Через тернии к свету (СИ) - Елена Ляпота

— А зачем?

— В смысле?

— Ну, зачем эта сложная штука?

Катя снова улыбнулась, отвернулась и посмотрела в окно.

— Я ему точно так же сказала. И все говорили, кому он предлагал. Только Игорь очень упрям. Ему казалось, что все, что он делает, имеет тайный смысл. Я бы сказала, грандиозный смысл.

— Мания величия? — вырвалось у меня.

— Собственно, именно поэтому он и стал бывшим…

— Тогда зачем вам его искать? — удивился я.

— Сердце не на месте, — просто сказала Катя.

Я понимал. Представьте себе, понимал. Только как ей помочь, если у самого дел невпроворот? И отпускать нельзя. Не дай Бог, улетит в свою Канаду. Как потом искать?

— Он так таинственно исчез — испарился! Хотя каждый день шлет СМС-ки, сообщения. Отводит взгляд! Вот как это называется. А с полгода назад он обмолвился о каком-то московском деде. Откуда? Он никогда не говорил, что у него есть дед.

— Я подумаю, Катенька.

Ее хорошенькая головка вздрогнула при этом ласковом обращении. Было в этой девице что-то исконно русское, и я улыбнулся.

— Где вы остановились?

— Пока нигде.

— Знаете, в московских гостиницах дерут три шкуры. А один мой друг сдает квартиру. Очень дешево. Он постоянно в разъездах, лишь бы кто присмотрел, — я достал из кармана ключи от собственной квартиры, однако Катя покачала головой.

— Вы уж простите, Никита Ильич. Но это как-то неприлично. Я сама разберусь.

И она встала. Прошла мимо меня к двери. А я сидел, как идиот Достоевского и молчал, с сожалением глядя, как перед глазами проплывают каравеллы невыносимо соблазнительного размера. Искушение было велико.

— Возьмите мой телефон, Катя, — я вскочил и сунул в ее ладонь трубу, — Звоните если что. И — просто Никита.

4

Уже второй день клонился к вечеру. Я, как взмыленная лошадь, мотался по городу, не на секунду не отключая телефон. Мы прошерстили всех сотрудников Тимофеева, кроме личной охраны — благо, хозяин, как говорится, все карты в руки, кроме, конечно, козыря. Где-то затерялся этот пиковый козырный туз.

Я узнал, что являюсь уже шестнадцатым по счету детективом, которого нанял Тимофеев, не считая «бесплатную» родную милицию и штат безопасности.

Главный программист, ответственный за систему безопасности, смотрел на нас чуть свысока, как на назойливых мух, и казался до неприличия уверенным в себе, словно ему действительно нечего было скрывать.

— Я уже хрен знает в который раз говорю: это невозможно. Ну невозможно взломать систему, не зная ключа. А ключ — 145 символов, при каждом пятом неправильном наборе система ликвидируется на фиг, а пробраться внутрь можно только при одновременном анализе отпечатка пальца, ДНК и сканировании радужной оболочки глаза самого Тимофеева Кирилла Петровича.

— Кто имеет доступ к ключу? — спросил я.

— Только его владелец. Кирилл Петрович.

— Значит, кто-то еще. Может, из личной охраны.

— Ага, гляди, — широко улыбнулся программист, — Он этих церберов неизвестно где набирает и меняет в непредсказуемой последовательности.

— Стало быть, говоришь, это — глухарь?

— Ну, каждый из предыдущих детективов задавал подобный вопрос. И мне никто не верил. Только через недельку-другую приходил новый детектив, считающий себя умнее предыдущего. А воз и ныне там. Так что выводы делайте сами.

Самое странное было в том, что свой вывод я сделал еще при первой встрече с Тимофеевым, и с тех пор только укреплялся в своей правоте. Я охочусь за привидением. Или мне чего-то не рассказали. Чего-то, без чего вся эта возня — мартышкин труд. А времени осталось — два с половиной дня.

Пальцы уже начинали отстукивать с зубами в унисон нервную дрожь.

Как вдруг позвонила Катя.

— Никита, — прозвучало в динамике. Мне показалось, что она чем-то сильно расстроена, — Вы извините, но мне больше не к кому обратиться. Я никого не знаю в Москве.

— Да, Катенька, — я готов был примчаться куда угодно, — что у вас стряслось.

— Я только что видела Игоря. Вы не могли бы приехать?

Не мог бы я? Я мог бы прилететь, вооружившись базукой, и снести этому горе-изобретателю башку. Но я всего лишь сел в автомобиль и приехал к ЦУМу. Катя стояла на углу, совсем одна, зябко кутаясь в искусственный мех. Ветер развевал ее серебристо-голубые волосы. Мне стало интересно, каков их натуральный цвет?

