Архитектура 2.0 (СИ) - "White_Light_"

«Всё, что было раньше — Золотарев, первый муж, еще раз Золотарев, на самом деле теперь совершенно не важны. Их будто и не было вовсе. А были всегда я и двое внутри, а вокруг нас стенами дома Талгат».

«Моя любовь к нему тоже стала иной, — иногда с интересом думает Джамала. — Мы действительно будто стали теперь роднее. Не единым целым, но двумя прильнувшими друг к другу вселенными, и грани между нами практически нет. Забавно, но он говорит, что иногда ощущает ту «пустоту», чувствует её Джамалиными ощущениями, и это ново, интересно, невероятно».

«Это» успокаивает его ревность.

«Надеюсь, «оно» сработает, когда Золотарев вернется из больницы, — ничего, кроме досады и озабоченности, перспектива возвращения бывшего начальника и бывшего любовника у Джамалы не вызывает. Нет ни обид на Мишку, ни претензий.

«Мы квиты, — мысленно давно погасила она все долги за обоих. — Я рассчиталась с ним за свою глупость, он со мной за свой эгоизм».

А вот Михаил в отличие от Джамалы намерен предъявить счет бывшей любовнице и юридически действующей пока еще жене. Эти два желания превратились в одно целое и так сильны, что зачастую помогают вместо анальгетиков пережить отвратительную боль, поселившуюся в голове, кажется, навечно.

Он не торопился выписываться. Возвращаться домой и жить там одному, а тем более признаться в слабости и перейти к родителям, совершенно не хотелось. В больнице же было много людей, а среди них были нормальные мужики и вполне себе ничего сестрички. В отличие от Риты не вертящие носом от его шуток и ухаживаний. В больнице, в конце концов, можно было даже вести дела — юрист навещает Мишку чаще родной мамы. По Нине Андреевне Миша особо не скучает, и вообще, могла бы приходить реже.

Именно Юрка Матвеев сейчас самый желанный и дорогой гость Золотарева-младшего. Он, законник, говорит такие вещи, от которых головная Мишкина боль проходит сама собой, плечи расправляются, лицо вновь становится ликом успешного, процветающего бизнесмена, а не той унылой маской, что пялится на него по утрам над умывальником.

Юридические формулировки не даются Мишке, как он ни бьется, они удивительно не оседают в его памяти. Но Юрка готов повторять одно и то же сколько угодно раз, лишь бы его клиент был доволен (и платил по счету).

Золотарев-старший сначала скептически отнесся к затее сына предъявить счет Джамале, как можно дольше тянуть дело с разводом с Ритой, затем отсудить у Риты дочь и дом, но потом отстал, решив, что это уже не его дело. Что Мишка взрослый мужчина и в тридцать лет имеет право на собственные ошибки, которых, впрочем, он успел наворотить и под неусыпным взором самого Никиты Михайловича.

Понимая, что время его безвозвратно уходит, и с человеческим упрямством (которому любой баран позавидует) повторяя — «бывших не бывает», Никита хотел реванша и рассчитывал, как именно он вернет себе былое главенство в Филиале, как подвинет Алешина и всех прочих, кто только сунется.

— Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути! — вполголоса напевает он каждый вечер, умываясь ко сну и просчитывая ходы последней, решающей партии.

Комментарий к

========== Часть 24 ==========

В примерно рассчитанное время Рита покидает квартиру, съезжает на лифте вниз и устремляется к ближайшей станции метро — где она расположена, Рита разузнала еще в первый свой приезд сюда.

«Тогда мы с Ольгой только обернулись друг к другу в иносказательном смысле. Остановились и обернулись».

Шагая знакомой улицей, Рита исподволь бросает взгляд на собственное отражение в темном зеркале широких раздвижных дверей японского кафе.

