Мой любимый враг (СИ) - Шолохова Елена

– Открой, – предложил он.

В ней оказался золотой браслет-цепочка с тонким изящным плетением.

– О… – только и смогла я выдохнуть в первую секунду. Потом уже забормотала: – Он очень красивый. Очень. Но… я не могу его принять.

– Почему? – искренне изумился Дима.

– Мне неудобно. Он же страшно дорогой… – Я почему-то покраснела.

– Да нет, вовсе нет, – улыбнувшись, заверил он.

Ну, конечно. У нас с ним абсолютно разные понятия о том, что «дорого» и «вовсе нет».

– Прости, я, правда, не могу принять.

– Да почему? Это же я, а не кто-то с улицы. И потом, ну какой день рождения без подарка?

Я упрямо покачала головой. Он настаивать больше не стал, но сразу как-то потух, изменился в лице.

– Ты обиделся? – испугалась я.

– Нет.

– Ну я же вижу…

– Нет, – повторил он, качнув головой. – Просто это такая мелочь, но ты даже её отказываешься принять. Будто мы… чужие.

Меня задели его слова. Я могла бы с ним поспорить, попытаться убедить, что всё не так и не поэтому отказываюсь, но не хотелось портить такой чудесный день.

– Я передумала. Одень его мне сам. – Я протянула ему левую руку.

Димка немного помедлил, но затем улыбнулся, достал из футляра браслет и защелкнул у меня на запястье. И не отпустил моей руки, держал, словно защищая.

– Знаешь, я никогда не была так счастлива, как сегодня, – призналась я. – Вот бы так было всегда.

– Так оно и будет.

– И ты никогда-никогда меня не оставишь?

– Никогда.

– Поклянись.

Димка улыбнулся с добродушной снисходительностью, мол, что за ребячество. Но тем не менее произнёс.

– Клянусь. Никогда тебя не оставлю… если только ты сама этого не захочешь.

– Не захочу! Ты что! – возмутилась я.

– Ну, значит, мы всегда будем вместе, – заявил Димка.

В тот момент я тоже в это поверила, твердо, всем сердцем, даже не подозревая, что счастья нам осталось всего на несколько дней…

38

Валя нас всё-таки подкараулила. Подло так. Специально наворачивала круги возле гимназии с коляской, хотя сама живёт в нескольких кварталах.

Мы с Димкой выбежали из школы и нос к носу с ней столкнулись.

У нее аж шапка вся, и ресницы, и выбившиеся пряди заиндевели. Видать, долго тут бродила. И не побоялась же за маленького Костика, он там хоть и укутан, но нос наружу.

Быстро, но цепко оглядев Димку, она уставилась на меня многозначительно: как-то недобро, но в то же время удовлетворенно, мол, я так и знала. Хорошо хоть при нём не стала устраивать сцен. Только процедила:

– Я приду к вам в шесть. Будь дома, Татьяна. Важный разговор нас ждёт.

И, толкая коляску со спящим Костиком перед собой, двинула прочь.

– Это же была твоя тётя?

– Она самая, – подтвердила я. Настроение бесповоротно испортилось.

– С ней будут какие-то проблемы?

– Да нет, особых проблем не будет… отцу-то она вряд ли доложит. Наоборот, она сама боится, что он обо всем узнает. Но мозг мне вынесет – это точно.

– Давай я с ней поговорю?

– И что ты ей скажешь? Нет, Дим, это бесполезно.

Димка посмотрел на меня с явной тревогой, но настаивать не стал.

– Это всё равно что я бы с твоей мамой поговорила. Сам же понимаешь, она меня и слушать не стала бы. Так вот и Валя тебя не станет.

Димка с минуту молчал, словно обдумывал что-то, затем выдал:

– Мама знает, что мы вместе.

– Как? Откуда?

– Я ей сам сказал.

– Зачем? Ну вот зачем? Не надо было! Она же против нас. Она обязательно придумает какую-нибудь подлость, чтоб мы расстались.

– Тань, не надо. Не говори так. Все-таки это моя мама.

– Это твоя мама. И ты ее любишь.

– Естественно.

– Ладно, прости, – не стала я накалять обстановку. Не хватало, чтобы ещё и мы с ним поссорились.

