Трагедия казачества. Война и судьбы-3 - Николай Тимофеев

Помощи не понадобилась. Шесть казаков из нашего взвода приползли к нам невредимыми и притащили два ящика с винтовочными патронами и один с ручными гранатами.

Это было очень кстати. Но это было не все. Олейник получил приказ приготовиться к уходу, сигнал будет подан в двадцать три часа следующей ночи: красная и зеленая ракеты в нашу сторону — уходить; две красных — оставаться ждать следующей ночи в это же время. Уходить днем было бы чистым безумием.

Новость эта сразу стала общим достоянием, и я не уверен, что это хорошо: до этого мы вообще не думали, когда и как мы отсюда уйдем, а теперь все без исключения начали считать часы, а ближе к вечеру даже и минуты. К тому же у противника в этот день появилась и настоящая артиллерия, сначала заговорила одна четырехорудийная батарея, а к вечеру и еще одна, обе примерно трехдюймовые. Огонь они вели не по нашей «Малой», а по городу, в котором было много наших обозов и штабов. Днем огонь этот был редким, периодическим, а с наступлением темноты огонь усилился. Видно, в городе началось движение, и они сразу отреагировали. Особенно часто разрывы снарядов были видны в самом центре, вот и высокая колокольня обрушилась.

Пехота из лесополосы нас особенно не беспокоила, была одна слабенькая попытка атаки, может быть, даже не настоящая, а скорее демонстративная или разведывательная, но наши пулеметы, теперь уже не экономившие патроны, быстро ее прекратили.

А мы тем временем считаем часы, ждем одиннадцати. Вот и одиннадцать, вот и ракеты: красная и зеленая — уходить. Но идти через город, так, как мы сюда пришли, перспектива не из веселых, снаряды рвутся часто и густо. А у меня в планшете, который я выиграл в Цветле, есть и карта Стари-Градца, которую мне дал сотник из штаба полка (там их целая стопка лежала), и компас. И я еще днем хорошенько эту карту посмотрел и теперь предложил Олейнику идти не через город, а в обход, по садам и огородам (так было на карте) по компасу. Никаких препятствий, вроде речек или каких-нибудь оврагов там не было. Конечно, была опасность нарваться на передовые дозоры противника, но эта опасность была все-таки только вероятной, а снаряды, рвущиеся в городе, были реальными и слишком впечатляющими.

Михаил согласился. Мы собрались возле штакетных заборов, отделяющих дворы от улицы, по которому проходит то самое шоссе, и легли у самой дороги. Оно по-прежнему простреливалось, по меньшей мере, двумя пулеметами длинными очередями почти непрерывно даже в темноте, и пули щелкали по асфальту, разлетаясь трассирующими рикошетами во все стороны.

Делать было нечего. Дождавшись конца длинной очереди, мы одним рывком перебросились через дорогу и в несколько секунд уже лежали у плетня. Никого не задело.

Мы двинулись тесной колонной. Идем по компасу. Действительно, сады и огороды, разделенные или плетнями, гораздо более низкими, чем в городе, или же просто двумя-тремя горизонтальными жердями. Конечно, в темноте натыкаемся, спотыкаемся, материмся вполголоса, но идем. Время от времени мы с Олейником ложимся на землю, и при свете фонарика, закрытые со всех сторон живой стеной казаков, проверяем направление. Идем, спотыкаемся, материмся…

Вдруг впереди неподалеку слышим всхрапывание лошадей, звяканье сбруи. Подтягиваемся, держим наготове оружие.

Идем.

— Стой, кто идет?

— Казаки.

— Что за казаки?

— Из 8-го Пластунского.

— Подходите!

Подходим. Десятка два казаков, вахмистр. Тут же кони.

— Так вы, хлопцы, не с «Малой Земли»?

— С нее, с нее, родимой.

— Ну, идите. Ваши обозы уже, кажется, прошли. Догоняйте. А за вами никого?

— Никого.

Выходим на шоссе. Идут отдельные подводы, идут рысью. Нам за ними не угнаться. Сзади тоже казаки конные, так нам не долго и вообще отстать.

Ездовые, узнав, что мы со ставшей уже, оказывается, знаменитой «Малой Земли», берут нас на подводы, хотя уже и так хорошо нагруженные.

Теперь уже едем.

Прощай «Малая Земля»! Никогда нам уже с тобой не встретиться.

15. ЗЕЛЕНЫЕ ГОРЫ. ДЖЮРДЖЕВАЦ

Всю ночь бродим по горам. Вверх — вниз, влево — вправо, по траве и через густой кустарник, по тропинкам и без них.

Уже перед самым рассветом, уставшие как черти, добираемся до нужного нам места — оборудованной, хорошо подготовленной стрелковой позиции.

