Дар волка. Дилогия (ЛП) - Энн Райс

А к Лауре он испытывал любовь.

Прикрыл глаза и вслушивался в медленный ритм ее дыхания. Она уснула.

За окнами перешептывался лес. Запах рыси. Его будто дернуло. Ему хотелось настичь рысь, убить ее, съесть ее. Он уже чувствовал вкус, рот увлажнился слюной. Далеко среди секвой журчали ручьи. В ветвях кричали совы, неведомые создания копошились в кустах и траве.

Интересно, что бы подумала о нем Лаура, увидев его в лесу, когда он раздирал шипящую и брыкающуюся рысь, рвал ее горячую плоть. Было что-то особенное в том, чтобы так насыщаться. Есть свежую плоть, еще горячую, истекающую кровью, внутри которой еще трепещет сердце. Что она подумает, увидев, как это выглядит на самом деле?

Она ведь понятия не имеет, что это значит, увидеть человеческую руку, оторванную по самое плечо, голову, оторванную от шеи. Понятия не имеет. Мы, человеческие существа, живем в мире, прочно отгороженном от тех ужасов, что творятся вокруг нас. Какие бы страдания она ни перенесла, она никогда не была свидетелем мерзости таких смертей. Нет, это совершенно непредставимо для нее, даже для Лауры, которой довелось столько пережить.

Лишь те, кто с утра до вечера находится рядом со смертью, творящейся в мире, понимают, что она такое. Будучи репортером, он это быстро понял. Почему полицейские, у которых он брал интервью, так отличаются от остальных людей, почему так быстро изменилась Селеста, как только начала работать в окружном суде, почему Грейс иная, видя каждый день в приемном покое людей, которых вкатывают на тележках с ножевыми ранениями в живот и пулевыми — в голову.

Но даже эти люди — полицейские, юристы, врачи — видят лишь последствия. Они не присутствуют на месте в тот момент, когда убийца нападает на жертву. Они не чуют запаха зла, не слышат отчаянных криков о помощи.

Печаль и тревога овладели им. Он хотел слишком многого. Но имеет ли он право рассказать ей такое? Какое право он имеет убеждать ее «рассказами», чтобы все это выглядело значительным и наполненным смыслом, когда на самом деле все это столь примитивно, грубо и мрачно?

Пусть я останусь с ней, хоть ненадолго, сказал он себе. Просто буду обнимать ее, здесь, у камина, в этом небольшом доме с простенькой обстановкой, пусть все будет хорошо, хоть ненадолго.

Он забылся, чувствуя, как их сердца бьются рядом.

Прошел, должно быть, час, может, чуть больше.

Он открыл глаза. В лесу царило спокойствие, от края до края его.

Но что-то было не в порядке, где-то рядом. Плохо, очень плохо. Сквозь покрывало окружающих его приглушенных звуков что-то рвалось. Голос, тонкий, пронзительный, отчаянный.

Человек звал на помощь. Далеко за пределами леса. Он уловил направление. Понимал, что скоро ощутит запах.

Отнес ее в спальню и аккуратно положил на кровать. Она проснулась, испуганно приподнялась на локтях.

— Ты уходишь.

— Я должен. Оно зовет меня.

— Они поймают тебя! Они повсюду! — взмолилась она. Начала плакать. — Послушай! Тебе надо возвращаться обратно на север, в леса, подальше отсюда!

Быстро наклонившись, он поцеловал ее.

— Мы встретимся, очень скоро.

Она бросилась следом за ним, но в течение секунды он уже перемахнул половину лужайки, а потом запрыгнул на секвойю и быстро двинулся в сторону прибрежной дороги, по верхам.

Спустя не один час он стоял в небольшой рощице у холодных вод Тихого океана, под небом, затянутым серо-серебристыми тучами. Над ними нависла луна, ее свет проникал, отблескивая на волнах. О, если бы луна знала тайну, если бы луна знала истину! Но это луна, просто луна.

Он нашел машину, в которой заперли человека, и спрыгнул на ее крышу с деревьев. Когда она притормозила у крутого поворота на Первое шоссе, он вырвал двери и выдернул из машины мерзких безжалостных похитителей. Они убили приятеля того, кто сидел в машине, но этого не убили, оставили задыхаться в багажнике, связанного и с кляпом во рту. Собирались заставить его подойти к банковскому терминалу, чтобы отобрать пару сотен долларов, а потом тоже убить.

Прежде чем освободить пленника, он убил и пожрал обоих воров. Потом открыл багажник и выпустил его, оставив одного на краю обрыва. Пообещал, что помощь скоро придет. Поскакал по утесам, позволяя хлещущему дождю смыть кровь с его лап, рта, груди.

Приближался рассвет, он чувствовал усталость и одиночество, так, будто и не держал Лауру в объятиях совсем недавно.