– Она, конечно, недовольна ситуацией, но запретить мне встречаться с тобой не может. И не станет этого делать. Да и как? Она у меня… как страус. Ничего не хочу знать, говорит, – усмехнулся Димка. – Или как маленький ребенок, который закрывает глаза и думает, что его никто не видит. Но она не вмешивается, свою волю не диктует, ну а со временем, думаю, смирится.

– Сомневаюсь, – буркнула я.

– Ты пойми, она против тебя лично ничего не имеет. Просто…

– Я напоминаю ей о том, что случилось…

– Да, так и есть.

– Дим, я не пытаюсь тебя настроить против неё. Просто я так боюсь, что нас разлучат.

Он скосила на меня взгляд и улыбнулся. Затем обнял меня за талию и притянул к своему боку:

– Но это же невозможно. А через полгода мы и вовсе уедем с тобой.

– Ты уже всё придумал? – засмеялась я.

– В общих чертах. Детали, предлагаю, обсудить вместе.

– Давай!

Так мы и брели в обнимку до моего дома, строя самые смелые планы на будущее. Потом грелись в соседнем подъезде – в своём я не рискнула. И, конечно, целовались до умопомрачения. Домой я вернулась в полуэйфории прямо перед самым приходом Вали.

Вообще, это дикость какая-то – то, что она меня выслеживала. Впрочем, я знаю, с чего её вдруг так заело. Это всё браслет, Димин подарок.

После того педсовета, ещё осенью, она же с ножом к горлу ко мне пристала: прекрати общаться с этим мальчиком, с этой семьей. Они – убийцы. Из-за них отец уже отсидел и, если вдруг узнает, снова до греха дойдет. Точнее, я его доведу.

В общем, спорить с ней, что-то доказывать было бесполезно, и я просто соврала, что мы с Рощиным расстались.

Валя вроде угомонилась, про Рощиных больше не упоминала, но тут всплыла другая тема. И хотя до поры до времени она скрывала свои истинные мотивы, я все равно чувствовала подвох.

Началось с того, что Валя стала забегать к нам под всякими предлогами. Спрашивала, как мы платим коммуналку, нет ли долгов и, если что, она даже готова их оплатить. Ведь сейчас с этим так строго. И мошенников развелось как грязи, которые выискивают вот таких неблагонадежных и пьющих, чтобы оттяпать у них жилплощадь. А с долгами по квартплате – так и вовсе выселят в какой-нибудь барак. Были такие случаи, она знает.

На мой вопрос, с чего её это тревожит да так, что аж сама готова раскошелиться (ну это и правда что-то за гранью реального). Валя с пафосом выдала:

– Вообще-то, это квартира моих родителей, и я здесь выросла. Поэтому мне не всё равно.

Звучало логично, и я её успокоила, заверив, что плачу каждый месяц и долгов у нас нет. Это правда, хоть мне и приходится для этого шарить по карманам отца, пока он спит.

Я даже сунула ей как-то свежую платежку, чтоб убедилась. Валя вздохнула, мол, ладно, хорошо. Но меня не покидало ощущение, что это её не успокоило, а даже как-то, наоборот, озадачило.

И потом свои визиты она не прекратила. А пару раз даже расщедрилась и принесла какую-то еду. Мы с отцом: спасибо, спасибо, но с чего это вдруг? Она округлила глаза, заохала:

– Да вы чего? Мы же родные! Почему бы мне вам не помочь? Денису премию дали большую.

Отец вообще не ломал над этими моментами голову. Ну принесла его сестрица нам килограмм сосисок и какие-то консервы – ну и ладно, хорошо. А меня всё это изрядно настораживало.

Нет, я не сволочь и обычно не выискиваю корыстных мотивов в поступках людей. Просто тётю Валю знаю, как облупленную.

До тридцати она считала каждую копейку, а сейчас вдруг ни с того ни с сего её обуяла щедрость? Ну, не бывает же такого.

Сама себя Валя считает практичной, а по мне – она так просто жадная. Своему Денису закатывала скандалы, если он покупал молоко за полтинник в супермаркете, который рядом с домом, а не за сорок шесть рублей в «Янте», в двух кварталах. Один и тот же чай Валя заваривала по три раза, пока он не становился совсем бесцветным и безвкусным.

Или вот в прошлом году она отмечала своё тридцатилетие. Назвала гостей полный дом. Мы с ней всего наготовили, без деликатесов, но старались. А после праздника моя тётя взялась за тщательные подсчеты: кто что и на какую сумму подарил. И ужасно расстроилась, что подарки не перекрыли расходы.