Ледяной лес - Чиын Ха

Смерть Коннора выглядела логично, учитывая, сколько гадостей он наговорил про Баэля. Но кое-что не давало мне покоя. Почему его убили не первым? И даже не вторым? Ведь именно он, а не Коллопс был источником лжи. Почему убийца добрался до него так поздно? В голову пришла страшная мысль: фанатику стала известна правда, которую несколько дней назад мне поведал Баэль. Но каким образом? Об этом знали лишь Антонио, я и, возможно, Тристан. Как об этом проведал убийца?

Я попытался унять дрожь. Он слышал наш разговор – другого варианта нет. Если это действительно так, то следующей его жертвой стану я.

Эта мысль не давала мне покоя. Однажды, спустя несколько дней, я проснулся со странным чувством… Поднявшись с кровати, я не медля сел за фортепиано и начал писать на одном из пустых нотных листов. Не ноты – буквы. А если совсем точно – завещание.

Я чуял дыхание смерти за спиной – очень необычное ощущение, – но на сердце было спокойно. Я казался себе стариком, мирно дожидающимся конца, и лишь просил о небольшой отсрочке, чтобы написать несколько слов родным и близким.

В письме я выразил надежду, что дорогие мне люди счастливо проживут свою жизнь и позаботятся о моих любимых инструментах. Свое новое фортепиано я завещал Хюберту: больно было думать о том, что уникальный инструмент будет стоять без дела и собирать пыль. Да мне был и неведом другой способ выразить заботу об Аллене, чье сердце было разбито.

Я поставил точку, сложил листок и убрал его в карман вместе с остро заточенным пером. Если мне суждено умереть, то пусть моя смерть станет подсказкой, где искать убийцу. Его нужно остановить любой ценой, пока не погибли другие люди. Пока он не добрался до Тристана или до Баэля.

Погруженный в свои мысли, я бросил взгляд за окно, и внутри все оборвалось: возле дома кто-то стоял. На мгновение мне показалось, что это посланник смерти пришел за мной. Однако, приглядевшись, я увидел хорошо знакомые рыжие волосы и, распахнув окно, громко позвал:

– Кисэ!

Она засмеялась и стала удаляться, словно приглашая за собой. Не теряя ни секунды, я накинул плащ и выбежал наружу. В этот раз нельзя ее упустить… Ради Тристана, увядающего с каждым днем.

– Кисэ! Подождите!

Но она, даже не обернувшись, бросилась бежать. Девушка двигалась легко и быстро, словно ребенок, угнаться за ней было непросто. Я выбился из сил и все же ни разу не упустил ее из виду. Дорога казалась знакомой. Ну конечно! Всего пару дней назад я проезжал здесь на лошади. Этот путь вел к дому Листов.

Кисэ покрутилась у ворот, легко распахнула створку, а затем по-хозяйски зашла в сад. Я замялся, не зная, следовать ли за ней. После помолвки здесь жили Баэль и Лиан. Возможно, они были дома, и я не хотел их тревожить, поэтому тихо позвал от ворот:

– Кисэ, выходите! Мне нужно с вами поговорить.

Она не ответила. Прохаживаясь по саду, Кисэ вдыхала аромат цветущих роз, затем, опустившись на колени, погладила ладонью траву.

– Вы исчезли, и Тристан сам не свой. Навестите его, пожалуйста. Он так скучает.

Кисэ снова не проронила ни звука. И вдруг, словно заметив что-то интересное, бросилась в глубь сада. Я нервно взглянул на окна и кинулся за ней. Извилистая тропинка привела к заросшему цветнику. Над клумбами хлопотала девушка, пытаясь привести их в порядок и вернуть цветы к жизни.

– Господин Морфе? – удивилась она, увидев меня.

По спине пробежали мурашки, но я все же кивнул в ответ.

– Леди Лиан.

– Я так рада вас видеть!

Она подбежала ко мне, протягивая руку в запачканной землей перчатке, но быстро опомнилась и, смутившись, проворно ее сняла. Я поклонился.

– Прошу прощения за вторжение.

– Не извиняйтесь, я всегда рада вас видеть, – ответила Лиан, даря мне свою по-детски невинную улыбку.

Впервые за долгое время мне стало тепло на душе.

– Скажите, а вы не видели здесь Кисэ?

– Кисэ? В нашем саду? – удивленно переспросила Лиан, оглядевшись по сторонам. – Вы говорите об оракуле?

