Огненный волк. Книга 2: Князь волков - Елизавета Дворецкая

– Похвист где? – отрывисто и хрипло спросил он у Брезя, не глядя на них.

– На займище, – ответил парень.

Брезю очень хотелось найти какие-то утешительные слова, но он понимал, что Сильного Зверя ему утешить нечем.

Огнеяр кивнул и пошел прочь с поляны. Свернутая меховая накидка висела у него за спиной, рукоять боевого топора за поясом била по ногам. Казалось, что он отправляется на битву со всем миром, в котором у него отныне нет ни единого друга.

– Никто не знал! – крикнула Горлинка ему вслед, отчаянно боясь, что он уйдет врагом им. – Ни Елова не знала, никто! Я не хотела! Она сама!

Огнеяр медленно обернулся и посмотрел на них. Брезь прижал к себе Горлинку – так тяжел и страшен был взгляд оборотня. Красная искра в его глазах погасла, теперь из них смотрела сама Подземная Тьма. Несколько мгновений они молча стояли друг против друга.

– Я верну ее, – коротко сказал Огнеяр, и в голосе его было спокойствие твердой решимости.

Ничего не прибавив, он повернулся и пошел прочь, и широкие еловые лапы быстро скрыли удаляющегося Сильного Зверя. Ни единого звука от его шагов не было слышно в лесной тишине – будто и не было никого.

На другое утро Вешничи пришли звать Брезя и его невесту вернуться на займище в круг родни. Возвращение Малинки и Лисогоров, их рассказы о смерти жадного Князя Волков убедили всех, что беды отступили и с появлением берегини все окрестные роды будут жить в мире и достатке.

Глава 6

Жатва закончилась, по всем городам говорлинских земель зашумели осенние торги. По Белезени и Истиру потянулись караваны ладей под разноцветными парусами, с резными звериными мордами на носах: соколиными – смолятинские, медвежьими – дебрические, туриными и конскими – заревические и ровнические. Были даже драконы из северного заморья. В Чуробор стекались торговые гости из всех полуночных[57] и полуденных[58] земель. Гавань у слияния Белезени и Глубника была полна шума парусов, скрипа сходней, окриков. На торжище перед воротами детинца рядами стояли возы, шумела разноликая толпа. С площадки Княжеского святилища целыми днями поднимались в ясное небо столбы дыма от жертвенных костров. Наибольшие жертвы в эти дни собирали Мать Урожая Макошь и Велес, Отец Скота и Исток Дорог.

На княжьем дворе тоже было шумнее обычного. К князю Неизмиру явились с поклоном купцы из Славена, стольного города речевинов. Князь Неизмир в последнее время почти не показывался в городе и у себя принимал неохотно, но Голована Славенского и его товарищей принял. Славен издавна был известен своими сереброкузнецами. Довольные оказанной честью купцы расстелили на полу в гриднице[59] несколько широких медвежьих шкур, а на них выложили множество чеканных кубков, чаш, ковшей с цветочными узорами по краям, с коваными утиными и конскими головками на ручках, черненые и позолоченные блюда, достойные только княжеского стола. У молодых кметей и старых бояр разгорались глаза при виде мечей и кинжалов с серебряными рукоятями и ножнами, женщины не отводили глаз от резных ларцов с серебряными чеканными пластинами по бокам и на крышках.

Старшина купцов, Голован Славенский, с почтительным поклоном поднес княгине Добровзоре особый ларец и поднял крышку. Стоявшие за спиной княгини Кудрявка и Румянка ахнули, боярыни тянули шеи, стараясь заглянуть в ларец. Он был полон украшений: ожерелья, подвески, браслеты были искусно сплетены из тонкой серебряной проволоки, блестящее кружево казалось невесомым, и страшно было взять его в руки – а вдруг помнешь? Княгиня осторожно вытянула из ларца длинные подвески, предназначенные для нарядного венца, с голубыми глазками бирюзы, вплетенными в серебряную паутину, осмотрела, со вздохом положила обратно.

– Неужели не возьмешь? – с наигранным изумлением спросил купец. – Для тебя ведь вез, княгиня, берег, в Прямичеве даже показывать никому не стал. Хоть года и идут, а краше тебя во всех говорлинских землях не было и нет. Только тебе таким чудом и владеть.

Княгиня мягко улыбнулась в благодарность. Ей было приятно услышать похвалу своей красоте, но она знала, что это уже неправда. За те долгие месяцы, что она не видела сына, ее знаменитая красота поблекла. Со щек ее исчез румянец, в уголках глаз появилась тонкая сеть морщинок, глаза утратили блеск и потускнели, все лицо осунулось. Она стала казаться даже старше своих тридцати семи лет.

– Куда мне теперь серебро? – негромко ответила она купцу. – Молодой девице больше пристанет. Мое-то время…

– Как добрались, гости торговые? – поспешно спросил у Голована князь Неизмир. Он тоже видел, что красота его жены уже не та, знал и причину, но старался не замечать и не говорить об этом. – Не тревожили ли вас по пути лихие люди?

– На твоей земле, княже, о лихих людях и не слыхали! – Сообразительный купец охотно подхватил новый разговор. – А приключилось с нами такое, что не вдруг и поверишь. Торопились мы скорее к вам поспеть, а из Прямичева через Истир разве что к снегу доберешься. И решили мы, на Сварога и Велеса положась, плыть через леса, по Турье и Волоте.

Слушавшие Голована недоуменно и тревожно качали головами, переглядывались, удивляясь смелости торговых гостей. Путь от Прямичева к Чуробору через реки Турью и Волоту был короче истирского, но и многократно опаснее, так как шел через дремучие леса, нередко посещаемые личивинами.

– Мы на каждом ночлеге Велесу и Перуну жертвы приносили не жалеючи: ведь мимо личивинов плыть – без божией помощи не быть, – продолжал торговый гость. – А у нас товар дорогой – потеряешь, так самому хоть в воду! Вот стали мы с Турьи на Волоту перебираться – так и ждем беды. Не бывало такого года, чтобы там личивины не ждали. А на сей раз глядим – что за диво! Волок расчищен, а у самой Турьи избы новые стоят. Выбегают на нас личивины, десятка три, все с мордами на головах, как бывало, при оружии, да с еловыми лапами в руках. Машут нам. Мы думали биться, а они и говорят: у нас, мол, обычай теперь новый. Платите нам, говорят, мыто[60] по белке с ладьи, и мы вас сами на Волоту в целости переправим и до самой Белезени проводим, чтобы не обидел кто-нибудь.

Кмети и бояре удивленно загудели, сам князь Неизмир недоверчиво поднял брови:

– Что за чудеса? С каких это пор личивины мыто берут и торговых гостей провожают?

– Так и мы глазам не поверили, княже! – Голован всплеснул руками. – Сами диву дались, я сам так рот разинул, что у меня чуть шлем в желудок не упал! А они и говорят: у нас князь новый, Метса-Пала, священный волк, предок наш к нам вернулся, и все племя наше теперь иными порядками живет. Ну, мы по белке с ладьи отсчитали, и как есть целые до самой Белезени доплыли, без урону. Сам не пойму до сих пор, не сон ли мне привиделся!