Если свекровь – ведьма - Лилия Касмасова

– Перстень поверни, – посоветовал мне Бондин.

Ах, вот оно что. Главного на картинке я и не заметила: на крыле самолета сидел человечек в треуголке и с черной повязкой на глазу.

– Это так странно, – я положила брошюру на стол, – что призрак управляет самолетом.

– Это редкость, но не странность, – сказал Бондин.

Красивая и изящная в своей черной форме, подошла стюардесса Фиалка, соблазнительно улыбнулась инспектору, продемонстрировав отсутствие зуба, и протянула черную изогнутую э-э… палочку? Сказала:

– Вас к телефону, инспектор.

Бондин приложил трубку-палку к уху, сказал «алло». Кто бы мог звонить ему прямо в самолет?

Бондин произнес:

– Да. Взял… Да. Толстый блокнот.

И потом слушал молча, а кто-то тараторил в трубку, будто шмель гудел. Инспектор улыбнулся насмешливо и даже прикрыл глаза. Но продолжал молча слушать.

Так прошло чуть ли не полчаса! Меня разбирало любопытство. Может, это радио, которое на местном самолетном жаргоне называют телефоном?

Бондин сказал:

– Да. Я все записал. Отлично. Пока, – и нажал на невидимую кнопку сбоку трубки.

Записал, значит?

– Куда записал? – поинтересовалась я нагло.

Он усмехнулся:

– Подслушивать чужие телефонные разговоры нехорошо.

– Если это такой секрет, шли бы и разговаривали в туалете.

– В следующий раз так сделаю, – сказал он.

Совершенно невыносимый тип.

Подошла Фиалка, снова улыбнулась Бондину, и только хотела забрать у него трубку, как вдруг самолет снова качнуло, и стюардесса, не удержавшись на своих высочайших каблуках, взвизгнула и полетела прямо на инспектора. Бондин ловко поймал ее. Треуголка упала на пол около меня. Стюардесса выпрямилась, ее черные длинные волосы, освобожденные от головного убора, рассыпались по плечам. Сидя у Бондина на коленях, она сказала томно:

– Извините, инспектор.

Инспектор слегка смутился:

– Да ничего. Вы как?

– Очень хорошо, – сказала она, не сводя с него глаз и хлопая ресницами.

Я подала ей треуголку.

– Спасибо, – сказала она не обернувшись. Потом, будто нехотя, поднялась, собрала в узел волосы и надела шляпу.

Бондин протянул ей телефон. Она взяла его, подмигнула Бондину и скрылась за шторками.

Ну и нахалка эта стюардесса.

– Она нарочно на вас упала, – сказала я Бондину.

– Это качка, – сказал он.

– Ну да, как же.

– Вот. Опять…

– Да совсем чуть-чуть. Не сваливаться же прямо на людей!

Он посмотрел на меня странно и сказал насмешливо:

– Мне приятно, что вы так за меня переживаете.

– И вовсе я не… – Я что, черт возьми, его приревновала? – Просто это…

Он сказал:

– Это Жасмин звонила.

– Да? – Слава богу, он ушел от неловкой ситуации.

– Она все это время проводила беседы с Реймсами и теперь подробно доложила мне о нарушениях.

– И просила, чтобы вы их записали? – догадалась я.

– Ага, – улыбнулся он.

– Но вы не…

– Я не люблю бумажной работы, – сказал он беззаботно.

– А новостей о Мише нет? – заволновалась я.

– Я бы сразу сказал, – сухо ответил он. Потом сообщил: – Есть кое-что другое интересное. Жасмин поняла по обмолвкам гостей и прислуги, что где-то в поместье есть повар. Но найти его ей не удалось. А вот что более любопытно. Когда кто-то, – он поднял одну бровь, будто знал, кто, – нажал кнопку вызова инспекции, система не посчитала повара. Шестьдесят пять человек, из которых тринадцать – прислуга, и трое – хозяева.

– И пять привидений, – подсказала я.

– Привидений система не учитывает… Итак, два человека сбежало, Весловских я отпустил домой, двое поехали со мной. Осталось пятьдесят девять. Жасмин переписала всех. И повара среди них нет, – он посмотрел на меня.

– Надо же, – равнодушно сказала я. Откуда мне знать, почему их дурацкая система не посчитала этого чокнутого повара. Может, она считает только нормальных?

– Он точно был вчера на территории, когда нажали кнопку? – спросил меня Бондин.

Еще как был. Когда я нажимала кнопку, он гнался за мной чуть ли не с топором.

Инспектор выжидательно смотрел на меня.

– Не помню, – сказала я.

– Вот и все так ответили, – улыбнулся он углом рта.

Я пожала плечами. А он продолжал:

– Жасмин считает, что повар, возможно, был массовой галлюцинацией. И в каком-нибудь блюде были галлюциногенные грибы или даже овощи. – Тон его был серьезен, но глаза смеялись.

