Испорченный рыцарь - Трейси Лоррейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
17
БРИАННА
— У тебя есть все необходимые материалы? — спрашивает Мелисса, пока я собираю все, что она мне дала.
— Да. — Нет.
В мире нет ничего, что помогло бы мне хоть как-то подготовиться к тому, что сейчас произойдет.
Сердце замирает в горле, кровь хлещет из ушей, а руки дрожат.
А ведь я еще даже не покинула ее кабинет.
— Если ты сможешь прижать его, то справишься с любым учеником в Найтс-Ридж.
Прижать…
Если я прижму этого ученика. Уверена, что сейчас наши головы находятся в совершенно разных местах.
— У меня все под контролем, — вру я, поднимая сумку на плечо и забирая книги и бумаги, которые распечатала для меня миссис Хендрикс.
— Я полностью уверена в тебе. И я уверена, что это будет гораздо интереснее, чем, то собрание, которое предстоит мне.
Интересно — это не совсем то слово.
— Там будет печенье, верно? — спрашиваю я, узнав за последние несколько дней, что учителя в Найтс-Ридже ничего не делают, не подкрепившись сладкими угощениями.
— О, это можно гарантировать. Удачи! — говорит она, когда мы выходим из ее кабинета и направляемся в разные стороны: она — к главному зданию, где находятся кабинеты старшего руководства, а я — к зданию выпускного класса.
У меня голова идет кругом, пока я добираюсь до места.
Но это ничто по сравнению с тем, когда я вхожу в огромные двойные двери библиотеки.
Я уже была в библиотеке в главном здании, которой пользуется вся школа. Это было… умопомрачительно. Как и все в этом месте, она была массивной, вычурной и роскошной. Но хотя это здание меньше, оно все равно впечатляет. Как только я переступаю порог, на меня обрушивается аромат книг, мгновенно поселяя что-то внутри меня.
Несмотря на внешность и то, что обо мне думают окружающие, в глубине души я просто книжный червь, пытающийся найти свое место в мире.
Когда я была ребенком, жизнь была… ну, я стараюсь не думать об этом. Моя мама, тетя Джоди, была молода, слишком чертовски молода, когда родила меня. С тех пор я узнала, что она наотрез отказалась поступать так, как считали правильным ее родители, и я могу это понять. Но тем самым она внесла огромный разлад в отношения между ней и моими бабушкой и дедушкой. Они были традиционны и идеалистичны. И Джоанна, и моя мама должны были быть идеальными леди, хранить себя для брака, а потом просто лежать и думать об Англии, воспитывая горстку детей и поддерживая чистоту в доме.
Джоанна уже подвела их, влюбившись в солдата мафии, — не уверена, что они знали об этом в то время, — а Джонас, насколько я слышала, был плохим парнем насквозь. И пока она нарушала правила и разрушала возложенные на нее надежды, моя мама, ее младшая сестра, забеременела мной. В четырнадцать лет.
По словам Джоанны, она долгое время скрывала это. Но, очевидно, она — или я — была бомбой замедленного действия, и в конце концов ее набухший живот стал заметен, а мои бабушка и дедушка отвернулись от нее, настаивая, чтобы меня отдали на усыновление и передали любящим родителям, как только я появлюсь на свет.
Само собой разумеется, этого не произошло. Моя мама сбежала и попала в дом для молодых матерей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Я почти ничего не помню, но мы несколько лет переезжали из одного дома в другой. Мама была не в себе, наркоманка, отчаянно пыталась найти связь с кем-то, а я была предоставлена самой себе.
У нас не было ни денег, ни еды, ни отопления, ни даже электричества в некоторых местах, которые мы были вынуждены называть домом. Но куда бы мы ни пошли, там всегда была библиотека. Иногда ее приходилось искать, или же я была вынуждена пользоваться захудалыми библиотеками в школах, в которых училась, но они всегда были рядом, чтобы предложить мне спасение. Книги были единственной надежной вещью в моей жизни. Я всегда могла рассчитывать на то, что они помогут мне забыть о том, как мне холодно, как я голодна, и дадут мне образы другой жизни. Мне даже было неважно, что это за история. Пока она отвлекала меня от жизни, я была в деле.
Мама этого не понимала. Она говорила мне, что я живу в облаках, в стране фантазий, которая не поможет мне в реальном мире. Мне часто хотелось спросить ее, как, по ее мнению, те вещи, которые она делает, помогают ей в жизни, но я никогда не была достаточно смелой. А может, дело было в том, что я никогда не хотела услышать правду. Что меня для нее недостаточно.
Все эти годы она так настойчиво твердила, что не хочет потерять меня, но при этом ничего для меня не делала. В этом не было никакого смысла. Если она так заботилась обо мне, значит, хотела, чтобы я была в тепле, сыта, в безопасности. Но это было не так.
Когда я нашла ее в середине припадка в нашей грязной и сырой гостиной после школы, это было, наверное, лучшее, что когда-либо случалось со мной.
К концу дня я обрела семью, неравнодушных людей, сестру в лице Джоди, а мама наконец-то получила необходимую поддержку. Но книги все равно оставались. Когда становилось слишком тяжело, а это случалось часто, я возвращалась к своей старой рутине, натягивала на себя одеяло, хватала любую книгу, которую могла найти, и прыгала в воду с двух ног.
Я улыбаюсь библиотекарю, когда прохожу мимо, а мои глаза сканируют столы с учениками. Я узнаю парочку с урока английской литературы, но никто из них не обращает на меня внимания.
Как и было велено, я прохожу в заднюю часть аудитории, где обнаруживаю двери, ведущие в комнаты для индивидуальных занятий.
У меня сводит живот. Оставаться наедине с Нико — плохая, плохая идея. Но я не могу стоять перед Мелиссой и требовать, чтобы мы занимались в самом оживленном месте кампуса, потому что я не доверяю себе рядом с ним, несмотря на то, сколько раз я пыталась убедить себя забыть о каждой секунде, проведенной вместе, о каждом прикосновении, о каждом крике, мольбе и стоне его имени.
Черт возьми, Брианна.
Нажав на дверную ручку, я проскальзываю в комнату.
Как только дверь закрывается за мной, я с трудом втягиваю воздух.
Он еще даже не пришел,
