Баллада ворона (ЛП) - Хамм Эмма

Она сглотнула, спустилась ближе к лабиринту. Бреши в лозах позволяли ей продумать спуск в лес, но от этого не было лучше.

Айслинг большую часть дня разглядывала пейзаж. Некоторые длинные проходы были безопасными. Пруды воды сияли в конце, а то и столы со свежими фруктами фейри. Другие обрывались, и пропасть скрывала магия, которую Айслинг замечала лишь вблизи.

Солнце близилось к горизонту, выглянула луна, и она нашла. Маленькая брешь была в центре лабиринта. Разве не там всегда скрывали сокровища? Ей нужно было в центр.

Она осторожно опустилась на лозы над ним и клюнула ветку. Она крошилась под ее клювом, но недостаточно быстро. На это уйдут дни в таком облике.

К счастью, проклятие отпустило ее. Она заставила превращение произойти за миг, но закричала от ослепительной боли. Заряд магии слетел с ее пальцев, зашипел на лозах, превращая их в пыль.

Айслинг рухнула на бок. Воздух вылетел из легких, и она задыхалась, впивалась ногтями в твердую почву.

Тут что-то было, должно быть, и она не могла задыхаться на земле. Кашлянув пару раз, она заставила себя встать на четвереньки, а потом со страхом огляделась.

Центр лабиринта не отличался от остальных частей. Тусклый свет падал из-за веток, бросал длинные неровные тени. Пыль висела в воздухе, мир был древним. Все было оттенков серого. Угольные лозы, пепельная земля, темные коридоры тянулись в узоре звезды, и слабый запах дыма было от символа в центре пола.

Она подползла ближе и провела ладонью по скрытой мозаике. Глаз смотрел на нее, такой же, как на ее татуировках. Она подняла ладонь и сравнила два глаза.

Шипение зазвучало в комнате. Голос донесся оттуда, слова было сложно узнать, но она смогла различить их.

— Одинаковые, да? — спросил он.

Дрожь пробежала по ее спине.

— Да.

— Интересно, почему? — существо вдохнуло громко, потом фыркнуло, словно пробовало запах. — Ведьма? Королева? Странное смешение для этих краев.

— Я — Воронья королева, — она осталась на корточках. — Я полагаю, это ты — древнее существо, с которым меня послали встретиться?

— Послали? — теперь звук был как лай охотничьих псов. — Кто?

— Герцогиня мертвых.

Грохот донесся за ней. Айслинг повернулась с шипением, но ничего не увидела. Существо скрывалось в тени, она не могла понять, какого из коридоров.

Голос зазвучал снова:

— Ты пришла украсть?

— Нет.

— Навредить?

— Нет.

— Врешь, — прошипело оно. — Все приходят воровать или вредить.

Она прижала ладонь к символу, глаз к глазу, и сила пронзила ее тело.

— Ты учуял меня. Ты знаешь, что я говорю правду. Фейри не могут врать.

— Фейри делают это. Рассказывают истории, запутывают мысли людей, а потом врут… врут… врут, — его голос становился более хриплым с каждым словом, пока не стал неузнаваемым воплем, словно псы учуяли добычу.

— Я — нет, — ее голос зазвенел в коридорах, отразился эхом к ней, словно тысяча женщин злилась из-за вопросов. — Ты меня видишь, чуешь, ты знаешь, что я не такая, как остальные. Чем еще я могу доказать свои слова?

Она должна была доказать свои слова. Это существо точно было самым сильным в лабиринте, хотя она еще не видела его магию.

Ее разум напомнил ей Брана, его видение. Он шел за ней, и у нее не хватало времени разобраться с этим самой. Ей нужно было остановить Кэрман, не пустить ее к Королю-ворону. И она хотела защитить любимого, который уже так много для нее сделал.

Когда зверь не ответил, она облизнула губы и медленно развернулась. Тени не двигались с ней, и в коридоре не было ничего, что намекнуло бы, что существо ждало ее там. Оно было где-то еще.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она.

— Так ты чего-то хочешь?

— Все хотят.

Оно рассмеялось, низкий звук был полон криков множества животных.

— Ты не знаешь, кто я, да? Ведьма-королева, которая не видит, не чует, не ощущает.

