Научи меня желать - Катерина Снежинская

Недил подняла шляпу, повертела, рассматривая, стряхнула прилипшую соломинку.

Наверное, не нужно. Но почему-то хочется.

***

Леора маркграфа едва дверью не пришибла, когда из конюшни выходила, но, собственно, её вины в этом не было никакой – генерал стоял, подперев стенку, так, что увидеть его кадет при всём желании не могла.

– Осторожнее, – недовольно потребовал Редиш, оттолкнув створку и чуть не саданув девушку по лбу.

– Прошу прощения, – промямлила Недил. И разозлилась, понятно, но, как обычно, с катастрофическим опозданием. – Вы опять подслушивали?

– Почему «опять» и почему «подслушивал»? Подслушивают горничные, а я собираю информацию, которая, между прочим, бывает не только полезной, но и занятной. Вот, например, мне крайне интересно, зачем вы мальчишку злили?

– Я обязана отвечать? – огрызнулась Леора.

– Да, – спокойно кивнул маркграф.

– Один мой преподаватель говорил, что злость стимулирует мыслительный процесс.

– Оригинальное заявление, хоть и спорное. Но вы, должен отметить, мыслите нестандартно. Значит, видимо, совет хорош. Но я вас не для этого искал. Кадет, как вы относитесь к поступкам, последствия которых грозят трибуналом? Уточняю, вам грозят, не мне.

– Я к ним не отношусь, надеюсь, – выдавила Недил, судорожно соображая, где прокололась: ведь речь могла идти только о брате, сама-то она натворить ничего не успела.

– То есть, вы не авантюристка?

– Не-ет, – в конец растерявшись, протянула Леора.

– Жаль, – Редиш поскрёб ногтем бровь, – помощь бы мне не помешала. Но в данном случае приказывать не могу. Вы свободны.

– Подождите, – Недил хотела было цапануть маркрафа за рукав, но не решилась. – Я могу узнать, какой помощи вы ждёте?

– Не можете, – вроде бы даже и с сожалением ответил генерал. – Дело, мягко говоря, щекотливое. Поэтому мне требуется слепое подчинение. Но о возможных последствиях я предупредил.

– Но ведь… Речь не идёт об измене?

– Кому? – задрал брови Редиш.

– Императору, – не очень-то уверенно уточнила Леора. Подумала и добавила уже твёрже: – Империи.

– Нет, уверяю вас, империя от этого никак не пострадает, – усмехнулся маркграф. – Его величество тоже. Если дело выгорит, то все лишь выиграют. Надо же, стихами заговорил.

– Тогда я согласна, – решилась Недил. – Что от меня требуется?

– Вот так просто? – хмыкнул Редиш и вдруг подался вперёд, заставив Леору отступить, ткнуться лопатками и даже затылком в хлипкую стену конюшни.

А маркраф навис над ней, опершись ладонями о доски, глядя на кадета сверху вниз. Недил показалось, будто он вмиг гигантом стал, разом загородив её от всего мира: осталась лишь перегородка за спиной, да генерал – и больше совсем ничего.

– Никогда не думал, что отпрыски высоких страдают… Как бы это сказать? Сердоболием? – пророкотал сверху Редиш. – То есть, достаточно попросить и вы готовы последнюю рубаху снять? Или такой чести удостаиваются только избранные? – Леора молчала, да и захоти чего сказать, не сумела бы. Нет, что в такой ситуации можно делать, в голову пришло сразу, не то что тогда, в переулке. Но вот не палить маркграфу штаны, ни пинать его, да и вообще освобождаться никакого желания почему-то не возникло. А вот достойного ответа так и не нашлось. – Значит, не каждому на помощь рвётесь, – самостоятельно сделал вывод генерал. – И кто же попадает в этот круг избранных? Ну же, отвечайте!

– Те, кто мне… – послушно выпалила Недил, но, к счастью, всё-таки сумела язык удержать, – не безразличен.

– «Не безразличен» – слишком нечёткая формулировка. Ненависть тоже небезразличие. И жалость. И много чего ещё. Да перестаньте вы так смотреть!

– Как?

– Нагло, – сквозь зубы процедил Редиш. Леора поспешно отвела взгляд, который, как ей самой казалось, был вовсе не наглым, а по-кроличьи зашуганным. – Терпеть не могу, когда мне смотрят в глаза.

– Это атавизм, – выдала Недил, старательно косясь в сторону.

Непонятно с чего, только вспомнилось, как генерал обнимал старую леди и испуг вместе с робостью стекли водой, осталось лишь… Непонятно что осталось. Любопытство. И азарт. И странное, но острое желание его разозлить.

– А-та-визм, – почти по слогам повторил Редиш.

– Ну да, – кивнула Леора. – Для животных же прямой взгляд – это вызов.

– Надо понимать, вы мне вызов бросаете? – зло выдавил маркграф. Помолчал, наклонил голову – его щека оказалась совсем рядом со скулой Недил, она даже тепло почувствовала. – Что я буровлю? – пробормотал.

– Чушь, – любезно подсказала кадет. – Вы, наверное, хотели напомнить моё место? Не волнуйтесь, милорд, я его помню. Но извиняться за то, что вы сами попросили о помощи, не стану. Отказываться от своего обещания тоже. Живите благодарным. Понимаю, это не слишком удобно, но, думаю, справитесь.

– Посмотри на меня, – негромко приказал генерал.

Леора охотно подчинилась.

Вся бравада слиняла куда быстрее, чем до этого робость. Зато накатил самый настоящий страх, да такой, что колени мягкими стали и ладони вспотели. Хотя ничего, кроме глаз, переносицы, да скулы Редиша она не увидела. И собственного крохотного отражения в желтоватых радужках.

Кара за наглость грянуло каменной осыпью, накрыло и оглушило: сила в чистом виде, жестокость, грубость, желание причинить боль, да посильнее, чтоб прочувствовала. Но не только это, ещё что-то было, будто он хотел смять, сплющить её или втиснуть в себя?

Марграф отступил, расцепил руки Леоры на своей шее – когда она успела?!

– Держись от меня подальше, – не сказал, выплюнул. Тряхнул головой, поправил заломившийся обшлаг мундира. – Я вас буду ждать сегодня после полуночи в той же бухте, кадет. Постарайтесь не опаздывать. О необходимости держать язык за зубами напоминать не стану. Вы свободны.

Развернулся и пошёл сам – неторопливо, не оглядываясь. А Недил навалилась на стену конюшни, ноги на самом деле подгибались, и очень хотелось хотя бы на корточки опуститься, поджать колени к груди, чтобы хоть немного ослабить затянувшийся в животе узел. Но гордость – болезненно морщащаяся, кривящаяся – заставляла стоять почти прямо и даже не дала трогать саднящие губы и ломящую после давящих ладоней поясницу.

***

За время своей службы Леора уже с десяток раз обещала себе не удивляться выходкам Редиша и ни в коем случае не расспрашивать его отчего, да почему он поступила так, а не иначе, и