Если свекровь – ведьма - Лилия Касмасова

Та повернула свое кольцо и тоже посмотрела в иллюминатор:

– Запросто, – она взмахнула рукой.

Ганса будто кто-то стукнул – он полетел кубарем прямо на нас. Я едва успела отпрянуть от окошка, как Ганса вбросило в салон прямо сквозь стену.

Он пулей пролетел перед нашими глазами и упал на столик у другого борта, потом вскочил на стол и завопил:

– Черти! Черти гамбургские! Где сумка! Сумка рабочая!

Я отвернула перстень. Ганс исчез из виду и продолжал кричать на немецком. Потом перешел на русский. Почти цензурный русский.

– Ой, – сказала Орхидея. – Я не подумала. Сумка сквозь стенку не прошла.

– Да! Поэтому для нее есть ящик снаружи! – выкрикнул голос Ганса. – А теперь она… Где?! Где?

– Летит к земле, надо полагать, – сказал Бондин.

– Да чего вы орете так? – возмутилась я. – Орхидея вас спасла, а вы…

– Спасла?! – продолжал орать Ганс. – От чего?

– От смерти! – выкрикнула я.

– Я уже! Уже умер! – орал Ганс. – Триста пятьдесят лет назад!

– Так давно? – удивилась я.

– Да! – сказал он. – И за все триста пятьдесят лет я не встречал таких тупиц! Даже в английском королевском флоте – а там полно дураков!

– Эй, – сказал Николай. – Осторожнее. В сосульку превращу.

А что, привидение можно превратить в сосульку?

Ганс замолк – видимо, тоже размышлял о вероятности этого.

– Вы служили в английском флоте? – поинтересовалась я у воздуха.

– Еще чего не хватало, – проворчал Ганс с презрением, – я воевал с ним. И с французским королевским флотом тоже, – он шумно вздохнул.

Я повернула око, чтобы видеть Ганса. Он хмуро поправлял свою повязку на глазу.

– Вы были пиратом? – догадалась я. Значит, неспроста у него такой наряд.

– Я всегда пират, – непонятно ответил он.

А я вдруг обеспокоилась:

– Слушайте, пират, то есть… – я смутилась, – капитан, пока вы тут, кто за рулем?

– За штурвалом, – поправил Ганс.

– Ну да, – кивнула я.

– Фиалка, – сказал Ганс. – Не беспокойтесь, у нее тоже есть лицензия.

– А, – я вздохнула с облегчением.

– А я думал, у вас автоматика, – сказал Бондин.

– Пойду заменю ее, – мрачно буркнул Ганс, – и пришлю к вам. Чтобы напоила вас кофе. Всех.

Дался ему этот кофе.

– Лучше еще немного водки, – сказала Орхидея.

– И мне, – поддержал ее Николай, но, по-моему, без особого энтузиазма, просто чтобы не отставать от подружки.

– Мы прилетаем через полчаса, – сообщил Ганс и побрел к шторкам. – Вы все равно не успеете упиться как следует.

Какой грубиян. Разве мы упивались? Так, слегка отвели душу.

– Вы же тоже едете на остров Ла Гомера? – спросил Николай.

– Да, – кивнул Бондин.

– Значит, поедем вместе, – расплылся он в улыбке. – У меня свой транспорт, на нем доберемся до Лос-Кристианоса. А оттуда ходит паром на Ла Гомера.

– Так нам еще паромом ехать? – в ужасе вскричала я. – А нельзя сразу приземлиться куда надо?

– К сожалению, нет, – сказала вездесущая Фиалка. – У капитана дела на Тенерифе.

У него дела! А у нас дела важнее! Тем более что Миша с Мелиссой на своем маленьком самолетике приземлятся прямо на этот Гомера, это уж как пить дать. Или уже приземлились? Телефон, на котором я не переводила время, показывал десять минут седьмого. Значит, они, вполне возможно, уже не только приземлились, но даже поженились!

Я глубоко и грустно вздохнула.

– Но зато рейс парома будет в четыре часа, – утешила Фиалка. – За полчаса вы доедете до Ла Гомера. И никакого промедления.

Четыре по местному… Это семь по Москве. И еще плыть полчаса…

– А может, все-таки полетим сразу туда? – попросила я.

– Ганс никогда не меняет маршрут, – сказала Фиалка. Потом наклонилась ко мне и произнесла тихо: – У него подружка на Тенерифе.

А у меня жених на Ла Гомера! Хм. Подружка?

– Она тоже привидение? – шепотом спросила я.

– Да, – покивала Фиалка. – Хотела стать его женой. Даже присутствовала на казни, когда его за морской разбой повесили.

Инспектор, который, разумеется, все слышал, даже присвистнул.

Я тоже хочу стать женой. Миши. Пока его не повесили. То есть не захомутали.

Минут через двадцать самолет сел на аэродроме острова Тенерифе. Ганс сам вышел в салон нас проводить и вручил нам на прощание пакетики с растворимым кофе «три-в-одном» с напутственными словами:

– Хоть зажуйте его по дороге.

