TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Именно так, — кивнул агент.
— У нас в Японии есть древний способ оплачивать свои счета. Так, что никаких недоимок не остается. Вы получите голову Сасаки, а он сохранит свою честь.
— Что значит — я получу голову? Вы имеете в виду, фигурально? Вы накажете его?
— Нет, — ответил секретарь. — Я имею в виду — буквально. В прямом смысле. Он накажет себя сам. И я отдам вам его голову прямо в этом пакете…
Зеркальный секретарь указал на пакет от суши, в котором утром доставили еду.
Сасаки ждал чего-то похожего. Было понятно, что гайджины вряд ли отпустят его в банку. Его могли убить просто так — и благородная смерть, которую предлагал оябун, выглядела несравненно лучше всех прочих вариантов. Он всегда мечтал умереть от малого прямого меча. Того самого, каким убил себя его предок.
Сасаки-сан поклонился секретарю.
— Я с благодарностью принимаю ваш подарок, оябун.
— Эй, не так быстро, — сказал Петерсон. — А мое мнение вас интересует?
— В последнюю очередь, — ответил зеркальный секретарь.
— Это почему?
— Я не могу спасти Сасаки, — сказал оябун. — Вы не перестанете бегать за ним, пока он жив. Это я уже понял. Поэтому я отдам вам его голову. Но если вы предполагаете, что получите информатора такого уровня живым, вы заблуждаетесь. Здесь Япония, мой молодой друг. Не факт, что я смогу долго обеспечивать вашу безопасность…
Он кивнул на охранника, сидевшего у окна. Только теперь Сасаки-сан догадался — силовая поддержка пришла не с американцем, а с зеркальным секретарем. Ситуация становилась интересной.
— Вам не нужен конфликт с CIN, — сказал Петерсон.
— У нас не может быть конфликта с CIN. Конфликт с CIN может быть вот у него, — секретарь опять кивнул на стрелка у окна. — Подумайте лучше, какой уникальный материал вы снимете сейчас на свою глазную камеру… При трансляции понадобится заставка, выражающая заботу о беременных женщинах и малолетних зрителях. Не упустите шанс напомнить миру о своем гуманизме.
Петерсон улыбнулся и развел руками.
— Вы не оставляете мне выбора, господин Нарита, — сказал он. — Я согласен.
Секретарь повернулся к Сасаки.
— Сасаки… Ты знаешь, что делать.
Сасаки-сан знал. Встав, он подошел к стене и снял с нее короткий прямой меч в потертых лаковых ножнах. Потом подумал немного и снял еще один — обычную катану.
— Я рад, что все кончается именно так, — сказал он. — Это прекрасный финал. Хоть и неожиданный. Вы окажете мне последнюю услугу, оябун?
С этими словами Сасаки-сан протянул катану секретарю.
— Я… Я бы с удовольствием, — ответил секретарь. — Но это тело еще плохо меня понимает. Оно слабое и неловкое. Мне трудно точно направлять его движения. Боюсь, что не смогу…
— Что вы собираетесь сделать? — спросил Петерсон.
— Сасаки-сан совершит сэппуку, — сказал секретарь. — Он взрежет себе живот. Сразу после этого следует отрубить ему голову — таков древний обычай. Вы можете это сделать?
Петерсон засмеялся.
— Нет, — ответил он. — Во-первых, нет опыта. Во-вторых, юридически это превратит меня в убийцу. Во всяком случае, по американским законам. Я не хочу в тюрьму. Пусть это сделает кто-то из ваших громил.
— Они не обучены фехтованию, — сказал секретарь. — Умеют только стрелять.
— Тогда, — предложил Сасаки-сан, — пусть нам поможет моя последняя девушка. Вы не возражаете, если я ее разбужу?
— Какая девушка? — спросил Петерсон. — Что у нее на чипе?
— Есицунэ Минамото, — ответил Сасаки-сан. — Я занимался отладкой.
