КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)

В Тегеране в группе геологов работал переводчик английского языка Леня Лозбенко. Он был из провинциального украинского городка, окончил Институт международных отношений в Москве. Его положение в Тегеране ясно указывало на то, что никаких связей у этого парня не было. Окончить МГИМО и работать простым переводчиком, да еще у гидрогеологов, было низшим из того, что мог делать выпускник этого института. Но Леня Лозбенко не унывал. Симпатичный, всегда улыбающийся, он был другом всех и каждого. Он принимал активное участие в художественной самодеятельности и приятным голосом с задорным огнем в глазах пел на концертах патриотические песни. Лучшие друзья у него были в госпитале. Иногда его видели в компании Амангалиева. Хороший парень со всех точек зрения. Но вот после отъезда Лени Лозбенко в Союз по окончании срока командировки мы узнали, что он оставил одному из своих друзей сумму в местной валюте, равную двенадцати тысячам долларов, и дал строгое указание изыскать возможность обменять эти деньги на советские инвалютные рубли. Этот друг и поверить не мог, что Леня мог быть замешан в делах подобного рода. Ведь как внушительно он пел патриотические песни со слезой в глазах… Но было совершенно ясно, что при Лениной зарплате эти деньги честными быть не могли. Получал он всего где-то около двухсот долларов в месяц, на которые нужно было еще и жить. Лозбенко предупредил своего друга, что по возвращении в Москву поступает на работу в ЦК и если тот попытается на него донести, то Леня его «уничтожит». Но этот друг оказался честным парнем и после долгого раздумья доложил о случившемся. К тому времени Леня Лозбенко работал уже в ЦК ВЛКСМ, жил в Москве в прекрасной квартире и имел персональную машину с шофером. Это означало, что он стоял уже над законом и был недосягаем. В результате неофициальной проверки было установлено, что Леню Лозбенко на работу в ЦК рекомендовал Амангалиев.

Из этой истории Леня сделал просто гениальный вывод. Если хочешь, чтобы таможня всегда давала «добро», сам стань таможней. Леонид Аркадьевич Лозбенко — генерал-полковник таможенной службы, заместитель руководителя Федеральной таможенной службы РФ. Слов нет, с молодости человек знал цель — карьера — и шел к ней. И, главное, пришел. А цель, как мы знаем, для некоторых оправдывает любые средства. К счастью, так думают не все.

Как-то ко мне в кабинет в консульском отделе зашли два иранских казаха из провинции Хорасан, что на северо-востоке Ирана. Они не попросили, а нагло потребовали выдать им визы для поездки в советский Казахстан для посещения их родственников. По правилам, я спросил, есть ли у них приглашение от их родственников.

— Нам никакого приглашения не нужно. Давай визу, если не хочешь потерять свою работу! — нагло заявил один из них.

Я был настолько ошеломлен их нахальством, что у меня даже не хватило сил разозлиться. Такого мне еще видеть не приходилось. Я терпеливо объяснил им, что они должны написать письмо своим родственникам и попросить их прислать им официальное приглашение.

— У нас уже есть письмо, вот оно, — сказали они и показали письмо от родственников из Казахстана. В этом письме говорилось, чтобы они обратились в посольство, где им получить визу поможет их родственник.

— Кто же это ваш родственник в посольстве? — спросил я.

— Он здесь самый главный начальник, и ты вообще должен перед нами стоять, когда разговариваешь с родственниками твоего шефа! — опять начали они свою песню.

— Вы имеете в виду, что ваш родственник — советский посол? — дело принимало довольно интересный оборот.

— Кто такой посол?! — возмутился старший из них. — Посол у нашего племянника здесь в слугах ходит. Я тебе говорю, самый главный начальник!

— Ну а имя-то у него есть? — спросил я, начиная думать, что эти старики не совсем нормальные.

— Конечно же, есть. Ибрагим Амангалиев.

Вот это да! Это уже была не шутка. Я предложил старикам прийти на следующий день и, несмотря на их протесты, их выпроводили из консульства. Я сразу же пошел в посольство и доложил о визите резиденту КГБ. У того, как говорят, даже челюсть отпала. Наличие родственников за границей считалось в СССР почти что криминалом. Вопрос о родственниках за границей фигурировал в каждой анкете. Особое значение это обстоятельство имело для лиц, работающих за границей. Ведь такая ситуация могла быть использована для организации провокаций, вербовочных подходов и бог знает чего еще. Резидент Костромин велел мне держать язык за зубами и сразу же побежал доложить о случившемся Амангалиеву, оттуда они пошли к послу.

— Ты бы видел лицо нашего партийного босса, когда он услышал о своих дядюшках у дверей посольства… Но официальная версия такая: никаких родственников нет, это провокация САВАК. Завтра верни им паспорта и отправь домой. Визы не выдавать. И держи язык за зубами, а то он тебя со свету сживет.

Уж в этом-то я не сомневался. На следующий день я сделал все, что мне было приказано. Старики страшно возмутились и потребовали встречи со своим родственником. Но им было сказано, что Амангалиев их видеть не хочет, так как они никакие не родственники. Тут началась невообразимая буря. Старики кричали, что Амангалиев опозорил их род, что он будет проклят всеми родственниками и что они его зарежут при первой возможности. Очень темпераментные были эти казахи. Они осаждали ворота посольства два дня, стараясь поймать своего родственника, но затем, выпустив все пары, вернулись восвояси. Амангалиев же был настолько поражен случившимся, что неделю не поднимал глаза от пола и не выходил из своего кабинета. Он страшно испугался. Было ясно не только то, что родственники были настоящими, но и то, что он никогда и никому о них не докладывал. Резидентура испытывала чувство удовлетворения. Хоть чем-то удалось испортить жизнь этому жулику. Но радоваться особо было нечему. Официального хода этому делу дано не было.

Но представитель ЦК КПСС Амангалиев не держал монополию на коррупцию в советской колонии в Иране.

Наш посол Владимир Михайлович Виноградов, освоившись в новой обстановке, развернул бурную деятельность. Проведя первое лето в летней резиденции посольства в Зарганде, он решил, что делить территорию «со всякой мелочью посольской и непосольской» он не намерен. И вот, в лучших традициях ЦК КПСС, он отрезал примерно третью часть территории летней резиденции в свое личное пользование и окружил ее металлическим забором. На эту территорию можно было входить только лицам, санкционированным послом. Все были предупреждены, что вблизи личной территории