ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА? - Арсен Мартиросян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Соответственно, коли все это знали, то в сочетании с остальными положениями концепции «внезапности» по Жукову выходит, что советские войска натурально подставились, и подставились именно особенностями странностей своей дислокации у границы, за что отвечали лично Тимошенко и Жуков! До 22 нюня Сталин лично контролировал движение войск только к линии границы, а не вдоль нее!
Масштабы концентрации войск вермахта на направлениях главных ударов, а о них знали совершенно точно, лишь тогда имели реальный шанс сыграть столь поразившую маршала роковую роль, если наши войска действительно подставились именно же особенностями странностей своей дислокации!
И вот еще что. Обратите внимание на следующее обстоятельство. из всего-то четырех «внезапностей» по Жукову, две — «ударная мощь» и «сила их удара» — не просто идентичны по сваей сути!
В таком случае две другие «внезапности» — многократное превосходство на решающих направлениях в сочетании с масштабами концентрации войск вермахта на этих же направлениях — как раз и объясняют подлинную природу происхождения столь поразившей маршала «ударной мощи немецкой армии» и «силы ее удара».
Ну так и в самом-то деле, откуда же было взяться столь чудовищному превосходству непосредственно на поле боя, если, например, общее соотношение в живой силе было примерно равным (у противника — 4 406 800, у нас — только в Первом стратегическом эшелоне 3 289 851), а по количеству тех же танков и штурмовых орудий всех видов на советской cтороне было почти 4-кратное превосходство (3,8:1; 15 687 против 4171), в артиллерии превосходство также на советской стороне — в 1,4 раза (59 787 против 42 601), в авиации — тоже на советской стороне, о чем свидетельствует соотношение 2,2:1 (10 743 против 4846)?![229]
Как это ни прискорбно, но один из наиболее точных ответов на вопрос, откуда же взялась сталь поразившая Жукова чудовищная ударная мощь вермахта, еще до агрессии дал колченогий Й. Геббельс. 16 июня 1941 г. в его дневнике появилась следующая запись: «Русские сосредоточились прямо у границы — лучшего просто нельзя было и ожидать. Будь они рассеяны шире, то представляли бы большую опасность.
…По этому скоплению в один прекрасный день мы и ударом из 10 тыс. стволов (стволов-то, как известно из истории, в совокупности было больше. — А. М.).
…Это будет удар величайшей силы. Такой, какого, пожалуй, еще не было в истории»[230].
К глубокому сожалению, все именно так и получилось — удар действительно был величайшей силы.
Но вот в чем глубинная-то суть свидетельства Геббельса. Вновь, как ни парадоксально, это его свидетельство спустя десятилетия намертво стыковалось с мнением двух главных маршалов Победы — К. К. Рокоссовского и Жукова Г. К.
В черновике рукописи знаменитой книги Рокоссовского — «Солдатский долг» — есть следующие, собственноручно написанные великим полководцем строки: «Довольно внимательно изучая характер действий немецких войск в Польше (1939 г. — А. М.) и во Франции (1940 г. — А. М.), я не мог разобраться: каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев? (Рокоссовский описывает времена непосредственного кануна агрессии. — А. М.).
Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали.
Даже тогда, когда немцы приступили к сосредоточению своих войск вблизи нашей границы, перебрасывая их с запада, о чем не могли не знать Генеральный штаб и командование КОВО (будущий великий маршал Великой Победы служил тогда командиром корпуса в КОВО. — А. М.), никаких изменений у нас не произошло.
Атмосфера непонятной успокоенности продолжала господствовать в войсках округа.
Правда, в звене высшего командного состава эта успокоенность не разделялась.
Наше мнение сводилось к тему, что мы находимся накануне войны.
В воздухе пахло войной, и только слепые и глухие этого не замечали или не хотели замечать… (последнее отточие принадлежит перу самого маршала. — А. М.).
…Во всяком случае, если какой-то план и имелся, то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжелое поражение наших войск в начальный период войны[231].