– Да, о ней! Девушке с длинными рыжими волосами.

– Кисэ – женщина?!

Я рассмеялся, вспомнив, что отреагировал точно так же.

– Здесь никого не было, кроме меня. Я ухаживала за цветами, а потом появились вы.

Мне стало не по себе: Кисэ негде было спрятаться. Неужели она успела убежать? Вдруг мое внимание привлекли вытоптанные цветы.

– А кто это сделал?

Лиан грустно улыбнулась:

– Быть невестой легендарного музыканта нелегко. Многие думают, что именно из-за меня Антонио закончил карьеру. И я их понимаю. Людям нужен был кто-то, чтобы выплеснуть всю свою злость, и этим человеком стала я. Но мне все равно. Пусть лучше ненавидят меня, а не Антонио. Он слишком чувствительный, а меня им не сломить.

Я смотрел на ее лицо, озаренное солнечной улыбкой, и молчал. При первой встрече она показалась мне совсем ребенком, на самом же деле морально девушка была гораздо взрослее меня. А значит, можно не тревожиться: Лиан сумеет позаботиться об Антонио.

– А Баэль сейчас дома?

– Да, с того самого дня он никуда не выходит.

– И чем он занимается?

– Пишет музыку.

– Правда? – переспросил я, решив, что ослышался.

Лиан просияла и приглашающе взмахнула рукой.

– Мне кажется, будет лучше, если Антонио сам об этом расскажет. Проходите в дом.

В смешанных чувствах я проследовал за ней в гостиную и сел на стул. Лиан сама подала чай и, улыбнувшись в ответ на слова благодарности, вышла из комнаты. Через несколько минут появился Баэль. Он совсем не изменился, разве что выглядел немного уставшим. Я было вскочил на ноги, но Антонио жестом руки остановил мой порыв и сел напротив. В руке он сжимал несколько нотных листов – это подтверждало слова Лиан. Я не отрываясь смотрел на рукопись.

– У тебя все хорошо? – спросил Баэль.

Пока я раздумывал, значили ли его слова нечто большее, чем дежурный интерес, Баэль горько усмехнулся.

– Полагаю, это значит «да».

Я не нашелся с ответом и то ли кивнул, то ли покачал головой. Баэль молча протянул мне листы, как тогда, в первую нашу встречу в консерватории.

– Что это?

– У тебя появилась глупая привычка спрашивать то, о чем тебе прекрасно известно.

– Я вижу, что это рукопись. Выходит, леди Лиан не ошиблась: ты пишешь музыку?

– Да.

Задрожав от предвкушения, я уточнил:

– Для собственного исполнения?

– Да. – Баэль положил листы на стол и, немного помолчав, добавил: – Это будет… прощальное выступление.

– Не говори так.

– Не нужно меня отговаривать. Иначе эти листы превратятся в клочья.

Я прикусил язык. Баэль грозно смотрел на меня исподлобья, а потом снова перевел взгляд на рукопись.

– Это фантазия.

– Здорово…

– Посмотри на название.

Я буквально выхватил листы из его рук и стал разглядывать. Баэлю не требовался переписчик: ровные строчки идеально прописанных нот вились по нотному стану. Поверх, словно дирижер, расположился заголовок.

«ЛЕДЯНОЙ ЛЕС»

На секунду мое сердце будто остановилось.

– «Ледяной…» – Я запнулся и с недоверием посмотрел на Баэля. – «Ледяной лес»?

– Ты помнишь, как я тогда играл? – тихо спросил он.

В груди пылал огонь. Разве такое можно забыть? Я кивнул – до сих пор перед глазами стояли события того дня.

– Я попытался записать ту мелодию, – продолжал Баэль. – Но добавил еще и партию фортепиано, чтобы сыграть дуэтом. В этот раз ты должен стать… Ледяным лесом. Моим аккомпаниатором.

Я уставился на Антонио, не веря в происходящее. Мысли смешались, слова не шли с языка.

Похоже, Баэль прекрасно понимал, что творилось у меня в душе. Он приподнял уголки губ в еле заметной улыбке.

– Надеюсь, ты простишь меня, – неловко сказал он.

Мои руки тряслись. Опустив голову, я заплакал, выпуская все накопившиеся эмоции. Слезы лились без остановки, но почему-то сейчас Баэль не стал глумиться над моей мягкостью.