Я невольно улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.

А самолет вдруг взял и завалился на бок. Я упала бы на иллюминатор, но инспектор сгреб меня в охапку. Сам он был до сих пор пристегнут ремнем.

– Опять турбулентность? – пробормотала я ему в лицо.

– Не думаю, – ответил он, страшно бледнея. – Найди ремни и застегни их. Я не смогу тебя так долго удерживать, – он улыбнулся, – как бы это ни было приятно.

Вот наглец. Я стала искать ремни, Бондин помог мне их вытащить и застегнуть и сказал, когда наклонялся надо мной:

– Ты ведь нарочно упала, чтобы я тебя подхватил?

Ах, он еще дразниться будет. Но я вовсе и не просила меня хватать! Он сам распустил свои ужасно длинные руки!

Но было не до пререканий – самолет не выравнивался, мы сползали с кресел вбок. Орхидея и Николай все дрыхли, и голова Николая упала на плечо его соседки.

Я посмотрела в иллюминатор.

– Мне кажется, – сказала я, – что тот двигатель не крутится.

– Не может быть, – прошептал, едва шевеля губами, Бондин. – Это так кажется, потому что скорость вращения винта очень высокая. Знаешь, как, например, ты не сможешь рассмотреть спицы велосипедного колеса, если крутанешь его…

– Извините за неудобства, – раздался голос Фиалки из динамиков под потолком, – левый двигатель встал. Капитан Ганс сейчас устранит неполадку.

– Двигатель не работает! – панически округлил и без того диковатые глаза Бондин.

– Я тебе только что это сказала, – ответила я.

– Он не работает! – хрипло повторил инспектор.

Похоже, от страха его заклинило на одной мысли.

– Ганс сейчас все починит! – сказала я ему. Интересно, как он починит – прямо на ходу? То есть на лету? Мы же мчимся с непонятно какой скоростью на непонятно какой высоте. Может, экипаж давно уже надевает парашюты? Или давно уже летит на них? Может, пора доставать ступы?

Бондина, похоже, посетила та же мысль.

– Жми на кнопку! – закричал он мне. А сам схватил журнал со столика и швырнул его в Николая, храпящего напротив.

Он совсем ошалел от страха? А Бондин крикнул нашим спутникам:

– Проснитесь! Эй!

Ах, значит, он их так будит, журналом. Я потянулась к зеленой кнопке рядом с иллюминатором, но потом увидела снаружи нечто и нажимать кнопку не стала. Около турбины прямо в воздухе сами собой выделывали какие-то кренделя инструменты. Я повернула кольцо. Так и есть. Инструменты летели не сами по себе: их держал в руках Ганс, который был все так же в треуголке – приклеена она к нему, что ли? – и, паря в воздухе около крыла, возился с двигателем.

– Там Ганс! – сообщила я Бондину.

– Уже… – прошептал он, – улетел…

– Чинит двигатель! – сказала я.

Бондин посмотрел на меня недоверчиво. Потом сказал:

– А, ну да, он же… Но, может, все-таки вытащим пока ступы?

– Если хочешь, – и я нажала на зеленую кнопку.

Что-то щелкнуло над нашими головами, а потом оттуда вылетела кучка досточек и два деревянных кружка. Через несколько секунд в проходе над ковровой дорожкой парили две бочки.

Бондин взглянул на них и снова повернулся ко мне:

– А метлы где?

– Не знаю. – Я еще раз нажала на кнопку.

Голова моя начала кружиться, и я выключила око.

– Кажется, метел у них нет, – сказала я. Потому что их и правда не появилось даже после третьего и четвертого нажатия кнопки.

– Но как же тогда? – растерянно спросил инспектор.

– Штраф Гансу выпишите, – сказала я.

– От штрафа метлы не появятся. И вообще, это не моя юрисдикция.

А Ганс за окном все продолжал на лету возиться с двигателем.

– Как же без метел? – продолжал повторять бедный испуганный инспектор.

– Не переживай, – сказала я. – Руками грести будем.

Он сначала посмотрел на меня как на сумасшедшую, потом до него дошло, что я шучу, и он стал хохотать.

От его хохота проснулись Орхидея и Николай.

Николай, едва разлепив глаза, увидел ступы:

– Эвакуируемся?

– Пока только паникуем, – сказала я.

– А чего смеетесь? – удивленно спросила Орхидея.

– От паники, – сквозь хохот ответил Бондин.

Тут я заметила, что меня не сносит с кресла, а значит, самолет уже летит ровно. Я выглянула в иллюминатор: похоже, Ганс закончил ремонт. Сумку с инструментами затягивало в работающий двигатель, а кто-то тянул ее за ремень в противоположном направлении. В магическом мире я увидела, как Ганс ногами упирается в края турбины и тащит сумку на себя.

– Орхидея, – позвала я, – ты можешь как-то помочь Гансу отлепиться от двигателя?