И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск - Алиса Чернышова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но я тоже ничего не сделала, чтобы заслужить еду, — возразила Шуа тихо. — Но ты меня всё равно кормишь.
Ох.
Ладно, это причина номер два, почему я не очень люблю детей: они иногда бывают честными до боли.
Причём бьют в самые незащищённые места, понятия не имея, что вообще ударили.
Я рассмеялась, оценив иронию.
— В идеальном мире, мой маленький паучок, право на жизнь, еду и личную свободу даётся каждому просто так, потому что так должно быть. И это правда. Должно. Концепция “докажи своё право на жизнь” гнилая по сути своей… Но она равнозначна жизни. Дерись, чтобы дожить до завтра — это общий девиз. У каждого свой бой, и базово, если ты выжил, то победил.
— Но так не должно быть… в идеальном мире?
Наверно, Баел был прав, когда говорил, что я слишком уж увлеклась идеями гуманизма. Но если уж веришь во что-то, то будь последователен, разве нет?
— Не-а. Не должно быть. Проблема только в том, что не бывает ничего идеального. Нет, существуют во вселенной якобы-идеальные-просвещённые-миры… Но они, как правило, так или иначе кормятся за счёт миров не-идеальных и не-просвящённых. Чот подвешивает в воздухе ряд вопросов по поводу идеальности, на которые не так уж и просто ответить… Не важно. Сам факт: я считаю, ты не должна заслужить еду. Ты — мой паучок, и этого достаточно. Но с этой тварью, с ней совсем другая история. Мы с ним родом, физически и энергетически, не из этих идеальных миров. Скорее даже наоборот. И для нас действуют совсем, совсем другие правила…
— Но это не честно!
— Нет. Не честно.
Какая-то слишком длинная получается эта ночь.
Почему-то я не хочу продолжать этот спор.
— Вот что, ребёнок, — сказала я, — мне это надоело. Хочешь ты завести питомца? Воля твоя. Но кормить эту тварь тебе и только тебе, сама решай, чем именно. Это понятно?
— Да…
— Вот и отлично.
Я стремительно вышла прочь.
О кислом привкусе, невесть откуда возникшем на языке, я старалась не думать.
* * *
И да, конечно, этот чудесный вечер не мог вот просто так закончиться.
Чему я, собственно, удивляюсь? Ты можешь быть хоть древним хтоническим злом, хоть пряхой, плетущей линии собственной судьбы, хоть посланницей тьмы в конкретном мире. Но кого это волнует, когда неприятности хотят выстроиться в очередь, дабы тебя навестить?
Никто не застрахован от проклятого закона парных случаев. На мой взгляд, это вообще единственный закон природы, на который в этой ветке миров можно рассчитывать! А за ним уже будет плестись всякая ерунда вроде гравитации.
И да, конечно, у меня в спальне снова произошла внезапная материализация мужика.
И на этот раз, поскольку он был Типичным Тёмным Властелином, он решил, что улечься на мою кровать в сапогах и принять соблазнительную позу, подчёркивающую вырез полурасстёгнутой рубашки — отличная идея.
Нет, вообще вид открывался ничего так. Будь я помоложе (или хотя бы в правильном настроении), могла бы оценить.
Но парень выбрал, кроме шуток, очень неправильное время.
— Ты перепутал кровати, — отрезала я. — Исчезни.
Мастер Дэа лениво потянулся с той непередаваемой грацией, что свойственна самоуверенным лоснящимся котам, и посмотрел на меня с лёгкой насмешкой.
— А если я не перепутал?
— Тогда всё равно исчезни. Веришь или нет, я прямо сейчас не в настроении для этой ерунды.
Он хмыкнул и устроился удобней.
Я вдохнула и выдохнула.
Этим вечером окружающий мир делает всё возможное и невозможное, чтобы взбесить меня, правда?
— Учти, если сейчас ты скажешь что-то вроде “заставь меня”, то тебе не понравится результат, — в конечном итоге, я не откажусь сбросить пар. И Дэа для этого вполне подходит. По крайней мере, он не сдуется сразу… и, вполне вероятно, даже это переживёт…
— Ого, — прищурился он, поднимаясь с кровати одним слитным движением, — это кто же успел так разозлить мою прекрасную незнакомку?
— Это было коллективное творчество, — ответила я сухо. — Но давай ещё раз: что ты тут делаешь?
Он прищурился, склонив голову набок, а после выдал:
— Завтра прибудет дева Фаэн.
Ну твоей же паучьей матери, и ты туда же? Я ещё в глаза не видела эту деву, но у меня на неё уже стойкая аллергия!
— Отлично! При чём тут я?
— Я хотел убедиться, что к моменту её прибытия между нами не останется недомолвок.
Ну что за вечерочек, а?
— И это должно значить?..
— Я люблю тебя.
Я окинула это пернатое чудо скептическим взглядом.
— Мне уже можно смеяться, или как?
— Дело твоё. Но это правда.
Как у нас всё запущено, однако.
— Ты всем говоришь это спустя неполный день знакомства?
— Я никому этого раньше не говорил, — простите, что? — Но никто раньше не заглядывал в мою душу — и не открывал мне свою. Никто раньше не был настолько на меня похож. Никто не пытался помочь мне, точно зная, что я такое на самом деле. Никто раньше не понимал на самом деле. Это равносильно очень длинному знакомству, разве нет?
Паучки-домовички, а ведь он, кажется, всерьёз верит в то, о чём говорит…
И что мне ему ответить, интересно?
— Могу только посочувствовать, — сказала я сухо. — Мне это, уж извини, не слишком интересно.
Он усмехнулся.
— Это ничего. Я докажу тебе, что достоин быть твоим мужем…
А?!
— Если я напишу на плакате “Не заинтересована” и им помашу, это поможет? — и так понятно, что нет, ибо товарищ не слышит вообще никого, кроме самого себя. Но попытаться-то я должна, правда?
— Я смогу тебя переубедить, — его улыбка была широкой и сияющей. — Я докажу тебе, что достоин твоей любви.
Это был какой-то поразительный бред, который по-хорошему и в комментариях не нуждался, но всё равно каким-то образом жил в голове.
В головах.
Потому что слышала я это в своей жизни не в первый и даже не в сотый раз.
Я вздохнула, критически осмотрела стол и подцепила ближайшую бутыль с лёгким вином. Напиться я не могла чисто физически (о чём в дни вроде этого даже жалела), но привкус белых слив, оставшихся на языке, слегка примирил меня с окружающей действительностью и даже настроил на более миролюбивый лад.
— Ты ведь понимаешь, что это концепция, больная со всех сторон? — уточнила я. — Любовь — это не соревнование, не то, что можно заслужить, не
