Железный ветер - Игорь Николаев

— Любопытно! — вспылил младший, даже привстав от возмущения, и в этом приступе гнева старший брат на мгновение увидел прежнего «порохового» Джимми. — Там преисподняя, там ад! Там убивают детей! А тебе просто «любопытно»?!

Но вспышка затихла так же стремительно, как возникла. Джеймс опустился, буквально упал в кресло, словно порыв гнева выпил все его силы.

Младший Ванситтарт склонился вперед, оперся локтями о колени и, спрятав лицо в ладони, глухо заговорил.

Он не рассказал ничего, чего не знал Гилберт, но реальность, отраженная в сбивчивых словах младшего брата, была куда мрачнее и образнее сухих, отстраненных строчек дистиллированных отчетов и правительственных сводок.

Договор с Нацией, как называли себя пришельцы, многое обещал Великобритании, но и требовал немало. Загадочное устройство под названием «дифазер» действительно позволяло «пробить» между мирами некий портал, через который могли пройти люди и техника, но это действие подчинялось сложным физическим законам, накладывающим серьезные ограничения на время, место, массогабаритные характеристики и цикличность переноса. Держава обладала чудовищной, невообразимой военной мощью — Ванситтарт был одним из немногих, кто воочию узрел ее собственными глазами. Он видел полчища стальных громад — «панцеров», — перед которыми бронемашины родного мира казались карликами, сотни самолетов с реактивными движителями, десятки бомбардировщиков, способных подниматься не то на самую вершину атмосферы, не то уже в ближний космос. Понятия «танковой армии» и «артиллерийской дивизии» не укладывались у него в голове, пока Гилберт не увидел их воочию. Их и еще многое иное. Если бы Держава могла перебросить через портал всю свою армию, ей не понадобились бы никакие помощники. В «Мире Воды», как доброжелательно окрестили «нацисты» родной мир Ванситтарта, просто не было силы, способной дать отпор стальному колоссу, выкованному годами и десятилетиями сражений с жестокими и упорными врагами.

Но лишь ничтожная часть той силы могла перейти в этот мир. Физики Нации были однозначны — один по-настоящему массовый перенос в четко ограниченных временных рамках, далее только небольшие переброски отдельных конвоев по нескольку судов с амуницией и немногочисленными подкреплениями.

Пришельцам требовалась помощь — плацдармы, карты, разведданные, структура обеспечения, подогнанная под их техническую специфику, топливо и множество иных вещей, которые было невозможно или слишком сложно протягивать через игольное ушко, связавшее два мира.

Поэтому они и обратились к Британии — державе, все еще достаточно сильной, чтобы дать им все потребное, но уже слишком слабой, чтобы быть чрезмерно разборчивой в выборе союзников.

Нужды Соединенного Королевства были очевидны — проиграв экономическую битву, длившуюся почти полвека, Британия могла вернуть себе былое величие только военной силой, которую готовы были предоставить неожиданные «партнеры».

Но вот мотивы Нации… Ванситтарт был одним из «Большой Четверки», он деятельно участвовал в процессе переговоров на всем их протяжении, лично прочел каждую строчку из «Меморандума о мотивах и намерениях», в которых высказывались пожелания Державы. Все было понятно и логично — большие демографические потери из-за тяжелейшей войны, катастрофически сузившиеся рынки сбыта, больная экономика, изувеченная четвертьвековым милитаризмом… Исчерпанные или уничтоженные нефтяные промыслы, истощающиеся месторождения руд и редкоземельных элементов.

Победившая в своем мире страшного и безжалостного противника, Держава оказалась таким же больным изгоем, как и Британия, — воплощенная Мощь и Сила снаружи, тлен и затянувшаяся хворь внутри.

Они были просто созданы друг для друга и понимали собрата с полуслова.

Джеймс говорил.

Первый подъем патриотизма и готовности послужить отчизне был крайне высок. Успех первых недель войны с лихвой перекрыл подозрения и непонимание армии и флота — что это за мистический собрат по оружию, возникший из ниоткуда, говорящий по-немецки, но с неприятным акцентом, лязгающим, как тяжелые гусеничные траки. Британия наконец-то могла свести счеты с горделивыми континентальными и заокеанскими выскочками, и в конце концов какая разница — кто в этом помог, если орды исконных врагов Соединенного Королевства раз за разом развеивались под ударами, как бронированная шелуха.

