Улыбка Пол Пота - Петер Идлинг

Знает ли она уже тогда, что ее мужа нет в живых, или все еще надеется, что он среди тех, кто «упорно сражается против захватчиков»?

Перед ней сидят Иенг Тхирит и Ок Сакхун, который теперь представляет красных кхмеров в Женеве. Они остановились у нее в Хёгдалене и скоро будут позировать для снимка возле ее дома. Именно эта фотография попадется мне в одной коробке двадцать пять лет спустя.

Аннику Андервик выбирают председателем только что основанного международного секретариата. Секретариат призван поддерживать красных кхмеров в их борьбе против вьетнамских оккупантов. Рубеж 1970-х и 1980-х. Анника Андервик и Ян Мюрдаль на снимках с конференции в Токио.

212.

Когда-то у меня была фотография Кхиеу Самфана, где он, широко улыбаясь, пожимал руку Мао Цзэдуну. Снимок сделан в 1975 году. Как мне казалось, Мао Цзэдун на снимке выглядел гораздо крупнее Самфана. Мао равнодушно нависал над ним, а тот улыбался и жал руку великому вождю.

Но, отыскав эту фотографию, я поражаюсь, как сильно подвела меня память. На снимке Мао Цзэдун и Кхиеу Самфан одного роста.

В остальном мои воспоминания точны. Лицо Мао расслабленно и ничего не выражает, Кхиеу Самфан широко улыбается.

Открывая передо мной дверь своего небольшого дома на окраине Пайлина, Кхиеу Самфан не улыбается. На сей раз он сам равнодушен.

Два мальчика, наверное его внуки, играют в какую-то игру на телеприставке. Увидев меня, они быстро выключают телевизор и исчезают в доме. Правой рукой, той самой, которой он жал руку Мао, Кхиеу Самфан приглашает меня сесть.

Мы сидим в темно-серых креслах из кожзаменителя, какой-то юноша приносит нам воды. Кхиеу Самфан сидит и ждет. Но не меня. Он ждет, какой из незваных гостей придет быстрее: камбоджийское правосудие или смерть.

Кхиеу Самфан рано отличился. Он был одним из немногих, кого отправили на обучение в только что открывшийся колледж в Кампонгчаме. На год старше его учился Салот Сар. Одноклассники считали Кхиеу Самфана очень одаренным. Он продолжил обучение в Пномпене, в престижном лицее Сисовата, и был удостоен стипендии во Францию.

Он снискал себе известность в 1959 году, защитив докторскую диссертацию в Париже. Кхиеу Самфан представил довольно радикальное исследование камбоджийской экономики, подчеркнув значимость самообеспечения. В Париже он входил в группу левых камбоджийских студентов-интеллектуалов и общался с будущими красными кхмерами — Ху Юном, Ху Нимом, Сон Сеном и Иенг Сари.

По возвращении в Пномпень он участвовал в выборах в Национальное собрание и победил, получив большую поддержку избирателей. Его называли Monsieur Propre, Неподкупный. Государственный аппарат Сианука был насквозь коррумпирован, но Кхиеу Самфан был исключением. В то время как остальные народные избранники разъезжали на лимузинах, он ездил на работу на старом голубом мотороллере.

Будучи левым радикалом, он находился под пристальным вниманием тайной полиции. Однажды в центре Пномпеня его окружили какие-то люди. Они избили его и бросили, голого, на тротуаре.

В середине 1960-х Сианук изменил внутриполитический курс и предложил левой оппозиции место в правительстве. Кхиеу Самфан стал госсекретарем, ответственным за экономические реформы. Он с большим энтузиазмом принялся за работу — ведь это была тема его диссертации. Но он отказывался брать взятки у влиятельных людей, и его уволили.

Вскоре, после очередной перетасовки Сианука, правительство стало правоконсервативным. Кхиеу Самфан начал опасаться за свою жизнь. Он ушел в подполье одним из последних, в 1967 году.

Там, в подполье, или, точнее, в джунглях, красные кхмеры ждали его с распростертыми объятьями.

Кхиеу Самфан и его бывшие товарищи по учебе Ху Юн и Ху Ним, социалисты, якобы убитые тайной полицией, стали головной болью принца Сианука, который знал, что эти «три призрака» живы, но которому никто не верил.

После революции Кхиеу Самфан вернулся в Пномпень. В 1976-м был назначен премьер-министром. В своей книге «Cambodia’s Recent History and the Reasons Behind the Decisions I Made»[29] он утверждает, что был лишь номинальным лидером, что Пол Пот просто прикрывался его добрым именем, чтобы повысить репутацию правительства.

Никаких документов, напрямую указывающих на роль Кхиеу Самфана в убийствах красных кхмеров, не обнаружено. Сам он утверждает, что о терроре не догадывался. Конечно, красные кхмеры старательно следили за тем, чтобы каждый знал лишь то, что необходимо для его работы. Но Кхиеу Самфан не мог не слышать о тюрьме S-21. У него на глазах исчезли его друзья Ху Юн и Ху Ним, обвиненные в предательстве. Позднее он читал «признание» Ху Нима. Не говоря уже о том, что в течение как минимум пятнадцати лет он был в числе приближенных Пол Пота.

