Холодный огонь - Дин Кунц

К половине третьего Холли вернулась к дому Айренхарта на Бугенвилли-Уэй. Снова позвонила в дверь. И не получила ответа.

Она почему-то не сомневалась, что он дома. Может быть, у нее тоже открылись экстрасенсорные способности.

Холли вынесла вещи из машины и расположилась на лужайке за домом. Она поставила шезлонг как раз напротив террасы из красного дерева и устроилась в нем с большим комфортом.

Герой романа Макдональда изнемогал от жары в далеком форте Лодердейл. Судя по всему, там было настоящее пекло, и даже у кроликов не осталось сил, чтобы прыгать. Холли читала эту книгу раньше, но решила прочесть еще раз, поскольку помнила, что ее действие разворачивается во влажном тропическом климате. Хотя на термометре было больше тридцати, сухой и жаркий воздух Лагуна-Нетель показался ей куда приятнее духоты Флориды, красочно описанный в романе Макдональда.

Примерно через полчаса Холли взглянула в сторону дома и увидела Джима Айренхарта, который наблюдал за ней из окна кухни.

Она помахала ему рукой.

Джим не ответил.

Он отошел от окна, но на улице так и не появился. Холли открыла банку с содовой и, подставив ноги горячим лучам солнца, снова погрузилась в чтение. Она не боялась покрыться волдырями, потому что успела загореть и, кроме того, несмотря на светлые волосы, имела великолепные гены для загара. Они надежно защищали от неприятных последствий долгого пребывания на солнце, если, конечно, не превращать это занятие в марафонские состязания.

Некоторое время спустя она встала, чтобы разложить шезлонг и улечься на живот. Джим Айренхарт вышел из-за стеклянной двери гостиной и остановился на террасе. Холли отметила, что брюки и майка у него мятые, а волосы грязные и неостриженные. Он плохо выглядел.

Их разделяло не более пятнадцати футов, и голос Джима прозвучал совсем рядом.

— Что вы здесь делаете?

— Загораю.

— Пожалуйста, уезжайте, мисс Торн.

— Мне надо поговорить с вами.

— Нам не о чем разговаривать.

— Ха!

Он вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Она услышала, как щелкнула задвижка.

Холли отложила книгу в сторону и заснула. Проспав на животе целый час, она решила, что на сегодня солнца с нее хватит. Кроме того, уже половина четвертого — не лучшее время для загара.

Она перетащила шезлонг и остальные вещи в тенистый дворик. Открыла вторую банку содовой и снова принялась за роман Маклональда.

В четыре часа до нее долетел звук отворяемой двери. Шаги Джима приблизились и замерли возле шезлонга. Некоторое время он стоял рядом — очевидно, разглядывал ее. Оба не проронили ни слова, и Холли притворилась, что увлечена чтением.

Затянувшееся молчание Джима становилось жутким. Холли пришла на ум мысль о темной стороне его личности и восьми выстрелах из дробовика в тело Нормана Ринка. Она занервничала, но потом решила, что он пытается ее запугать.

Холли не дрогнула. Она спокойно потянулась за содовой, сделала глоток, с наслаждением вздохнула и вернула банку на место. Тогда Джим наконец обошел шезлонг и встал так, чтобы она могла его увидеть. Одежда на нем была по-прежнему измята. На небритом лице проступила болезненная бледность, под глазами залегли темные круги.

— Что вы от меня хотите?

— В двух словах этого не скажешь.

— У меня нет времени.

— Совсем?

— Одна минута.

Холли поколебалась, потом отрицательно покачала головой.

— Слишком мало. Придется подождать, пока вы не освободитесь.

Он угрожающе уставился на нее. Она вернулась к прерванному чтению.

— Я вызову полицию, и они в два счета выставят вас с моего участка. Это моя собственность, — сказал Айренхарт.

— Вызывайте, чего же вы ждете?

Он постоял еще несколько секунд, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и, так и не решив, что делать, ушел в дом. Хлопнула дверь. Щелкнула задвижка.

— Только не пропадай насовсем, — пробормотала Холли ему вслед. — Через час мне придется воспользоваться твоим туалетом.

Две колибри, перелетая от цветка к цветку, порхали у нее над головой. Тени на земле удлинялись. Было слышно, как лопаются пузыри внутри пустой банки из-под содовой.

Все, как в далекой Флориде, где тоже летали колибри, расползались прохладные тени, вместо содовой пенился «Дос Эквис», а положение Трэвиса Макджи с каждой главой становилось все серьезнее.