Британия много лет терпела унижение и грабеж, и возмездие было суровым и заслуженным.

Но менее чем через месяц после начала войны экспедиционный корпус Королевства почувствовал неладное.

— Они называют это «сборными пунктами», — рассказывал Джеймс. — Пленных сгоняют туда и просто не кормят. Мы думали, это от недостатка еды. Предлагали помощь, но нам вежливо отказали, дескать, всего хватает, а у нас превратные сведения, но я видел все своими глазами! Когда мы говорим о законах и обычаях войны — они просто не понимают, о чем мы говорим!

Гилберт мог рассказать брату гораздо больше. О более чем десяти известных «пунктах», где пленных, имевших неосторожность сдаться, действительно методично вымаривали голодом. Об «утилизационных командах» и «машинах Гезенка», которые, как чумные крысы, рассыпались по оккупированным землям. О приказе «Убивайте врага, у него нет пола и возраста», который «нацисты» даже не особо скрывали от союзников. О рвах, полных трупов и умирающих, которые закапывали бульдозерами. О табличках «Они должны умереть, чтобы мы могли жить», которые «нацисты» взяли за обыкновение вешать на шею гражданским перед казнями.

И еще о многом.

Например, о том, что на захваченных территориях «нацисты» организовали десятки специальных «пунктов проверки», оснащенных оборудованием, схожим с тем, что применялось при бертильонаже.[26] Тысячи людей прогоняли через эти проверки, сортируя, как скот, по непонятным признакам. Отобранных грузили в пустые армейские транспорты, возвращавшиеся через портал, и они исчезали в неизвестности. Остальных отправляли на рабский труд по расчистке завалов, восстановлению предприятий. Или убивали.

— У нас очень много дезертиров, — продолжал срывающимся голосом Джеймс, выплескивая на собеседника давно копившийся ужас, непонимание и растерянность. — Даже среди офицеров есть те, кто говорит, что мы не нанимались работать на сатану. Приходится выделять людей для специальных частей, чтобы пресекать дезертирство, и еще для расстрельных команд. Военная полиция не справляется. А эти еще требуют от нас помогать им отбирать немцев и французов для этих «проверочных» пунктов. Со всеми документами и подтвержденной родословной!

— Гил… — Голос брата стал просительным. — Гил! Что можно сделать? Мы хотели вернуть славу, силу, честь! Мы хотели, чтобы Британия снова заняла свое место, что принадлежит нам по праву, — на вершине мира. Но это… Это не война, это организованное убийство. Для них нет людей, для них есть только они сами, их Нация, чтоб ее, и все остальные. И с этими остальными можно делать все… Я видел… Я видел как… — Джеймс осекся и словно даже всхлипнул. — И это еще не все… Мы сражаемся бок о бок, наши видят, что творят эти… «нацисты»… Многим не нравится, многие отказываются, несмотря на трибуналы. Кто-то бежит. Но есть многие… — Он снова запнулся, пытаясь подобрать подходящие слова и не находя их. — Их много!

— Есть те, кто решает, что раз мир перевернулся, то теперь все дозволено. И они подражают нашим… «друзьям» с той стороны, — безэмоционально продолжил за него Гилберт.

— Ты знаешь… — выдохнул Джеймс почти с облегчением, с благодарностью за то, что тот избавил его от необходимости описывать самое позорное, что могло произойти с армией Его Величества.

— Знаю, — ответил Гилберт одним словом и неожиданно спросил. — Налить еще?

— Н-нет, — ответил сбитый с толку Джеймс.

— А я выпью, — сообщил старший Ванситтарт, наполняя бокал.

Дрова в камине почти прогорели, угли мерцали багрянцем, наводя на мысли о геенне огненной. Гилберт вытянул ноги ближе к камину, чувствуя, как тепло обволакивает стопы, но не может изгнать озноб, который словно спрятался в глубину костей. Озноб не тела — души. Ему неожиданно захотелось так и сидеть до скончания века, отогреваясь у камина, чувствуя под руками гладкость дерева, а на губах — вкус благородного напитка. Спрятаться за привычными вещами, как ребенок прячется под одеялом от буки, который живет в шкафу.

Только его буки никуда не исчезнут. Они ездят на бронированных чудовищах и летают на скоростных самолетах с паукообразной эмблемой из трех черных семерок в зеркальном изображении, вписанных в красный круг…

— Ты хотел меня о чем-то попросить? — прямо вымолвил он.