Может, он и правда думает, что ничего не знал. Но ему никто не верит. Достаточно того факта, что из всех левых интеллектуалов уцелел он один.

Как премьер-министр он отвечал за иностранные государственные визиты. Шведская делегация к ним не относилась, так как она представляла лишь общество дружбы. Но Кхиеу Самфан наверняка слышал о том, как следует обращаться с иностранными гостями. Что им показывать можно, а что нельзя.

213.

БУДЬ ГОТОВ ПОЖЕРТВОВАТЬ ЖИЗНЬЮ, ЧТОБЫ ВЫПОЛНИТЬ ЗАДАНИЕ ОРГАНИЗАЦИИ!

214. [ИЗ «KAMPUCHEA: RATIONAL FOR A RURAL POLICY»[30] (1979) МАЛКОЛМА КОЛДУЭЛЛА. ОПУБЛИКОВАНО ПОСМЕРТНО]

Следует подчеркнуть, что такие радикалы, как Кхиеу Самфан и остальные, не были «левыми теоретиками». Наоборот, они не только отмечали, как важно членам партии заниматься физическим трудом наравне с крестьянами, но и доказали это личным примером. Они отказались от материальных благ и удобств, целиком разделив свое существование с бедными. Пномпень не интересовал их, и после освобождения они перенесли свои конторы в сельскую местность и время от времени выходили работать в поле. Благодаря этому они поняли проблемы крестьян намного лучше, чем западные ученые, которые самовольно и заочно назначили себя их судьями.

215. [Я ВИДЕЛ ТО, ЧТО ВИДЕЛ — I]

Когда красные кхмеры захватили власть, Ленг Бит был двадцатилетним монахом. Как и многих других монахов, в церковь его привели не только религиозные побуждения. Родители Ленг Бита были крестьянами. Они не могли оплачивать образование младшего сына.

Я встречаюсь с ним у нашего общего знакомого в Пномпене. Сегодня Ленг Бит работает в архиве Национального собрания. Отец двоих детей, вдовец, худой, лет пятидесяти на вид. С трудом сохраняет серьезность. Его шутки сопровождаются смехом и энергичным хлопком по бедру или плечу ближайшего слушателя.

Он рассказывает:

Я начал учиться в 1973 году, мои родители жили тогда недалеко от Пурсата — эта область была под контролем красных кхмеров. До этого они жили в районе, который контролировался Лон Нолом, но, поскольку правительственные войска конфисковывали продовольствие и перемещали людей из одного места в другое, родители решили перебраться через границу. Потом им не разрешили вернуться. Я поехал в Баттамбанг учиться. Деревню, где они жили, контролировали красные кхмеры. Поэтому солдаты Лон Нола не приходили туда, но они пытались отвоевать себе крестьян.

Люди спрашивали меня, зачем мне учиться. Они говорили, что, когда Пол Пот победит, красным кхмерам не нужны будут образованные люди, они возьмут себе в сообщники тех, кто лоялен Пол Поту. Но мне нравилось учиться, и я не хотел быть частью этого сброда.

Раньше людям нравились красные кхмеры. Они были чутки к интересам народа. Они ни разу даже перца не украли. Когда люди собирали урожай, они приходили и помогали. Они говорили, что в будущем не будет никакого угнетения, не будет ни богатых, ни бедных, и люди верили им. Солдаты Лон Нола злоупотребляли властью. Когда они приходили в деревню, они убивали, съедали скот и насиловали девушек. Поэтому люди победили их и добровольно присоединились к красным кхмерам.

Американские бомбежки — это был ужас. Мы построили собственное бомбоубежище под нашим домом. Что-то вроде окопа, в котором мы прятались.

Сианук пытался поддержать красных кхмеров. До красных кхмеров люди были очень довольны режимом Сианука. Они хотели, чтобы Сианук вернулся. Нам было все равно.

В 1973 году я поехал в Баттамбанг учиться. Город контролировал Лон Нол. В тот день, когда красные кхмеры победили, я вернулся домой из школы и слушал радио. Сначала просто крутили какую-то песню. Но в одиннадцать они провозгласили победу и сказали, что она достигнута не переговорами, а завоевана силой. Они сказали: ничего не бойтесь, потому что страну освободила освободительная армия. Мы все были очень рады это слышать. Через три часа в город пришли красные кхмеры и велели всем дать рис военным. Владельцы лавок были очень рады, они собрали продукты и выставили их у дверей, чтобы порадовать солдат. По моим впечатлениям, новые солдаты были совсем не похожи на тех, которых я видел в своей деревне. Солдаты в деревне были честные и доброжелательные. Солдаты, занявшие Баттамбанг, — жестокие и неорганизованные. Они все очень радовались и не справлялись со своим возбуждением. Я видел, как они довольны тем, что завоевали победу с оружием в руках. Они были очень юные: шестнадцать — семнадцать лет. И, кажется, совсем необразованные.