Пустой желудок Холли начал разговаривать. Утром она позавтракала в Дубьюке, удивляясь, что жуткая сцена катастрофы не лишила ее аппетита, но осталась без ленча, наблюдая за Джимом.

Еще немного — и ее ждет голодная смерть.

Жизнь продолжается, и организм требует свое.

Айренхарт появился за пятнадцать минут до критической черты, после которой Холли собиралась броситься на штурм его туалета. Он принял душ, побрился и переоделся в голубую майку, белые брюки и такого же цвета кроссовки.

Холли польстило, что Джиму не все равно, как он выглядит в ее глазах.

— О'кей, — сказал он, — чего вы хотите?

— Сначала покажите, где у вас туалет.

Он посмотрел на нее измученным взглядом:

— Хорошо. Потом мы поговорим, покончим со всем этим, и вы уедете.

Оглядываясь по сторонам, она последовала за ним в комнату, соединяющуюся с просторной столовой и кухней. Похоже, хозяин дома приобрел разношерстные предметы обстановки на какой-нибудь распродаже старого хлама сразу после окончания колледжа, думала Холли, рассматривая чистую, но изрядно обветшавшую мебель и простые шкафы, набитые сотнями книг в дешевых переплетах. Ни картин, ни ваз, ни скульптур, ни цветов — ничего, что придает дому уют. Одни голые стены.

Они прошли в холл, и Джим показал ей дверь уборной. Холли заглянула внутрь: стены выкрашены белой краской, ни обоев, ни фигурного мыла в виде розовых бутонов, ни цветных полотенец. Только брусок «Слоновой кости» и рулон туалетной бумаги на полке.

Перед тем как войти, она оглянулась на Джима и сказала:

— Вы можете пригласить меня на ужин. Я просто умираю с голоду.

Выйдя из туалета, Холли украдкой заглянула в гостиную, обставленную и украшенную, если это слово вообще здесь уместно, в спартанском стиле, который можно назвать «Ранним Периодом Распродажи Всяческого Хлама». Дом был весьма скромен для человека, выигравшего в лотерею шесть миллионов.

Она направилась в кухню и нашла Джима, который поджидал ее за круглым обеденным столом.

— Я думала, что вы что-нибудь готовите, — сказала Холли, отодвигая стул и усаживаясь напротив него.

— Чего вы хотите?

— Давайте я сначала скажу, чего не хочу, — начала Холли. — Я не хочу о вас ничего писать, я бросила работу, с журналистикой покончено. Хотите верьте, хотите нет, но это действительно так. Теперь я понимаю, что если обо всем узнает пресса, за вами начнется постоянная охота. Пострадает дело. Погибнут люди, которых вы можете спасти.

— Прекрасно.

— Я не собираюсь вас шантажировать, К тому же, судя по тому, в какой роскоши вы купаетесь, у вас за душой не наберется и восемнадцати баксов.

Он не улыбнулся. Просто продолжал смотреть на нее своими синими, как пламя газовой горелки, глазами.

— Я не хочу мешать вашему делу и не собираюсь расценивать ваше появление как Второе пришествие, выходить за вас замуж, рожать детей и лишать смысла вашу жизнь.

Его лицо сохранило каменную неподвижность. Он был не пробиваем.

— Единственное, чего я хочу, — это удовлетворить свое любопытство. Понять, как и зачем вы это делаете. — Она поколебалась, потом набралась храбрости и сказала о самом главном:

— И я хочу помогать вам.

— Что вы имеете в виду?

Холли поспешно заговорила, опасаясь, что он не выслушает ее до конца и прервет. И она так и не сможет объяснить то, зачем пришла:

— Я хочу работать вместе с вами и готова делать все, что угодно, чтобы спасать людей или по крайней мере помогать их спасению.

— Вы ничем не можете помочь.

— Но ведь я могу что-то делать.

— Вы будете только мешать.

— Послушайте, я неглупа…

— Что из этого?

— …образованна…

— Я тоже.

— …отважна…

— Но мне ваша помощь не нужна.

– ...если я за что берусь, то делаю…

— Извините, но ничем не могу помочь.

— Черт возьми! — Она испытывала даже не злость, а скорее горькое разочарование. — Ну возьмите хотя бы секретарем. Я понимаю, вам не нужен секретарь. Так позвольте быть вашей Пятницей, правой рукой, по крайней мере другом.

Но Джим остался равнодушным к ее мольбам. Он продолжал молча глядеть на нее. Холли стало не по себе. Но она не отвела глаза, поняв, что он использует свой пронизывающий взгляд для того, чтобы подавить ее волю, запугать. Но с ней такие вещи не пройдут. Она не собирается уступать ему инициативу.