Достаточно одной таблетки - Наталья Андреева

– Я не в прямом смысле, – пояснил Алексей. – В переносном. Вы не хотите, чтобы я сидел рядом и задавал вам вопросы. Кстати, на чем мы с вами остановились? Напомните мне.

– Я сюда лечиться пришел, – просвистел Синьборода. – А вопросы, молодой человек, задают в другом учреждении.

– Я прекрасно знаю, в каком. Сам там работаю. И если вы хотите продолжить наш разговор в прокуратуре...

– В какой еще прокуратуре?!

– Убили человека, – тихо, но жестко сказал Алексей. – У вас был мотив.

– Да о чем вы говорите?! Какой мотив?! Я просто к ней ходил! По-дружески! Мы когда-то работали вместе!

– Просто работали? А спустя тридцать лет вы просто к ней ходили? По-дружески, – хмыкнул Алексей. – А у меня есть сведения, что Анна Павловна замуж за вас собралась. Наследство хотела вам оставить. Движимое и недвижимое.

– Ни о чем таком я не знаю, – замахал руками Синьборода.

– Расскажите о вашей ссоре с Анной Павловной Вырод тридцать первого декабря, за час до Нового года. Из-за чего вы разругались вдрызг?

– Откуда вы знаете? – оторопел Велемир Ипатьевич.

– Видите вон ту пальму, – кивнул Алексей на огромные зеленые листья. – Оттуда.

– Вы шутите? – растерялся Синьборода.

– Там, под листьями, сидит ценный свидетель. Ее сосед снизу, – таинственно шепнул Алексей. – Семен Ильич все слышал. Он, как и всегда, встречал Новый год с мамой, смотрел телевизор. Но вы переорали и телевизор. Ваша невеста кричала: «Ты меня обманул, Велемир! Да ты богаче меня! А ходишь деньги просить!» А и в самом деле, Велемир Ипатьевич, развели старушку? – подмигнул он.

Синьборода растерялся. Первый ощутимый удар Велемир Ипатьевич пропустил во время диалога Алексея с консьержкой. Потом Леонидов якобы случайно уронил трость. Синьборода все понял. Отпираться было бессмысленно: в ванной комнате в то утро был он. А тут еще и свидетель! Который слышал его ссору с Анной накануне Нового года!

– Я ее не убивал, – хрипло сказал Велемир Ипатьевич.

– Ну вот, опять! – развел руками Алексей. – В который раз за сегодняшний день я слышу эту фразу? Вы все словно сговорились! Только что с этого дивана встал человек, который сказал точь-вточь как вы: я ее не убивал!

– Но я и в самом деле ее не убивал, – Велемир Ипатьевич выглядел жалко.

– Вам придется это доказать. И вам, и ему.

– Кому ему?

– Пичугину.

– Кто это?

– Ваш соперник в битве за наследство Анны Вырод. Вы его, быть может, не видели раньше, но наверняка о нем слышали. Хватит отпираться, Велемир Ипатьевич. Кого-то из вас Анна Вырод оставила с носом. И ей этого не простили. Очень уж солидный куш!

– Может, она сама? – неуверенно предположил Синьборода.

– Сама себя задушила? Нет, так не бывает! На ее шее следы мужских пальцев.

– Да разве я могу это сделать? – Велемир Ипатьевич посмотрел на свои дрожащие руки. – Я же старик!

– А тут силы много не надо. Эксперт сказал, что ее мог задушить и ребенок, такая она была тщедушная. Насчет ребенка я, конечно, погорячился, но вы вполне могли это сделать, Велемир Ипатьевич. Скажите, за что вы ее убили?

– Я не...

– А если честно?

– Хорошо, я расскажу, – сдался наконец Синьборода. – Я все расскажу...

Он и сам такого эффекта не ожидал. Случилось невероятное: Анна Вырод влюбилась! Да-да! Именно так! Любовь к ней все-таки пришла, правда, поздно. Позднее уже и быть не может, старуха одной ногой была в могиле, тем не менее, она чувствовала все то же, что чувствует каждая влюбленная женщина. В семьдесят два года Анна Вырод пережила всю гамму чувств, сопровождающих страстную любовь. Сначала нежность, томление, потребность ежесекундно видеть и слышать любимого человека, надежду на взаимность и сладость ответного, как ей показалось, чувства, потом желание отдать ему все, и себя, и свое имущество, и, наконец, ревность, и разочарование. А поскольку время поджимало, то, на что у других уходят годы, у Анны Вырод заняло месяца три, не больше.

Как выяснилось, Велемир ей нравился и раньше. Тот год, когда они считались женихом и невестой, был для Анны самым счастливым. Велемир был единственным человеком в этом огромном, враждебном ей мире, с которым Анна могла бы прожить, пока смерть не разлучит, долго и по-своему счастливо. Они были настолько похожи, что Анна читала его, как открытую книгу. В этом и была ее беда.

