Ледяной Сокол - Барбара Хэмбли

Пришедшие следом за лордом Ваиром что-то пробормотали и поклонились. Ваир тоже слегка наклонил голову.

– Я не хотел проявить неуважение, Владычица, – сказал он. – Я приношу извинения за то, что язык мой так неуклюж. Аппарат, на котором вы научили нас работать, просто великолепен, как вы видите сами.

Он показал на людей, столпившихся около повозок у подножья холма. Поначалу Тиру было сложно разобраться, все они были ему незнакомы, все лысые, и он не привык видеть столько черных лиц сразу, но потом он понял, что многие из них были совершенно одинаковыми, как и Акулы.

В его сознании из темной глубины памяти всплыло непрошеное слово: тетхин. Их называли тетхин. И в них было что-то ужасное, что вызывало тошноту, что-то, о чем он не желал знать.

– Я надеюсь, второй аппарат тоже будет работать.

– Что сохраняется неизменным после стольких лет?

Она холодно осмотрела его с ног до головы, говоря голосом Оале Найу. Странно было слышать эту речь из уст Хетьи.

– Не люди, разумеется, и не их тела. А вот механизмы, что мы создавали в прошлые дни из адаманта и из нашего могущества, – продолжала она, словно не замечая, что лицо лорда Ваира затуманилось от гнева, – они будут работать так, как должны, можете быть в этом уверены.

С этими словами она повернулась к нему спиной, безмятежно пошла прочь, в чащу, и скрылась за деревьями, оставив Тира одного.

Ваир щелкнул пальцами левой руки. Тир уже заметил, что правую, с крюком вместо кисти, он опускает вниз, прячет в рукаве или в складках белого шерстяного плаща.

– Разбивайте лагерь. Наргуа, Бектис… – Волшебник шагнул вперед, то же самое сделал высокий человек с усами, в таком же белом плаще, украшенном ленточками и драгоценными камнями, обозначающими его звание. – Давайте взглянем на гаденыша.

Тиру хотелось спрятаться за ствол дерева, но он понимал, что это ему не поможет. Кроме того, это было бы недостойно. Когда Ваир, Наргуа и Бектис пошли в его сторону, его охватил ужас при мысли, что этот страшный лорд сразу узнает про нож, спрятанный в башмаке. Он посмотрел в сторону, стараясь успокоить дыхание, и в следующий миг стальные пальцы лорда Ваира, обтянутые белой кожаной перчаткой, ухватили его за подбородок, заставив поднять вверх голову.

Тир смотрел в желтые глаза и видел в них смерть.

Потом Ваир неторопливо отпустил его подбородок и с такой силой ударил его по лицу, что мальчик упал, громко закричав от неожиданности и боли. Серебряный крюк вынырнул из своего укрытия, схватил Тира за рукав и поднял на ноги, разрывая его плоть.

Ваир ударил его еще дважды. Тир всхлипывал, но был слишком перепуган, чтобы плакать громко. Крюк снова поднял его на ноги, потом отпустил рукав, Ваир левой рукой ухватил его за воротник, а крюк просвистел в воздухе и резанул по лицу, разорвав плоть от виска до скулы одним злобным движением. Тир пронзительно закричал от боли; Ваир тряс его так, что голова моталась из стороны в сторону. Тир едва дышал, воротник стягивал его горло, ему казалось, что шея сейчас сломается. Ваир снова резанул его крюком по лицу, едва не попав в глаз.

– Слушай меня, маленький мальчик, – сказал он скрежещущим голосом, и Тир, плачущий от ужаса, чувствуя, что он сейчас потеряет сознание или обмочится, уставился в коварные глаза. – Ты представляешь, с какой легкостью я могу отсечь тебе пол-лица? И оно будет болтаться туда-сюда, как блин? – И он снова потряс мальчика, на этот раз слегка, но Тиру было очень страшно. – Или выковырнуть тебе глаз? Для того дела, ради которого ты тут, тебе хватит и одного глаза. Кивни!

Ослепший от ужаса, Тир кивнул и почувствовал, как металл снова вонзился в его плоть.

Одним движением руки Ваир высвободил крюк и швырнул Тира на землю. Мальчик упал ничком, руки его были связаны за спиной, и он не смог смягчить удар.

Ему казалось, что лицо его распухло, прикосновения воздуха казались прикосновением холодного металла, а кровь, струившаяся из ран, была очень горячей. Он лежал и плакал, не осмеливаясь посмотреть вверх, или шевельнуться, или даже дышать. Что-то сильно толкнуло его в подбородок.

Холодный голос сверху сказал:

– Теперь поцелуй мой сапог и скажи, что ты любишь меня.

Тиру пришлось ползти вперед, упираясь плечами. Он всхлипывал столь отчаянно, что едва мог говорить, но все же заставил себя выдавить слова:

– Я люблю вас, – и поцеловал кожу сапога. Она была холодной и гладкой и пахла воском и кровью.

Ваир пнул его.

– Скажи так, чтобы я услышал тебя!

– Я люблю вас. – Он должен сделать это. Он должен сделать все так, как хочется этому страшному человеку, или тот убьет его.

– Еще раз. Бектис и Наргуа тоже хотят услышать.

– Я люблю вас! – выкрикнул Тир и, всхлипывая, сжался в комок, поджав колени к подбородку.

Ваир пнул его еще раз и отошел. Тир слышал скрип его сапог, когда он тяжело ступал по траве.

– Порез залечите, – приказал он. – Потом явитесь к моей повозке.

Вернулся Бектис, прижал Тира к стволу сикоморы и очень быстро смазал ему лицо какой-то мазью, словно это Тир был виноват в том, что у него появилась эта рана. Маг стянул края раны и забинтовал.

– Прекрати плакать, – приказал он, – иначе господин вернется и заставит тебя плакать по-настоящему. – И поспешил к повозке. Позже, думая об этом, Тир догадался, что Бектис боялся Ваира так же сильно, как и он сам. А пока он просто прижался здоровой стороной лица к стволу и дал волю слезам.

Снова заскрипели башмаки, и Тир обернулся в паническом ужасе.

Но это была Хетья.

Она упала на колени и обняла его. За ней стоял какой-то человек, один из черных воинов, молодой и огромный, как дерево.

– С ним все в порядке, госпожа? – Он протягивал тыквенную миску, полную воды.

– Я надеюсь. Спасибо, дружок. – Она взяла воду и прижала к себе Тира. Он уткнулся головой ей в грудь, отчаянно мечтая целиком спрятаться в ее теле… желая снова стать младенцем, о котором кто-то нежно заботится… желая умереть. Он слышал, как вода льется на траву, и думал – а вдруг они будут бить его за то, что он не выпил ее, или за то, что не сказал спасибо.

– Я принес вот это. – Голос юноши был похож на голос Акулы и звучал как-то странно. – Финики, понимаете? Финики.

Тир почувствовал движение Хетьи и услышал, что она тепло улыбнулась, сказав:

– Спасибо тебе.

– Мой родной отец, он бил меня. Сильно. Но все равно не так. – Повисло неловкое молчание, и Тир ощутил жесткие пальцы юноши, очень нежно прикоснувшиеся к его волосам. Потом зашуршала трава – воин уходил прочь.

Тир свернулся в комочек, стараясь стать совсем маленьким и незаметным. Он плакал, пока не заснул.