Прислав сообщение с рекомендацией «форма одежды — миленько», Ольга, может быть, шутила, а может, и нет, но Рита довольно много времени убила на выполнение этого условия. Особенно учитывая фактор отсутствия здесь собственного гардероба (выбирать предлагалось из Ольгиного), можно представить себе всю сложность поставленной задачи. Гардероб шикарен, но стиль абсолютно иной для Риты.

Начало июля — погода не жаркая, но достаточно теплая, чтобы носить босоножки, легкие платья и выглядеть достаточно глупо в чем-то плотном.

Светское мероприятие «дизайнерско-архитекторная выставка», куда сарафанчик явно не наденешь. Да и нет у Ольги сарафанов.

Кусая пальчики, Рита некоторое время простояла перед широко раскрытым шкафом в немой растерянности. То, что можно совместить в размерах, далеко не обязательно сойдется в предпочтениях и личном ощущении комфорта.

Оказывается, Ольга время от времени (процентное соотношение этих единиц к брюкам и джинсам меньше) носит юбки и платья. Причем последние сложно назвать платьями в классическом смысле этого слова — они походят на странные майки, нестандартные рубашки, «разлетайки» без определенной формы. Особенно заинтересовавшись последними, Рита пробежала пальчиками по ткани, собирая опыт тактильных ощущений — этот фильтр вкупе с визуальным на цвет и фасон в итоге оставили два варианта: удлиненная «разлетайка» светло-сиренево-серого цвета и укороченная, воздушно-небесно-голубая. Ко второй буквально напрашивались узкие белые брюки, а они, в свою очередь, идеально подходят под светлые Ритины босоножки — что и решило в итоге насущный вопрос.

Дополнив образ сумкой через плечо, капелькой духов и черными очками, Рита теперь критически на ходу еще раз оглядывает его в импровизированном уличном зеркале.

«В принципе очень мило» — беззвучно сообщает Рите ее отражение и некоторые из взглядов прохожих, тех, что не погружены в себя.

«Сложно представить Олю в этой вещи, — шагая дальше, размышляет на ходу Рита. — Надеюсь это не запасные шмотки какой-нибудь из ее бывших или случайных…» — на язык просится обидное слово, но, решив не обижать сгоряча неизвестных и, может быть, даже несуществующих дев, Рита мысленно отмахивается и продолжает путь уже под землей со скоростью метропоезда.

Темный тоннель неизвестности время от времени сменяется ярмарками платформ, переходами и новым тоннелем, приближающим Риту к Ольге.

Заскочив в «последний вагон из центра», Рита оглядывается, занимает свободное место, прячет глаза в экране смартфона.

«Сегодня как-то всё особенно волнует и смущает меня. Почему?!».

Полупустой вагон летит под Москвой к одной из ее не окраин, но удаленных от центра районов. Там Риту ждут новомодные павильоны с выставкой людских фантазий, отшлифованных знаниями и опытом.

«Ольга там меня ждет. Её сдержанная улыбка на губах и отнюдь несдержанная в глазах».

Подгоняя поезд желанием скорейшей встречи с самой милой, желанной, жизненно необходимой девушкой на свете, Рита слегка покусывает губы и глядит на маячок над вагонными дверьми — он медленно и верно движется к отметке с нужной станцией. Сердце Риты мерцает, как этот бездушный, светящийся огонек, даром, что живое.

Поглядывая на часы, Ольга возвращается к «стенду» — небольшому сектору неправильной геометрической формы, посвященной деятельности Компании. Большие подсвеченные фотографии самых интересных и самых обычных проектов сшивают передвижные гипсокартонные стены сектора в объемную панораму фантастически прекрасного города. Посреди площадки три стола с макетами разных районов, в дальнем углу мини-ресепшен, где еще несколько дней работать Эдику с двумя его стажерами: болтуном Егором и «электро-Настей». Очень серьезную, будто наэлектризованную этой серьезностью девушку Ольга для себя прозвала именно так, едва они встретились при знакомстве взглядами. Все остальное время Настя неосознанно копирует Ольгу, затем осознанно злится сама на себя.