Дама Пик - Б. Седов

Генри стоял рядом и, с почтением глядя на Коран, пытался сообразить, сколько же стоит эта красивая книженция.

Наташа тоже думала вовсе не о торжественности момента, а о том, какие приключения ждут их, когда Этот Коран присоединится к Тому Корану, ждавшему их в сейфе одного из коммерческих банков Европы.

– Камеру слежения видела? – спросил Знахарь, заметив в углу небольшой черный цилиндрик, на конце которого сверкнула линза.

– А ты что, только сейчас заметил? Да они тут во всех помещениях натыканы, и не по одной. Надо просто знать, куда смотреть.

Закончив осмотр частного музея, экскурсанты, влекомые визирем, расточавшим похвалы Аль Дахару и комплименты хихикавшим девушкам, начали подниматься по полутемной и узкой винтовой лестнице, втиснутой в круглую шахту, уходившую вверх на неопределенную высоту. Знахарь начал было считать витки, но после шестого сбился и, чувствуя, что от этого верчения у него начинает кружиться голова, чертыхнулся и подумал, что экскурсия, пожалуй, несколько затянулась.

Но как раз в этот момент наверху мелькнул дневной свет, и через несколько секунд, пройдя в низкую дверцу, все оказались на плоской крыше дворца, огражденной резным парапетом и залитой ярким солнцем. Оглядевшись, Знахарь неожиданно увидел вертолет, стоявший в самом центре белого круга, нарисованного на крыше, и находившегося метрах в двадцати от небольшой башенки, из которой они только что вышли.

Бросив мгновенный взгляд на Генри, Знахарь увидел, что тот тоже смотрит на вертолет. Потом их взгляды на секунду встретились, и Генри, едва заметно кивнув, равнодушно отвернулся от этой столь важной детали обстановки.

Глава 5

ГОП-СТОП ПО-АРАБСКИ

– И ты не думай, что это будет так же просто, как поставить на гоп-стоп кооперативный ларек, – забывшись, сказал я Наташе порусски.

Генри поморщился и, приложившись к банке с пивом, сказал:

– Если белому господину будет угодно говорить по-английски, его недостойные слуги смогут лучше постичь глубину его замыслов.

Оказавшись здесь, Генри Хасбэнд заразился местной витиеватостью и цветистостью речей и теперь по любому случаю щеголял этакой опереточной восточной манерой выражаться.

Его ребята заржали, а Джереми Батчер, чье имя по-русски должно было звучать как Иеремия, а фамилия – как «мясник», поддержал своего сержанта:

– Точно. Ты, Нельсон, не подумай чего лишнего, мы же знаем, что все в порядке, но – лучше по-английски.

Я поднял руки, сдаваясь перед его правотой, и сказал:

– Все действительно в порядке. Просто эта белая леди, чтоб ей провалиться, вывела меня из себя, и я сказал ей, что наша затея несколько сложнее ограбления бензоколонки.

Все дружно закивали, соглашаясь с Батчером, и я понял, что об ограблениях автоколонок эти ребята знают все.

Называть меня Нельсоном ребята стали с первого же дня.

Для этого было несколько причин. Первая, самая простая, – не хватало еще, чтобы кто-нибудь из местных услышал слово «знахарь» и передал это заинтересованным лицам. Вторая сводилась к тому, что «Костя» для них был неудобен. Языки не под то заточены. Ну, а третья – самая элементарная. У меня был один глаз, у великого адмирала Нельсона – тоже.

На том и порешили. С того дня даже Наташа иногда называла меня не Костей, а Нельсоном, а я нисколько не возражал. Однако в постели, ну и в других местах, где мы совершали нападения друг на друга, я всегда оставался для нее Костей, и это было понятно и приятно.

И вот теперь мы сидели в большой комнате, свободной от жучков, и, попивая пивко, обсуждали подробности и детали завтрашней операции.

Мы – это я сам, Наташа, Генри и пятеро его ребят.

Всего восемь человек, вроде бы немного, но зато каких!

Генри со своими убийцами стоил целой роты.

Наша завтрашняя задача на первый взгляд представлялась довольно простой, но это только на первый взгляд.

Когда визирь водил нас по дворцу и, притворно ужасаясь, показывал на давно уже не действующие люки в полу, выскакивающие из стен зазубренные копья, опускающиеся на человека потолки проходных каморок, которые в нужный момент превращались в глухие камеры, и прочие ужасные и коварные ловушки, я уловил в его речах скрытый намек на то, что другие приятные сюрпризы, которые он нам не показывает, в полном порядке и действуют безотказно. Так что если кто-нибудь посторонний попытается проникнуть во дворец, то тут ему и конец придет.

