Сага о шпионской любви - Игорь Атаманенко

— Вам плохо? Какие-нибудь лекарства?

— Девушка, милая, мне срочно бутылку водки! За любые деньги, и если можно, не одну!

— Не волнуйтесь, не успеете вы занять свое место — все будет в вашем распоряжении!

Пил я беспробудно все шесть часов полета. Но, как ни странно, хмель совершенно не брал меня — сказывалось нервное напряжение. Так что в Стамбул, а затем в Париж я прибыл свежим, как огурчик!

Теперь ты, Аристотель, можешь смело приниматься за написание романа под названием «Одиссея капитана Ганнибала». — Аношин захохотал и, разбросав в разные стороны огромные ручищи, откинулся на спинку кожаного дивана.

— По-моему, в романе будет не хватать одной главы, — с напускным безразличием заметил грек.

— И какой же, по-твоему?

— О твоем пребывании во французском Иностранном легионе, — невозмутимо ответил «КОНСТАНТИНОВ», вперив взгляд в зрачки собеседника.

Смуглое лицо Ганнибала вмиг стало иссиня-черным, взгляд потух, губы беззвучно что-то шептали. Пауза продолжалась секунд пять. Наконец метис взял себя в руки и охрипшим от волнения голосом тихо спросил:

— А тебе это откуда известно? Ведь я никому о легионе не рассказывал.

— Извини, Ганнибал, — пожав плечами, спокойно ответил грек, — чужие догадки я обратил в свой прямой вопрос, не более того…

— Чьи догадки? — вскрикнул Аношин, грохнув кулаками по столу. — Если ты сейчас же не ответишь, я немедленно уйду!

— Ганнибал, возьми себя в руки — метрдотель уже мчится к нашему столу, — предельно спокойно произнес Аристотель. — И поверь, я не предполагал, что мое замечание о легионе может так ранить тебя…

— Нет-нет, ты мне не ответил, кто поделился с тобой своими догадками?!

— Я не делаю из этого секрета… и не вижу трагедии в том, что тебе довелось побывать там. Мой брат Ага буквально в двух словах высказал мне свое предположение, что ты служил в легионе. Предположение, ты понял?! Оно таковым и останется в сознании Агамемнона. Что касается меня, я считаю: в жизни надо испытать и узнать все, что бы ни подбрасывала тебе Судьба… Ну, был ты в легионе, ну и что с того? Во всяком случае, этот эпизод из твоей бурной жизни моего отношения к тебе нисколько не изменил, поверь! А там как хочешь. Хочешь — расскажешь. Если больно вспоминать — я настаивать не буду…

— Знаешь, Аристотель, порой мне кажется, что ты выбрал не ту профессию. Не знаю, какой ты разведчик, но будь ты священником, тебе бы цены не было!

Аристотель, моментально уловив смену настроения Ганнибала, решил закрепить успех. Сказал:

— Ты, наверно, не знаешь, друг мой, что разведчик, как и сапер, в своей жизни ошибается дважды…

— Я считал, что только однажды, — Ганнибал удивленно вскинул брови.

— Нет-нет — дважды. Первый раз — при выборе профессии…

Дружно рассмеялись. «КОНСТАНТИНОВ» понял, что душевное равновесие Аношина восстановлено и сейчас последует еще одно откровение. И не ошибся.

Глава четвертая. Пираты без флага и без родины

— С чего начать? — весело спросил Ганнибал.

— Да хоть с того, что собой представляет этот закрытый клуб? Мне о нем известно лишь кое-что из открытой печати, тебе же, думаю, удалось вникнуть и в историю его создания, и в структуру, и разузнать многое о его членах.

— Ну, тогда слушай…

Легенды о французском Иностранном легионе как о некоем братстве настоящих бывалых солдат, делающих чисто мужскую работу и вследствие этого не желающих умирать в собственных постелях на склоне лет, нет-нет да и выйдут из-под пера проплаченных отвязных репортеров.

На самом же деле начиная с 1831 года в легионе оседали головорезы, авантюристы, убийцы, проходимцы и богоотступники всех мастей со всех концов Земли. Их всегда называли «псами войны».

Легион имел особый статус и всегда был острейшим средством достижения политических целей. Франция в нужный ей момент снимала намордники со своих псов и направляла их за тридевять земель, в Богом проклятые и чертом забытые места, где регулярная французская армия была бессильна навести порядок.