Партийно-военные «цензоры» от ЦК КПСС усмотрели в этих строках серьезную крамолу. Какую — об этом в главе III этого же раздела.
Со времен небезызвестного Хрущева Рокоссовский вообще был на «особом счету» в этой дубовой конторе. Дело в том, что только Рокоссовский да Главный маршал авиации А. Е. Голованов — всего только два маршала военного периода! — не унизились и не опустились до конъюнктурного охаивания своего Верховного главнокомандующего, под руководством которого выиграли ту страшную войну!
Прославленному, великому полководцу, перед одним только именем которого в страхе дрожала вся фашистская нечисть, в итоге дали по рукам — в его знаменитую книгу эти строки не попали.
0 них стало известно только в 1989 г., когда редакция «Военно-исторического журнала» в № 4 впервые опубликована купюры из бережно сохраненного родственниками маршала оригинала его рукописи. Слава богу, сейчас все они вошли в обновленное, полное издание его мемуаров.
То, что тогда так поражало в скором будущем великого полководца, сейчас открыто называют в различных исследованиях не иначе, как «построение войск Первого стратегического эшелона при внезапном нападении создает условия разгрома их по частям, как это и произошло…
Способность армий прикрытия обеспечить войска от возможного внезапного удара противника в оперативно-стратегическом масштабе являлась сомнительной…»[232]
Что касается внезапности, то, как уже отмечалось выше, никаких оснований для рассуждений на эту тему нет. И потому об этом речь идти не может. Но вот что до чрезвычайности характерно высвечивается в этой связи.
В то время как в купированных цензурой частях оригинала рукописи своих мемуаров один маршал Победы — Рокоссовский К. К. — однозначно усмотрел причины тяжелого поражения РККА в начальный период войны в несоответствии дислокации ее различных частей какому бы то ни было плану обороны, а проще говоря — в бросающейся в глаза неравномерности их дислокации, то другой маршал Победы — Жуков Г. К. — так «изящно» обошел в своих мемуарах именно это обстоятельство, что полностью подтвердил точку зрения Рокоссовского!
Вот эти слова Жукова: «…никакой равномерной разбросанности вдоль всей нашей границы войск перед вражеским нападением у нас не было, и, конечно, не в этом следует искать причину поражения наших войск в начале войны»[233].
Блестяще! Если равномерной разбросаннестн войск не было (а ее и в самом деле не было), следовательно, имела места неравномерность их разбросанности! Иного ведь не дано во определению!
Более того, если в не имевшей места равномерной разбросанности нет причины поражения, следовательно, ее должно искать именно в неравномерной разбросанностн! Потому как иного опять-таки не дано по определению! Вот где и надо искать ответ!
Сомнительность способности войск Первого стратегического эшелона обеспечить прикрытие от возможного внезапного удара врага при столь явной неадекватности плана отражения агрессии реально сложившейся к началу войны обстановке означала только одно — высшему военному командованию «не хватало…правильного понимания современного (на 1941 г. — А. М.)«сценария» начального периода войны», ибо «если стратегия вступления государства и армии в войну изначально ошибочна, то ничто — ни искусство генерала на поле боя, ни доблесть солдат, ни отдельные одноразовые победы — не могло иметь того решающего эффекта, которого можно было ожидать в противном случае.
Одной из важнейших причин поражения наших войск в начальный период войны явилась недооценка Наркоматом обороны и Генеральным штабом существа самого начального периода войны, условий развязывания войны и ее ведения в первые часы и дни»[234].
Абсолютна все верно, кроме одного а было ли это действительно талько недооценкой?!
Глава II. РАЗВОДЯТ ОПИУМ ЧЕРНИЛ СЛЮНОЮ БЕШЕНОЙ СОБАКИ…[235]
(О настоятельной необходимости покончить с подлостью антисталинских мифов).
…Истина как моря глубина
Под пеной лживых притч порою
не видна.
Руми[236]I. Миф о том, что-де ГРУ в угоду Сталину ошиблось в определении времени нападения Германии на СССР.
