниться за то, что вынужден прервать нашу интереснейшую беседу: у меня еще очень много дел. Но я вернусь, и мы продолжим разговор.

— Но подождите… — начал было я, желая выяснить, как долго он намерен удерживать меня под арестом, и множество других вещей, но Акбар-Хан вежливо отстранил меня и вышел. И следующие две недели, черт побери моего хозяина, я провел исключительно в компании молчаливых барукзиев.

У меня не возникало сомнения, что его рассказ о ситуации в Кабуле правдив, но я не мог уловить смысл происходящего. Это не укладывалось в голове: убит высокопоставленный британский чиновник, и никто не пытается отомстить за его смерть. Но оказалось, что это так. Когда толпа разграбила Резиденцию и искромсала на куски Секундара, старина Эльфи и Макнотен пришли в ярость, но не предприняли буквально ничего. Они обменивались депешами, решая, двинуться ли в город или укрыться в крепости Бала-Хиссар, или вызвать Сэйла, увязшего в боях с гильзаями под Гандамаком, обратно в Кабул. В результате они так ничего и не решили, а кабульские толпы, как и говорил Акбар, бродили по городу, творя что им вздумается, и практически взяв в осаду наш гарнизон в военном городке. При желании Эльфи мог, разумеется, усмирить этот сброд, но так ничего и не сделал — только потирал руки да валялся в кровати, а Макнотен забрасывал его письмами, рекомендуя принять меры по заготовке провианта на зиму. Тем временем кабульцы, в первый момент ошеломленные тем, что они сделали, убив Бернса, осмелели, и принялись атаковать наши пикеты у военного городка и обстреливать часовых по ночам.

Одна попытка — одна единственная! — была предпринята, чтобы отбросить их, но и ее этот сумасшедший идиот бригадир Шелтон умудрился провалить. С сильным отрядом он направился к Беймару, но кабульцы — всего лишь шайка лавочников и коноводов, заметьте, — не настоящих воинов, — заставила его войска убраться обратно в военный городок. После чего все попытки были оставлены. Мораль в гарнизоне опустилась ниже уровня почвы, а афганцы из окрестностей, видя, что все складывается благополучно, стали стягиваться в столицу. Все свидетельствовало о том, что если городская толпа и горцы решат всерьез взяться за дело, они в любой момент выкурят англичан из их укреплений.

Обо всем этом я, разумеется, узнал позднее. Колин Макензи, очевидец событий, со злорадством рассказывал, как метался в растерянности старина Эльфи, а Макнотен по-прежнему отказывался верить в серьезность надвигающейся беды. Уличные беспорядки стремительно перерастали во всеобщее восстание, и афганцам не хватало только вождя, способного его возглавить. Конечно, ни Эльфи, ни Макнотен не могли догадываться, что такой вождь уже есть, что он наблюдает за событиями из дома в Кабуле и выжидает своего часа, советуясь время от времени со мной. Да-да, через две недели Акбар-Хан снова пришел ко мне, такой же вежливый и любезный, как всегда, и стал беседовать о том и о сем, особое внимание уделяя таким вещам, как британская политика в Индии и скорость передвижения английских войск на марше в зимнее время. Как бы между прочим он выжимал из меня все, что мне было известно. И я позволял ему это делать. А что еще мне оставалось?