В Индокитае, на Мадагаскаре, в Тунисе, Марокко, Алжире, Чаде и Заире — везде легион оставил после себя десятилетиями нерубцующиеся раны на телах и душах местного населения. Настоящая сага разбоев, убийств и глумления над младенцами и их несовершеннолетними матерями. Мальчики-солдаты с разбойничьей кровью в жилах резали и насиловали, жгли и обезглавливали целые селения, черпая энергию лишь в Силе Приказа и Силе Денег, ибо все исполняемое щедро оплачивалось.

— Кем?

— Дойдем и до кредиторов, не спеши, Аристотель!

Так вот, в приказах и деньгах — индульгенция псов. Забытье и оправдание своим зверствам они находят в безудержном употреблении алкоголя и наркотиков. Ибо приказы они выполняют, как правило, все также в состоянии крайнего алкогольного или наркотического опьянения.

Вообще, целый полк регулярной армии любой цивилизованной страны в сравнении с даже небольшим подразделением легионеров — это отряд умытых и наглаженных бойскаутов, поставленный против разнузданной шайки пьяных, обкуренных или обколотых легионеров, соответственно обученных и экипированных по самому последнему слову военной науки и техники. Но главное — беспощадных в достижении целей и ненавидящих все живое. Может, потому так наплевательски они относятся и к собственной жизни?

…Иностранный легион — это сборище отребья со всего света, это вынужденная остановка на жизненном пути людей разных национальностей.

Сегодня в легионе служат представители 120 национальностей. После революции в России в 1917 году легион пополнился белогвардейскими офицерами и казаками, из которых сформировали нечто вроде полка. До чина генерала в Иностранном легионе дослужился приемный сын Максима Горького Зиновий Пешков, чье имя теперь занесено в «золотой манускрипт» легиона.

После Второй мировой войны в легион хлынули бывшие полицаи всех национальностей бывшего СССР. Они жили и работали рука об руку с немцами-эсэсовцами, солдатами и офицерами националистических дивизий СС «Галичина» «Литва», «Латвия», «Эстония». Французский Иностранный легион все более превращался в исчадие дьявола, в отрыжку рода человеческого.

…Во Франции существуют 18 призывных пунктов, куда могут обратиться молодые мужчины в возрасте от 18 до 35 лет. И будь ты битым волком или молочным щенком, переступив порог призывного пункта, у тебя будет отобрано все — от паспорта до трусов. Если у волонтера отсутствуют документы, его первым делом фотографируют, снимают отпечатки пальцев и отправляют запрос в Интерпол. Главное, чтобы кандидат в легионеры не засветился в Интерполе, — от остальных напастей, национальных сыскных органов, легион своих избранников всегда отмажет.

Далее к работе приступает ведомственный отдел собственной безопасности. Спокойные и вполне доброжелательные люди, как правило, бывшие военные, со степенями бакалавров или магистров психологии и психиатрии, ведут многодневные допросы через переводчиков — большинство наемников не говорит по-французски. Никто из экспертов не питает иллюзий, что перед ним — кандидат в церковный хор мальчиков, отнюдь! Специалисты прекрасно отдают себе отчет, что у каждого прибывшего за спиной прошлое. Иногда такое, что психологам остается удивляться, как такого персонажа еще земля носит…

После медицинского осмотра, проверки умственных способностей, профессиональных навыков, если таковые имеются, и трех-четырех месяцев испытательного срока новичка зачисляют в легион. Конкурс довольно высок: четыре кандидата на одно место. В компьютер вводят новое имя, новую дату и место рождения. Сообразно внешним данным меняют национальность.

Но кем бы ни был в прошлой жизни волонтер: бомжем, убийцей, насильником или мошенником, — став легионером, он подпадает под особую юрисдикцию Иностранного легиона. Своих он никогда не выдаст, и прежних преступников уже никто не вычислит. С этого момента легионеру объявляется, что ему прощены все его прежние грехи, а сам он как личность исчезает и начинает вести анонимный образ жизни. Если на легионера поступает запрос с его прежней родины, то она получит выдержанный в благопристойных тонах ответ, что таковой на французской территории не числится.

Французы формально не имеют права вступать в легион, и тогда они обретают иную родословную. Они становятся выходцами из канадских, бельгийских, швейцарских франкоговорящих семей.

…Свой первый контракт легионер заключает сроком на пять лет, дальше — по желанию. Во время квартирования во Франции денег платят немного — не более тысячи долларов в месяц, поэтому все рвутся в дальние края, где находятся французские войска и где зарплата намного выше. Жилье и питание у легионеров бесплатные. Три года легионер не имеет ни имени, ни гражданства, ни документов. Позже он может пройти процедуру так называемой «ратификации» и получить обратно свой старый паспорт и в придачу вид на жительство во Франции, если, конечно, доживет до этого времени.