Все глупости на земле совершаются от жадности. Анна нашла предлог, чтобы рассориться с женихом: его смешную фамилию, которую якобы не хотела брать. Но истинной причиной разрыва была ее жадность. Анне вдруг показалось, что Велемир ее не любит, что женится только из-за квартиры и денег, а когда она доверится ему, быстренько оформит развод и оттяпает половину имущества.

Анна за него строила коварные планы, возводя перед захватчиком непреодолимые юридические препятствия, но ее изворотливый ум тут же их за Велемира и преодолевал. «А если он возьмет и...» Вплоть до того, что Велемир ее убьет, чтобы остаться единственным наследником всего: денег и двух квартир. Тело закопает или растворит в серной кислоте, и тут же женится на молодой красавице.

Воображение Анны мигом рисовало эту красавицу, пышную блондинку, похожую на Вальку из булочной, где они с Велемиром покупали торт, перед тем как подняться в квартиру Вырод. Анна ненавидела Валькины коровьи глаза, белую шею, огромные груди, вываливающиеся из низкого выреза блузки, пышные налитые бедра. Ей даже казалось, что Велемир ходит в булочную только из-за Вальки и как-то особенно на нее смотрит. Этот особенный мужской взгляд Анна тоже ненавидела. О! Его не купишь ни за какие деньги! Это взгляд самца, который жаждет соития с красивой самкой и бьет копытом. Взгляд жадный и одновременно тайный, потому что порочный, из-под опущенных век, сторожащий. На Анну Вырод никогда так не смотрели, она даже думала порой, что променяла бы все свои богатства на пару огромных, как у Вальки, белых грудей и глаза с поволокой.

«Опомнись! – говорила себе Анна. – Молодость пройдет, красота пройдет. А деньги у тебя останутся. Ничто не привязывает прочнее, чем деньги и долговые обязательства. Ты можешь купить любого мужчину, правда, не можешь купить этот его особенный взгляд, но за годы жизни при тебе он станет тем, чем ты хочешь. А если не станет? Взбунтуется? Если он уже сейчас об этом думает?»

Она все косилась на Велемира, пытаясь поймать этот особенный взгляд, брошенный на Вальку. И жар невыносимой ревности зажигал ее сухие щеки, а во рту скапливалась слюна. Мысль о том, что она умрет, а Велемир женится на Вальке и обвешает корову бриллиантами, как новогоднюю елку, приводила Анну в бешенство.

Узнав об этом, Велемир Ипатьевич сильно удивился. Как ни пытался, он не мог вспомнить продавщицу из булочной, хотя Анна теперь без конца его пытала:

– Высокая, с огромными грудями. Ты на нее так смотрел! Веля, вспомни!

А он эту Вальку даже не заметил! Булочная вызывала у Велемира Ипатьевича только раздражение, он каждый раз оставлял там деньги, взятые из заначки: кремовый торт стоил недешево.

Из-за какой чепухи, оказывается, может расстроиться свадьба! Зато теперь они выяснили все. И то, что Велемир Ипатьевич так и не женился, теперь служило для него оправданием:

– Я всю жизнь любил только тебя, Аня, – шептал он, поглаживая ее сухую лапку. – Главное в женщине – это ум.

И Анна Вырод таяла. Три месяца это было похоже на идиллию. По вечерам, трижды в неделю, приходил Велемир, приносил ей розу. Всегда одну, завернутую в газету. Цветок она ставила в стакан, а когда увядали лепестки, тщательно собирала их, сушила и складывала в шкатулку. Газету же она разглаживала, тоже сушила, если та намокла, и, когда уходил Велемир, читала: у Анны Вырод была бессонница. Она писала Велемиру любовные письма и перед тем, как закрыть за ним дверь, совала в карман конверт. Все это было трогательно и одновременно смешно. Потому что поздно. Слишком поздно.

Сначала Велемир Ипатьевич не знал, что с этим делать? С ее странными (иного слова он подобрать не мог) взглядами, слезливыми, глупыми, совсем не свойственными Анне письмами и иными проявлениями чувств. Какие их могут связывать отношения? Только общие воспоминания о том единственном годе, когда они оба были счастливы. И почему он, дурак, на ней не женился? Сейчас бы купался в деньгах.

О том, что он и сам человек не бедный, Велемир Ипатьевич как-то забыл. Его вдруг обуяла жадность: Анна как-то обмолвилась о доставшихся ей квартирах.

– За долги, – кряхтела она. – Народ дурной, одним днем живут.

– Как же они тебе их отдают? – удивился Велемир Ипатьевич.

– А я нужных людей знаю.

– Бандитов, что ли?

– Хочешь, называй их бандитами, – усмехнулась Анна. – Деньги, Веля, всем нужны. Меня многие знают. И я многих знаю. Могу силой отобрать, а могу и по закону. Очень я богатая, Веля. Все у меня есть: квартиры, земля, деньги, драгоценности. Ходит ко мне одна дуреха, цацки носит. За бесценок отдает, небось, мужика содержит. Дураков наказывать надо, а дур особенно. Одна беда: некому все это оставить.