Запустение - Евгений Торопов

- Преступления?

- Тьфу тебя, Аи, скажешь тоже! Короче, достаем робота, пусть он закопает этого несчастного аборигена.

- С глаз долой? - вновь дополнила Картограф. У нее сегодня был день черного юмора. - Людвиг! Ну что я могу поделать, если меня начала мучить совесть! Все-таки это нас они испугались. Хорошо, что хоть один оставался, а то сколько времени мы бы угрохали на их закапывание.

Ксенобиолог медленно обошла вокруг горы тела, покачивая своим пышным ярко-желтым платьем. Потом подняла взгляд на Штурмана.

- Людвиг! А может быть это такая мимикрия? Может быть он только притворяется мертвым, чтобы уйти от наших, видимо нежелательных для него вопросов?

Штурман с сомнением посмотрел на Ксенобиолога - в своем ли она уме. Она уже не первый раз за сегодняшний день подает повод в этом усомниться. Потом дотянулся рукой до камушка и этим камнем потыкал в кожу плеча существа.

- Да ну что ты в самом деле. Разве можно так натурально притворяться.

- Можно-можно, - со знанием дела подтвердила Ксенобиолог. - Мы ведь в сущности так мало о них знаем. Эх, жаль все-таки, что не удалось у него узнать где расположены их фермы или теплицы.

Собранный Штурманом робот в течение получаса похоронил труп. Причем на этом процессе присутствовал только сам Штурман, потому что у Картографа разболелась голова и она ушла в прохладу вездеходного салона и, кажется, даже уснула. Ксенобиолог ни с того, ни с сего принялась изучать растущие на лугу растения, а некоторые даже выкопала и поместила в специальные ящички. Эти ящички, если их закрыть крышкой, превращались в миниоранжереи с регулированием воздуха, влажности, питания и освещенности.

После того, как похороны были закончены, астронавты, вновь собравшись вместе, легко пообедали и стали думать как поступить дальше. На самом деле, выбор был невелик, но сложен. Особенно после того, что они испытали. Теперь их троих связывало нечто такое - не тайна, не секрет, но обстоятельство, от которого нельзя было отмахнуться. Они словно побывали в бою. Они прошли через смерть, столкновение с которой для всех троих было первым в жизни. И неважно, что то была смерть другого человека (точнее, существа). Это не меняло сути.

- Мы можем продолжить движение вперед, вниз по ущелью, вернувшись к реке, от которой мы удалились, - подытожил Штурман. - Мы также можем вернуться на Корабль. И в третьих, мы можем устроить привал с тем, чтобы Салли могла собирать свои образцы.

- Только не здесь! - возмутилась Картограф. - Как вас еще не тошнит от всего этого. Меня всю наизнанку выворачивает. Давайте скорее убираться отсюда, а там решим что делать дальше.

- В самом деле. Вон уже и предметы всякие в небе кружат. Как знать, может это видеокамеры.

Штурман повелел роботу забраться в багажник и там отключил его от питания. Потом астронавты дружно залезли в вездеход, машина развернулась и продолжила движение.

- Давайте попробуем поймать еще одного аборигена, - мрачно пошутил Штурман и в ответ услышал, как одна девушка на него цыкнула, а другая нервно хохотнула.

- Ну тебя! - махнула на него рукой Картограф.

- Все! - помахала ладошками Ксенобиолог. - Все-все-все. Финита ля комедиа. Я как можно скорее собираю растения и пора уматывать с этой негостеприимной планеты. Она мне надоела до самых чертиков!

- Может быть планета живет своей обычной жизнью, - предположил Штурман, - а мы сами создаем себе дурацкие ситуации и потом не знаем как из них выпутываться? Может быть это мы чего-то недорабатываем?

- Ты, Людвиг, словно из чужого лагеря! - воскликнула Ксенобиолог. - Все сошлись во мнении, что планета отвратительно гадская, а ты один начинаешь перечить. Как это называется?

Штурман знал, что Ксенобиолог по натуре такой резкий и немного циничный человек и все же обиделся на нее. Он надел очки и стал глядеть на дорогу. Он подумал, что если еще раз заметит вдали глорианцев, то больше не станет к ним подъезжать. Хватит с нас одной попытки, - подумал он. - ("Попытка - не пытка?").

Пейзажи природы действовали умиротворяюще. И все-таки, что-то томило душу. Вот что, понял Штурман. В следующий момент он сбросил свои очки, поднялся, открыл в потолке люк и, забравшись туда по лесенке, уселся на крыше. Это стало совсем-совсем другое дело. Лукавый ветер нежно щекотал его кожу, проникал в рукава и за ворот, теребил волосы. Запахи свободы раздували ноздри. Впереди далеко и так близко поднималась туманная гряда, прикрытая лесным подолом. Солнце слепило не размором, а напротив, какой-то свежестью. "Мы едем, едем, едем, подумал Штурман. - Хорошее это состояние - быть в пути. Романтичное, рождающее надежды и будоражащее воображение". Он мечтательно закрыл глаза и попытался представить совершенно иную, может быть лелеемую, а может быть абсолютно фантастическую картину.

... кортеж представительских машин двигался по выскобленному с мылом шоссе. Первыми двигались, открывая рев толпы, напирающей на прогибающиеся под их давлением заграждения, полицейские на мотоциклах поразительно идеальным строем три на три. Сразу вслед за ними горделиво и предупреждающе, мол: мы тут контролируем и впредь собираемся контролировать ситуацию, катили мощные, нарочито угловатые, словно прикрытые доспехами воины, автомобили с мигалками. Они шли одна за одной, непрекращающейся вереницей. Наконец, пошли сверкающие бездонной чернотой лимузины официальной власти. Представителей власти, вплоть до не совсем крупных чиновников, желающих принять участие в этой уникальной процессии было столь много, что в кортеже собрались, видимо, все когда-либо выпущенные на свет лимузины. Их было нескончаемо много - до той степени, что смотреть на них приедалось. Но как когда-нибудь кончается все на свете, так закончились и они, открыв беснующейся толпе темно-зеленый, покрытый маскировочными пятнами вездеход землян, на крыше которого в обнимку сидели Штурман и Президент Глории, лениво и с неизменной улыбкой на устах помахивая руками народу, как будто выражая с ним солидарность и делясь с ним чувствами искренней радости. Замыкали шествие все те же "мигалки" и опять же мотоциклы, как будто служа ажурным украшением этой бесконечной колонны...

Штурмана чувствительно дернули за ногу и он очнулся от своей феерической полудремы.

- А? Что? - спросил он.

- Ты там как, Людвиг, еще не заснул? Скоро река?

- Скоро, скоро, - вздохнул Штурман и помассировал шею. - Вон, она уже видна.

Он спустился вниз и, плюхнувшись в эргономичное кресло, спросил:

- Ну так что, как поступим дальше? Спускаемся вниз или возвращаемся к Кораблю? Ты что думаешь, Аи?

- А скажите, как сильно зависит решение от моего мнения?

- Это целиком зависит от качества приводимых аргументов и твоего ораторского искусства.