Петерсон повернулся к зеркальному секретарю.
— Стандартный вариант для тотализатора, — сказал зеркальный секретарь. — Бояться нечего. Таких в октагоне пустили в расход уже много. Строго выполняет команды. Проблем не будет.
Петерсон ухмыльнулся, и глаза его понимающе заблестели.
— Подруга дома? — спросил он. — Тренируетесь?
— Я отлаживал программу. Она делала каты с мечом.
— И все? Интересно проверить ее камеру.
— Делайте что хотите, — сказал Сасаки-сан. — После того, как она отрубит мне голову, завещаю девушку вашей спецслужбе. Так я ее приведу?
Секретарь и агент переглянулись. Секретарь кивнул.
— Думаю, это вполне безопасно. У нас есть охрана…
Он сделал знак громиле у окна.
— Возьмешь ее на прицел. Не спускай с нее глаз. Если что, стреляй прямо в голову… Сасаки, можно начинать.
— Семнадцать ноль два сорок шесть одиннадцать двадцать, — громко произнес Сасаки код активации. — Режим сто восемь!
Из комнаты за перегородкой послышалось шуршание картона. Прошло полминуты, перегородка сдвинулась, и в комнату вошла одетая в синтетические пальмовые листья полулола. Она по очереди поклонилась собравшимся, включая держащего ее на прицеле стрелка, и замерла.
— Сейчас я разрежу себе живот, — сказал Сасаки. — Прошу тебя, благородный Есицунэ Минамото, окажи мне последнюю услугу и отруби мою голову. После этого — режим стазис.
Тян поклонилась еще раз, взяла протянутый ей меч, вынула его из ножен и встала в низкую стойку. Есицунэ Минамото не любил болтовни.
Сасаки-сан опустился на пол, расстегнул пуговицы на груди и стащил через голову свою ярко-желтую шелковую рубашку. Затем вынул короткий прямой меч из ножен и обернул шелк рубашки вокруг нижней части лезвия.
— Не буду вас задерживать, господа, — сказал он. — Прекрасный день для того, чтобы умереть. Чего желаю и вам от всего сердца…
Как только Сасаки вонзил лезвие себе в живот, Петерсон наклонился и прошел перед ним по кругу, чтобы получить все ракурсы. Секретарь сидел неподвижно, словно впитывая кровь зеркальными стеклами своих очков. Сасаки сделал длинный глубокий надрез и склонил голову к самому полу.
Последний день. Последний свет. Последняя боль.
— Ха! — выдохнула тян и рассекла воздух мечом.
Голова Сасаки даже не ударилась о пол — она скатилась на него беззвучно.
В следующую секунду Есицунэ-тян повернулась к стрелку у окна, державшему ее на прицеле, и зигзагом рванулась ему навстречу. Охранник успел выстрелить три раза — и разворотил ей левое плечо. Есицунэ-тян перехватила меч правой рукой и разрубила ему горло. Тотчас же она кинулась к зеркальному секретарю, начавшему вставать с дивана, и кольнула его мечом в солнечное сплетение. Затем, не останавливаясь, шагнула к агенту CIN и полоснула его лезвием по животу…
И только тогда открыл огонь охранник, стоявший у двери. Есицунэ-тян повернулась к стрелявшему, укоризненно открыла рот и лопнула в нескольких местах. То, что от нее осталось, мокро повалилось на пол.
Охранник кинулся к зеркальному секретарю. Тот тихо хрипел.
Агент Петерсон, зажимая глубокую рану на животе, сполз по стене на пол.
— Активное боестолкновение, активное боестолкновение, — сказал он в пустоту. — Вызываю медэвак. Пришлите любую скорую помощь…
— Боестолкновение уже кончилось, — заметил хлопочущий над зеркальным секретарем охранник.
— Еще нет, — морщась, прошептал Петерсон, вынул из кармана никелированный револьвер,
