Карибский реквием - Брижит Обер

Шарлотта! Даг попытался привести в порядок дыхание. В конце концов, это он оказался отцом маленькой черной жемчужины, чье личико красовалось на рекламных плакатах всех туристических агентств Европы. Господи боже, как такое стало возможным? Как же он мог так вляпаться! Черт! Он изо всей силы поддал ногой по стволу манцинеллы, и ему показалось, что он сломал большой палец. Но боль пошла ему на пользу. Он обернулся и увидел мальчика, который отступил на несколько шагов, открыв в изумлении щербатый рот.

– Прекрати за мной таскаться, мне нужно побыть одному.

– Надо пожевать зербадьяб.

– Что?

– Когда перепьешь, надо пожевать зербадьяб. Это прочищает мозги лучше, чем какой-нибудь аспирин.

А кстати, это чей мальчишка? Может, тоже его? Может, он их тут расплодил по всему острову? Эдакая кучка маленьких нахальных негритят, ожидающих, когда вернется папа Джими.

Джими! Что за бред! Какого черта она поверила! Можно подумать, он выглядел так, будто его зовут Джими!

Он протянул ему двадцатидолларовую бумажку, вдвое больше, чем обещал.

– Слушай, бери и оставь меня в покое, о'кей?

Мальчишка цепко ухватил деньги своими грязными пальчиками и сделал вид, будто уходит. Даг пошел дальше, больше не обращая на него внимания.

Как он мог не узнать ее? Ну, допустим, фотография в газете была черно-белой и нечеткой, но все-таки… Неужели он такой ублюдок? Да, если говорить откровенно, это было просто приятное приключение, разнообразие в его моряцкой жизни, стремительный вихрь удовольствий на морском берегу. Шорох волн и ветерок, который приятно холодил его вспотевшую спину, в то время как он энергично работал бедрами: это он помнил гораздо лучше, чем ее лицо. Он гневно сжал кулаки. Франсуаза! Ну почему она сказала ему, что ее зовут Франсуаза! Если бы он только знал… Если бы он знал, что женщина, которую он сжимал в объятиях на горячем песке, женщина, которая носила его ребенка, что эта женщина была убита…

Он внезапно остановился, дыхание перехватило, и к горлу подступила тошнота. Франсуаза. Это горячее тело в его руках. Это белое, живое тело вращается под потолком веранды, а Шарлотта, его дочь – какое странное слово, он прокрутил его во рту: «дочь», – скорчившись, сидит у ног трупа… Осознав, что он занимался любовью с Лоран Дюма, этим объектом, фигурирующим в заключении о вскрытии, он почувствовал дурноту.

Углубившись в свои мысли, он вновь двинулся вперед, не обращая внимания на настойчивый топот за спиной.

Погода по-прежнему была очень хорошей. Он попрежнему искал убийцу. Единственным отличием стало то, что теперь он искал убийцу матери своей дочери.

Глава 12

Фрэнсис Го вытер лоб. Жара выводила его из себя, при его полноте она была особенно некстати. Ему бы получить назначение куда-нибудь к эскимосам, в Гренландию. Он на мгновение представил себя негативом эскимоса: как он мерит шагами лед припая в поисках вора, стащившего пару рыбин. Он где-то слышал, что эскимосы охотно одалживают своих жен. Жирные толстухи, воняющие прогорклым маслом. Их можно колотить сколько угодно, они и не пикнут. А еще они обхватывают своими беззубыми деснами ваш член. Должно быть, это забавно: минет голыми деснами…

– Мы их нашли!

Грубо потревоженный в своих приятных мечтаниях, Го медленно обернулся к Камилю.

– Черт побери! Ты когда-нибудь научишься стучать, перед тем как войти? Я тебя на улицу вышвырну!

– Простите, но это те мальчишки! Мы их нашли!

Мальчишки! А, ну да, дети, которые служили прикрытием Аните Хуарес. Камиль землю носом роет. Надо признать, это куда интереснее, чем расследовать какую-нибудь кражу с витрины. Он с любопытством всмотрелся в возбужденную физиономию ретивого подчиненного, который стоял перед ним, запыхавшись и сверкая линзами очков.

– И что дальше?

– Они мертвы!

– Что? – искренне удивился Го.

– Утонули, оба! – объявил Камиль торжествующим тоном, будто демонстрируя трофей. – Их только что выловили в заливе Гран-Гуфр. На них наткнулись два туриста, которые занимались подводным плаванием. Они застряли в трещине скалы, а ноги запутались в водорослях. К сожалению, случай классический: один из них застревает, другой пытается прийти к нему на помощь и оба тонут. Там внизу такие течения и водовороты.

Го медленно помассировал виски, затем вытер руки о белую хлопчатобумажную рубашку, оставив на ткани две серые дорожки.

– Ты думаешь, эти несчастные дети утонули, Камиль? – насмешливо спросил он.