Я, конечно, притворился тупым и сделал вид, что не понимаю таких намеков. Наташа, между прочим, тоже сразу же поняла, что к чему.

Да и мои ротвейлеры были не пальцем сделаны, тем более что все они в свое время побывали в странах Востока и Азии с более чем щекотливыми миссиями. Многие из их коллег навсегда остались там, кто – придавленный массивной плитой, кто – пронзенный отравленным шипом, неожиданно выскочившим из стены, кто – разрубленный напополам спинкой кровати, вдруг превратившейся в нож гильотины… В общем, увлекательных способов отправить человека на тот свет азиаты выдумали несметное количество.

Все мы понимали это, и первым пунктом служебной инструкции на завтрашний день была величайшая осторожность.

Вторым пунктом шла личная гвардия шаха Аль Дахара, которая представляла из себя разношерстную компанию, вооруженную автоматами Калашникова. А если выражаться более точно, по-российски, то это была просто толпа бандитов, состоявшая из безмозглых шестерок, которыми руководил бородатый пахан в чалме и с множеством перстней на руках.

Их было рыл двадцать, и они слонялись по дворцу и по территории парка, с грозным видом держа пальцы на спусковых крючках.

Лично меня от всего этого только смех разбирал, а на лицах Генри и его ребят я неоднократно видел презрительную гримасу. Но как бы то ни было, если обкуренный воин Аллаха поливает все вокруг себя веером пуль, то от его тупости и неподготовленности они не превращаются в ватные шарики. Продырявят за милую душу, и отправишься на свидание с апостолом Петром.

Но все же это были люди, и мы знали, чего можно от них ждать.

Потом шел сам Коран, точнее – его изъятие.

Больше всего я боялся, что сокровищница окажется ловушкой, причем ловушкой серьезной. Ведь если я хоть что-нибудь понимаю, эта относительно небольшая комната даже без Корана стоила больше, чем весь дворец вместе с парком, прудом и павлинами. А раз так, то нужно быть полным идиотом, чтобы не позаботиться об ее защищенности. Самого Аль Дахара мы еще не видели, зато визирь совершенно очевидно был прожженным жуликом и коварным хитрецом.

И, наконец, отбытие из дворца.

Сначала мы с Генри рассчитывали отвалить отсюда на тех же автобусах и грузовиках, на которых приехали, но, увидев стоявший на крыше вертолет, одновременно пришли к выводу, что улететь по воздуху будет куда правильнее, чем с воплями и фейерверком нестись с украденным добром на машине по пыльной территории чужой страны. Погони со стрельбой и визгом шин хороши только в кино. На самом же деле это весьма неприятное и очень опасное развлечение.

Но при этом варианте нужно было решить вопрос с нашими девочками и обслугой. Взять их всех на вертолет мы не могли, потому что их было слишком много, и поэтому мы решили попросту бросить их на произвол судьбы, но судьба эта была вовсе не такая горькая, как можно было подумать.

Когда все будет сделано и мы будем уже в воздухе, Генри сразу же свяжется по своим старым каналам с американской спецурой, которой в Пакистане, как, впрочем, и везде, полно. Он скажет, что во дворце шаха Аль Дахара находится большое количество захваченных ваххабитами европейцев, которых заманили туда обманом. Спецы свяжутся с правительством, а оно, не желая портить отношений с Америкой, сразу же направит туда военных, так что всю эту компанию накроют и оставленные нами люди будут благополучно освобождены.

Дай Бог, дай Бог…

Я решил, что лучше даже не думать о том, что будет, если эта часть плана провалится, и, завершая совещание, сказал:

– Ну что же, джентльмены, я надеюсь, все ясно. Так что чистите стволы и ботинки, завтра показательное выступление. Желаю всем спокойной ночи.

Дисциплинированные джентльмены встали из кресел и, вежливо пожелав нам с Наташей не терять времени даром, вышли из комнаты.

Когда мы остались одни, я снова уселся в кресло и закурил.

Наташа некоторое время молча смотрела на меня, затем вытащила из ящика с битым льдом банку пива и сказала:

– Вроде все правильно спланировали, но меня не оставляет такое чувство, что это еще не все. Можешь считать это женской интуицией, но сюрпризы обязательно будут. Причем я имею в виду вовсе не ловушки в коридорах, а человеческий фактор.

Она открыла пиво, а я выпустил дым в потолок и спросил:

– Что значит – человеческий фактор?

Сделав несколько глотков, Наташа шумно выдохнула, вытянув губы, и сказала:

– Надо поставить памятник тому, кто придумал холодное пиво.