Сила трещала на ее пальцах, но она замерла. Она не будет угрожать существу, раз оно не отвечало жестокой силой. Она узнала какие-то эмоции в голосе. Может, уязвимость, что отозвалась в ней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Выйди, — сказала она. — Я не буду говорить с лицом, которое не вижу.

— С чего ты взяла, что у меня есть лицо, королева-ведьма? — шипящий вопрос отразился эхом.

— Живо, — ее слово дрожало магией, пронзившей всю комнату. Шар магии сорвался с ее губ, взлетел в воздух и озарил комнату. Свет проник в коридоры, и на миг она заметила раздвоенное копыто больше ее головы.

Зверь отступил глубже в коридор, гневно шипя.

— Магии нет тут места.

— Разве ты сам не создан из магии? Говорящий зверь. Проклят или таким родился?

Копыто замахнулось на нее.

— Такие вопросы тебя погубят.

— Но я задаю этот вопрос, — она подняла ладонь и прошептала слово силы. Ее пальцы засияли во тьме, распространяли свет по комнате, и он пронзал тени коридора, где скрывалось существо. — Не заставляй меня.

Его громкий вздох заставил ее задуматься, не делал ли так кто-то раньше. Зверь привык к такому обращению? Что в его дом врывались, заставляли его раскрыть облик, которой он явно ненавидел?

Жалость собралась в ее груди, грозила переполнить ее и пролиться на пол тихими словами поддержки. Она не могла позволить существу видеть ее слабость. Не сейчас, когда ей нужно было от него так много.

Копыто прошло на свет, стало видно пятнистые ноги золотистого цвета, что оканчивались копытами оленя. Это было странно, но Айслинг ощутила жалость к нему из-за его лица.

Голова и шея зверя были от большой змеи. Зверь высунул язык, попробовал воздух. Он раскрыл пасть и зашипел, вдохнув, звук закончился лаем тридцати собак.

— Ты — вопрошающий зверь, — прошептала она. — Я думала, ты умер.

— Ложь, — он помотал головой, следил за ее движениями. — Мать не даст мне умереть.

— Какая часть твоей истории — правда? — спросила Айслинг.

— Все.

Она слышала историю несколько раз, когда в этих краях ее редко рассказывали. Мать чудища была без имени в истории, но полюбила своего брата. Она заключила сделку с дьяволом, чтобы изменить облик, соблазнила брата и забеременела. Ее брат раскрыл обман и признался священнику. Его приговорили от смерти от его же охотничьих собак. Чудище было результатом их связи, было проклято на облик монстра и голос стаи, убившей его отца.

Айслинг отошла от существа к центру комнаты, где в полу были вырезаны глаза.

— Твоя мать?

— Женщина с мягким сердцем. Жаль, ее так просто использовали, — зверь прошел тихо в комнату, следя за ее движениями. — Ты напоминаешь мне ее, — в словах не было нежности, только древний гнев и ненависть отражались в глазах зверя.

— Я никогда не была матерью.

— Будешь, и твой ребенок будет чудищем, как я.

Она выдохнула. Слова звучали как пророчество, но зверь не получит ответа, которого хотел.

— Тогда я приму ребенка с распростертыми объятиями. Я не переживаю из-за того, что ребенок будет похож на зверя.

— Ложь.

— Я не могу врать. Мой любимый — больше птица, чем мужчина. Даже я сейчас как животное.

Вопрошающий зверь высоко поднял голову и снова высунул язык. Он пошевелился над ее головой. Язык напоминал щупальце, двигался, а потом разделился посередине. Каждая сторона извивалась, а потом язык вернулся в пасть.

Айслинг затаила дыхание в это время. Ее сердце колотилось в груди, но она заставила мышцы застыть. Оно не запугает ее.

Ей нужна была помощь этого существа. Хоть ей было сложно поверить, что у него было больше магии, чем у герцогини мертвых. Вопрошающий зверь был забытой легендой, а не реальностью. Он стал детской историей, страшилкой на ночь. Какую магию он мог иметь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— У тебя вкус фейри, — существо вздохнуло. — Ты не фейри.

— Фейри. Хотя если бы ты спросил у меня пару месяцев назад, я бы рассказала тебе другую историю.

Глаза существа расширились. Будь у него уши, они бы поднялись.

— Историю?

Оно не сильно отличалось от фейри, которых не любило. Айслинг склонила голову и указала на глаз на земле.