– Нет, это все она. Она от них избавилась, – ответил Камиль, дрожа, словно собачонка, которая видит, что хозяин наконец направляется к двери. – Эта сволочь их убила, как топят щенков. Но почему? Почему ей было так важно для выполнения контракта приехать сюда, в Гран-Бург? Не могу понять.

«И не поймешь, – хохотнул Го. – Итак, Анита Хуарес, не колеблясь, избавилась от детей… Хуарес или… » Он щелкнул пальцами:

– Их опознали?

– Нет. Это, вне всякого сомнения, бездомные дети. Их, наверное, подобрали на улице, пообещали интересное путешествие, деньги, и вот в итоге они оказались в Гран-Гуфр.

«Они были из тех маленьких бродяжек, которых снимали в порнофильмах для психов, в так называемом „жестком порно" с детьми, – с горечью подумал Камиль. – А этому толстому борову Го на это явно наплевать. Нет, все-таки шеф – тупая скотина. Не хватает только пучка соломы в углах губ, чтобы сходство сделалось полным. Когда я, Камиль Дюбуа, стану окружным инспектором, я наведу тут порядок!»

Го жестом поблагодарил его и сделал вид, что вновь погрузился в изучение клавиатуры компьютера. Камиль направился к двери, задавая себе вопрос, какого черта он вообще ломает себе голову над этим делом, тем более что оно, похоже, никого, кроме него, не интересует.

– Эй, Камиль, постой-ка! Известно точно, когда это произошло?

– Вскрытия еще не делали, тела только что доставили в морг, но описание полностью соответствует.

– Ты неплохо поработал.

«А это да, вот за это спасибо, – подумал Камиль inpetto[86], — очень мило с твоей стороны, жирная свинья. Думаешь, я тут в благодарность на лапках тебе прислуживать буду? Тяф-тяф!»

Камиль вышел, закрыв за собой дверь чуть более резко, чем он это делал обычно. Го ухмыльнулся. Из мальчишки мог бы выйти прекрасный коп. Из тех, кто стремится все понять. Выяснить. Найти. Из тех, кто сильно рискует оказаться в результате на кладбище. Но сейчас у него были дела более срочные, чем Анита Хуарес. Он быстро набрал номер и с некоторой опаской стал прислушиваться к гудкам, раздававшимся в пустоте. Только бы Заслон оказался на месте… Внезапно трубку сняли, и старческий голос произнес:

– Да?

– Охота открыта, – прошептал Го.

На том конце провода возникла тишина, затем голос взмолился:

– Я слишком стар. Все это в прошлом…

– У нас нет выбора.

– Но ведь говорили, что… – возразил было голос.

– Насрать мне, что там говорили. Леруа все знает, ты это понимаешь? Он знает.

– Да я уже давно этим не занимаюсь, – сопротивлялся голос.

– Сука, ты что думаешь, это игра? – взвился Го.

– Это была игра. Вспомни, Фрэнсис, это была игра.

– И эта игра плохо кончилась. Так что мы уже не играем. А ты берегись.

– Я стар, я устал.

– Всем на это наплевать, приятель. Решительно наплевать.

Го медленно повесил трубку, не обращая внимания на старика, который что-то еще бормотал на том конце. Напрасно они в свое время брали его с собой на охоту. Он уже и тогда был слабаком. Только создавал им проблемы. Его единственным преимуществом был внешний вид: он выглядел таким безобидным и внушающим доверие. Прекрасный заслон. Го хмыкнул, разглядывая пустой экран компьютера. Он сделал свой ход, теперь оставалось ждать.

Старик с яростью повесил трубку. Этот вонючий толстяк Фрэнсис Го! А какая надменность! Странно, что и через двадцать пять лет он узнал его голос: голос тяжелый, как перегар, голос, который умел шептать такие сладкие слова в минуты самой необузданной жестокости… Больной, да он просто больной. Садист. И если Го думает, что может запугать его… У него есть еще способы защиты. У него имеются доказательства, все доказательства, вот здесь, в этих пожелтевших папках. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Он сделал несколько шагов по террасе и стоял теперь прямо над морем, глядя, как бирюзовые волны лениво накатываются на высокие белесые насыпи. Он узнал ощущение, которое сжимало его грудь: страх. Он всегда боялся. Он был очарован, увлечен, околдован, но он боялся. Боялся того, на что они оказались способны, боялся того удовольствия, которое они испытывали, причиняя страдания. Сборище негодяев. Сборище душевнобольных. А он им помогал. Он, как Иуда, предал человечество за тридцать сребреников. И вот результат: он всю жизнь прожил один. Сидя на деньгах. Он был уверен, что Господь забыл о нем, и вот сегодня Господь пришел, чтобы найти его, извлечь из грязи, поднять из руин на свет божий и назначить наказание.