Вид при этом у него был ужасно мрачный – я видела с помощью перстня.

– Почему он такой? – прошептала я Бондину.

Но капитан расслышал. Сказал хмуро:

– Двадцать шесть!

– Что – двадцать шесть? – не поняла я.

– Шесть часов двадцать шесть минут, – тихо пояснила Фиалка. – Медленнее, чем в прошлый раз.

– О! – произнесла я. – Но зато… полет был замечательный.

Ганс сказал:

– Угу. – Кивнул сердито и ушел в кабину.

Фиалка, будто извиняясь за его неприветливость, улыбнулась своей очаровательной прореженной улыбкой. Потом направилась к выходу, где отдала цветной чемодан Николаю и сообщила ему:

– Ваш транспорт уже выпустили.

Выпустили? Она, наверное, имела в виду… что? Наверное, что транспорт вызвали. Просто русский язык для нее неродной.

– Как это – выпустили? – шепотом осведомилась я у инспектора.

– Из грузового отсека самолета, – ответил он.

– Машину?

– Навряд ли, – загадочно ответил инспектор.

– А что?

– Увидим.

Хм. Он, похоже, знает, но не хочет мне говорить. Ладно, увидим.

Стюардесса вручила инспектору саквояж и при этом что-то прошептала ему на ухо, отчего его щеки порозовели.

А когда мы пошли прочь от самолета, стюардесса крикнула:

– Счастливого плаванья!

Мы обернулись. Она помахала рукой и окликнула Бондина:

– Дэнис? – и она покрутила пальцем, будто набирала номер на телефоне.

Инспектор кивнул. И я заметила, как он скомкал какую-то бумажку в ладони и сунул ее в карман плаща. Стюардесса ему свой телефон успела дать? Вот прохиндейка. Да и что она в нем нашла? Я украдкой взглянула на Бондина: длинный, худой как жердь, глаза дикие, волосы топорщатся. К тому же инспектор. И зануда.

Но, в общем-то, мне было не до рассматривания инспектора. Потому что и без него было вокруг много чего интересного. За летным полем, огороженным забором из сетки-рабицы, колыхали широкими листьями пальмы, столбами стояли зеленые кактусы и цвели мелкими желтыми цветами какие-то полусухие кусты. Вдалеке на пологом коричневом склоне виднелись белые домики. Все было таким чужим, будто я на Марс попала, а не была по-прежнему на планете Земля. Даже солнце здесь было другим: вместо застенчивой сентябрьской лампочки – яркий и самоуверенный летний софит.

Орхидея и Николай шли впереди и разговаривали без умолку. Николай нес под мышкой свою кожаную книжку, в другой руке у него был чемодан.

– Паром ровно в четыре? – спросила я шедшего рядом Бондина.

– Да.

– А сейчас… – я посмотрела в телефон, – уже без двадцати пяти! Мы не успеем!

– Успеем, – спокойно сказал инспектор. – Николай ведь сказал, что подвезет нас. Ему тоже на паром надо.

Все же нам повезло, что этот Николай приехал сюда в отпуск. Хотя отпускники обычно могут себе позволить не спешить и опаздывать на паромы сколько угодно.

Я поневоле ускорила шаг. Мелисса с Мишей должны были прилететь на Ла Гомера как раз к шести по Москве. Они могли взять да и пожениться сразу по прилету. Или вообще передумать насчет времени и пожениться в воздухе! Может, шаман летел с ними?

Но ведь Бондин напугал шаманов. Интересно, сколько часов у них уйдет на просмотр списков?.. Да ведь сейчас все хранят данные в компьютерах! У них на проверку уйдет минуты две! С другой стороны, разве шаманы будут пользоваться компьютерами? С их-то профессией! Это будет неуважением к бубнам, танцам у костра и… травкам-муравкам…

– А шаманы пользуются компьютерами?

– Обычно да! Не дикие же они. Ну не все дикие, по крайней мере.

Тогда мы, может, зря прилетели?

Но Бондин досказал:

– Только списки с именами они там не хранят.

– Точно?

– Угу. Иначе бы проверка их нисколько не задержала. Они у них по традиции в свитках.

Ха-ха. Сидят сейчас шаманы по всему миру, шуршат длиннющими свитками, выискивая имя Михаила Реймса. И все только потому, что Бондин им наврал. Наврал – из-за меня. Ему ведь по службе не обязательно было это делать. Даже, наверное, наоборот, это было очень неправильно с его стороны. Тогда зачем он? Так стало меня жалко? У меня, наверное, сегодня ужасно несчастный вид.

Было тепло, я сняла кофту. Инспектор снял плащ, перекинул его через руку.

Орхидея и Николай ворковали в нескольких шагах впереди.

– Знаешь, а мы с тобой и сами могли бы Мишу спасти, без Орхидеи, – сказала я. – Пусть она едет с этим Николаем.

– Ты забываешь, что Мелисса Весловская – ведьма, – сказал инспектор. – А ты совсем ничего не можешь.

Я повернула кольцо и пощелкала пальцами. Да, искра не объявилась.