Утром осматриваемся. Кругом горы, зеленые и красивые, во всей своей весенней прелести. Наша позиция расположена на пологом склоне, прямо перед ней свободная, хорошо просматриваемая поляна, заросшая довольно высокой травой. Поляна надежно простреливается с нашей позиции, одно только плохо — лес, настоящий вековой лес, стоит прямо-таки сплошной стеной всего в полутораста метрах от наших окопов. Это слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно. Правый фланг нашей позиции загибается вправо и заканчивается в большом огороде, огороженном жердями. Чей огород, неизвестно, мы так и не обнаружили вблизи никакого жилья. За огородом склон становится круче, и где-то совсем внизу видится лощина, густо заросшая кустарником и, возможно, с каким-то ручейком. С этой стороны к нам можно подобраться незаметно, и Михаил, видимо, этим обстоятельством озабочен. Он долго ходил по огороду, что-то ворча себе под нос, а потом приказал трем казакам подготовить окопчики перед забором, что казакам очень не понравилось — копать казаки не любят. Но — копают.

После обеда появляется начальство: эскадронный командир и ротмистр Кириллов, командир дивизиона. Наш взвод оказывается на самом краю правого фланга, и весь наш полк расположен влево от нас, и оба офицера хотели найти соседние части вправо от нас.

Михаил назначает для сопровождения офицеров меня с тем же войском, что и на «Малой Земле». Идем по траве, лес левее. Идем и идем, офицеры впереди, тихо переговариваясь, мы за ними. Прошли уже километра полтора, Степан дергает меня за рукав и молча кивает влево. Я его понимаю: густой кустарник уже совсем близко, и лихой автоматчик может одной хорошей очередью срезать всю нашу группу. Я так же молча рукой показываю казакам, и мы разворачиваемся в небольшую, в четыре человека, цепочку. Через несколько секунд ротмистр замечает наши манипуляции и останавливается.

— Значит, стык мы не обнаружили. То ли где-нибудь ниже, ближе к дороге, а может, его и вообще нет. Одним словом, возвращаемся, — говорит Кириллов, и мы идем назад.

Здесь ротмистр еще раз внимательно осмотрел наши позиции, приказал Михаилу выставить посты на опушке леса и пообещал усилить наш взвод дополнительными огневыми средствами — уж очень лес близко. Офицеры ушли.

Мы втроем: я, Михаил и еще один отделенный урядник прошли к лесу и хорошенько его осмотрели. Лес высокий, столетний, по опушке густой кустарник, накапливаться скрытно для атаки на наши позиции очень удобно. Правда, некоторое преимущество есть и для нас — от опушки идет некоторый подъем, и спастись от нашего огня невозможно, если не зарыться хорошо в землю, а за толстыми деревьями укрыться можно только немногим. Хорошенько осмотрели со стороны леса и нашу позицию. Она уже сама по себе сделана хорошо и достаточно скрытно, но кое-что все-таки было заметно и требовало дополнительной, более тщательной маскировки. Особенно заметны были передвижения людей.

Возвратились. Михаил отдал распоряжения: направил в лес не отдельные посты, а целое отделение с указанием держать три поста и самим сменяться. Сказал: нечего казакам ночью туда-сюда бродить и траву топтать. Кроме того, решили получше замаскировать ненадежные места и ходить только по окопам, не высовывая головы. К этому времени казаки уже обнаружили небольшую копешку сена и живо перетащили всю в окопы, устраиваясь на ночевки — сколько их будет, неизвестно. Оборудовал в окопе себе уютное местечко и я.

К вечеру прибыло «дополнительное огневое средство» — пулемет «Максим» с расчетом из трех казаков. Оборудованное гнездо для станкового пулемета на нашей позиции было, пулеметчики быстренько установили своего «Максима» и под бдительным оком Михаила хорошенько его замаскировали.

Делать было больше нечего, оставалось только ждать.

Ночь прошла спокойно, я даже ни разу не проснулся. Утро было замечательное: яркое солнце, лес, трава, птички поют. В такое утро только природой любоваться, а не убивать друг друга. И весь день прошел без всяких приключений, только Михаил сменил отделение, которое несло охранение в лесу, на другое, причем приказал идти не напрямую, в обход по опушке, чтобы не топтать траву перед нашей позицией, что могло бы демаскировать ее.

А вот следующее утро уже спокойным не было. Часов в 7–8 большинство казаков уже не спало, слева от нас раздались сначала отдельные выстрелы, а потом и жаркая стрельба изо всех видов стрелкового оружия. Михаил, пригибаясь (его высокий рост не позволял скрытно ходить по окопам), рассказал, что было нападение на соседний взвод, хотя скорее это была не атака, а разведка боем. Группа человек в десять так близко подошла к окопам, что уже невозможно было не открывать огня. Нам приказано быть в полной боевой готовности. Михаил ракетой дал сигнал тому отделению, что было в лесу, и они также обходным путем без приключений присоединились к нам.