— Здравствуй.

— Здравствуй.

Я бы, конечно, предпочел не просто сухие слова, а что-нибудь мокрое и теплое, вроде поцелуя на обветренных губах. Но сейчас был счастлив даже тенью улыбки.

— Рассказывай.

— Что тут говорить? — Катя смахнула предательскую слезу, — Я, конечно, не ожидала бурного приема. Но чтоб так шарахнуться в сторону и убежать, делая вид, что видит меня впервые в жизни…

— Сейчас догоним, — пообещал я, — Куда он побежал?

— Куда-то внутрь. С час назад. С тех пор не возвращался.

— А ты ждешь?

— Жду. Я ведь не для того летела из самой Канады, чтобы просто уйти. Хотя бы спрошу, почему?

— А быть может, он просто тебя не любит?

— И шлет каждый день СМС-ки «Катенька, я тебя люблю»?

— Надо же! — разочарованно воскликнул я, чувствуя как в желудке заиграла кислая горечь ревности.

Я стал чуть поодаль, наблюдая за каменным лицом Кати. Она не сводила глаз со входа в торговый комплекс и думала о чем-то своем. А я о ней. Очень хотелось сделать что-то благородное. Например, сорвать свой кожаный плащ и накинуть ей на плечи. Плевать, что мороз.

— Послушайте, Катя, — начал я.

— Вот, бедняга, — девушка ненавязчиво перебила мой джентльменский порыв.

Я проследил ее взгляд и увидел, как на противоположной стороне улицы черная «Мазда» пытается выбраться из сугроба, разбрызгивая вокруг комья снега. Судя по тому, как развернуло несчастный автомобиль, водитель пытался изображать из себя Шумахера. На манер коровы на льду.

«В России две беды — дураки и дороги» — вспомнил я старую, как мир, пословицу.

По обочинам уже собиралась толпа зевак. Многие злорадствовали, какой-то ребятенок достал свистульку и затянул победную трель. Я взял Катю за локоть и подтолкнул к своей машине.

— Сядь, погрейся, а то совсем окоченела.

— И что, ему никто не поможет? — спросила она, послушно забираясь в салон.

— Ну, наш народ, — усмехаясь, начал я, и вдруг стушевался. Катя глядела на меня с сожалением, а я, как дурак, начал краснеть.

— Погоди немного.

Я хлопнул дверцей и вприпрыжку поскакал к «шумахеру», продолжавшему буксовать в сугробе.

— А ну, ребята, навались, — обратился я к толпе.

Большую часть как ветром сдуло. По традиции, осталась сердобольная старушка, какой-то не совсем трезвый мужичок, ну и сам водитель наконец-то перестал палить топливо и выбрался из салона. Обежал вокруг машины, двинул по ни в чем не виновному капоту, остановился возле меня и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг передумал. Несколько секунд мы простояли молча, глядя друг другу в глаза.

Экземплярчик попался еще тот: рыже-фиолетовые волосы, поставленные гелем в ирокез. Видно, свежевыкрашенные, потому что на лбу у самых корней волос красовались багровые пятна.

Несколько серег на бровях, слегка припухших. Крашенные ресницы, губы. Чистый трансвестит.

И все ж в его облике было что-то неуловимо знакомое. Но что?

Пока я думал, водила снова укрылся в салоне. Рядом нарисовался дворник с лопатой в руках и стал деловито раскидывать сугроб. Я сделал шаг в сторону, глядя, как колеса автомобиля освобождаются из снежного плена. И тут рядом с собственной ногой я увидел след.

Я почему-то очень хорошо запомнил этот след.

Лиственный орнамент, почти сорок седьмой размер…

Я повернулся и стремглав побежал к своей машине.

— У вас есть его фото? — спросил я у Кати, сиротливо прикорнувшей на пассажирском сидении.

Катя порылась в сумочке и достала плотный конверт.

Интуиция не подвела. На старомодном глянцевом фото красовалась физиономия того самого «писаки», чьи канадские боты так запали мне в душу…

— Это был он? — вдруг спросила Катя.

— Кто? — я вздрогнул от неожиданности, однако понял: она догадалась.

— Знаете, Никита, а я ведь его сразу узнала. По походке. Когда он бегал вокруг машины. Зачем? Зачем этот маскарад?

Я обхватил обеими руками руль и уставился на клаксон. Что я мог сказать такого, что не казалось бы так подло в мою пользу? Только философия, будь она неладна.

— В это жизни есть вещи, Катюша, которые не стоит выяснять. Действительно, зачем? Хотя… — в голове закрутились, заиграли колесики, цепляя звенья логических цепочек, — расскажите-ка мне еще раз об этом «никому ненужном» изобретении вашего бывшего мужа…