Все мы нуждаемся в любви, так ведь, даже самые ужасные убийцы, самые жестокие звери! Все мы нуждаемся в любви.

С максимальной быстротой он отправился обратно, туда, где спрятал «Порше», рядом с шоссе Панорамик. Сидел в овраге, ожидая обратного превращения. И снова удивился, когда оно произошло практически по его воле. Потягиваясь всем телом, он ускорил его.

Сев в машину, приехал в Милл Вэлли и взял номер в очаровательном небольшом отеле «Таверна Милл Вэлли». Самое лучшее место, чтобы спрятаться, в центре городка, на Трокмортон-стрит. Теперь они действительно станут искать Человека-волка в Мэрин, а ему надо увидеться с Лаурой, прежде чем он отправится на север, возможно, надолго.

17

Около полудня он припарковал машину неподалеку от дома Лауры и вдруг увидел, как она отъехала от дома в четырехдверном джипе оливкового цвета и поехала в центр города, туда, откуда он только что выехал.

Вошла в небольшое шумное кафе. Снаружи он увидел, как она села за столик у окна, одна.

Припарковав машину рядом, вошел в кафе.

Она выглядела совершенно замкнутой, сидя за столиком, закутавшись в вельветовую куртку, свежая и прекрасная, точно такая же, как прошедшей ночью. Волосы снова были расчесаны на прямой пробор и перевязаны черной лентой. У нее было безукоризненно симметричное лицо. Впервые он увидел ее при свете дня.

Сел напротив нее, не говоря ни слова. Сейчас он был одет так, как одевался раньше, в более-менее приличную куртку цвета хаки поверх рубашки с галстуком. Эту одежду он купил вчера, а сегодня он с час драил себя под душем, прежде чем выйти из отеля. Волосы длинноваты и грубоваты, но расчесаны аккуратно.

— Кто вы такой? — с вызовом спросила она, положив меню и гневно глянув в сторону официанта.

Ройбен не ответил. Официанта не, видно пока что. Заняты всего пара столиков.

— Слушайте, я хочу поесть в одиночестве, — вежливо, но твердо сказала она. — Уйдите, пожалуйста.

И тут ее лицо переменилось. На смену гневу и раздражению на нем появилась едва скрываемая тревога. Ее глаза стали жестче, а следом и голос.

— Вы репортер, — обвиняющим тоном сказала она. — Тот самый, из «Обсервер».

— Да.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, приходя в бешенство. — Что вам от меня надо?

Ее лицо превратилось в жесткую маску, за которой скрывалась паника.

Он наклонился вперед и заговорил мягким, доверительным тоном:

— Я тот самый парень с севера, — сказал он.

— Да, это я поняла, — сказала она, не понимая связи. — Я поняла, кто вы такой. Скажите честно, чего вы от меня хотите.

Он на мгновение задумался. Она снова глянула в поисках официанта, в отчаянии, но в зале не было ни одного. Начала вставать.

— Что ж, хорошо, я поем в другом месте, — сказала она дрожащим голосом.

— Лаура, подожди.

Протянув руку, он коснулся ее левой руки.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Я был с тобой этой ночью, — тихо сказал он. — Большую ее часть. Вплоть до раннего утра, когда мне пришлось уйти.

Никогда в жизни он не видел на лице человека такого изумления. Она окаменела, глядя на него. Он увидел, как кровь приливает к ее бледным щекам. У нее задрожала нижняя губа, но она не сказала ни слова.

— Меня зовут Ройбен Голдинг, — тихо и спокойно продолжил он. — Это началось со мной после того случая, в доме на севере. Так это началось.

Она глубоко вдохнула, хрипло. На лбу и над верхней губой выступил пот. Он слышал, как колотится ее сердце. Лицо стало мягче, губы задрожали. В глазах появились слезы.

— О небеса, — прошептала она. Поглядела на руку, которой он держал ее. Потом на его лицо. Оглядела с головы до ног, он чувствовал это буквально кожей и сам едва не заплакал.

— Но кто?.. Как?..

— Я не знаю, — признался он. — Но точно знаю, что теперь мне надо уезжать отсюда. Я возвращаюсь туда. Дом теперь принадлежит мне, дом в Мендосино, где это случилось. Я хочу уехать туда. Не могу больше здесь оставаться после этой ночи. Ты поедешь со мной?

Вот оно, то, чего он и ожидал от нее. Она отшатнулась, выдернула руку, сделала шаг в сторону. Ее Дикий Человек из Леса оказался вовсе не Человеком из Леса.

— Слушай, я понимаю, у тебя работа, ты туры организуешь, клиенты…

— Сейчас сезон дождей, — еле слышно ответила она. — Никаких туров. Работы у меня сейчас нет.

Ее глаза расширились и остекленели. Она снова с трудом вдохнула и сплела пальцы с его пальцами.

— Ох… — только и сказал он. Даже не знал, что сказать еще.