Васил Левский - Александр Стекольников

Тринадцать месяцев прожил Ботев в Одессе после исключения из гимназии. В долгие зимние вечера на мельнице под Бухарестом любил он в кругу друзей поговорить о тех годах своей жизни. Ему вспоминалось, как он, увлеченный идеями русских народников, стремился сблизиться с обездоленными, заглянуть «на дно», куда выброшены беднота и люди, сбившиеся с пути. Тайно от товарищей он по ночам выбирался через окно и целые ночи проводил в ночлежках, на пустырях, в заброшенных строениях.

Вспомнился эпизод, рассказ о котором так смешил слушателей. Среди его новых приятелей, которых он приобрел в ночных похождениях, оказалось несколько босяков, забывших о порядочности и чести. Ботев показал им свое жилье и окно, через которое он выходит по ночам. Босякам только этого и надо было. В темную осеннюю ночь они подкрались к открытому окну и похитили последнюю пару ботинок и единственные штаны своего доверчивого знакомца. Пришлось Ботеву несколько дней просидеть дома, пока товарищи достали денег на покупку штанов.

В Одессе родился и поэтический талант Ботева. Работа с В. И. Григоровичем, известным русским славистом, над переводом болгарских народных песен, изучение русской поэзии, пламенная любовь к ней пробудили в нем желание творить. Первые стихи он посвятил матери своей. В этом проявилась не только нежная сыновняя любовь. Иванка Ботева, эта красивая женщина и любящая мать, была большой любительницей народной песни. Она знала и прекрасно исполняла около четырехсот песен болгарского народа, Она вдохнула и в сына своего поэтическую душу.

Не раз, когда друзья на старой мельнице уносились думами своими к родным очагам, Ботев читал им стихи:

О мать, не ты ли так скорбно пела,Не ты ль три года меня жалела,Что я, несчастный, брожу, скитаюсьИ с тем, что проклял, везде встречаюсь?

Произвол, насилие, зло царят в окружающем мире. Мечется душа поэта в поисках справедливости и и не находит ее. Вокруг пустота и одиночество. Единственная утеха — светлый образ матери:

И только ты мне одна, святая,Опора в жизни, любовь, надежда...Одно молю я, одно осталось —Упасть в объятья твои, родная,Пусть сердце выплачет, стеная,Тебе всю боль и всю усталость...

Со стоном и присвистом гуляет ветер на старой мельнице. Чуть теплится камелек, и неровный свет его озаряет лица, изможденные тяготами бытия, посуровевшие от больших и нелегких дел. И только глаза — умиленно детские, ласковые. Они видят мать. У каждого там, в Болгарии, осталась мать. И каждому так хочется упасть в ее объятия и выплакать всю боль и всю усталость. А ветер воет голодным шакалом.

Ботев видит: затосковали товарищи.

— Эх, слушайте новую песню!

Мне надоелоЛюбовные песни слушатьИ петь все про ту неволю,Неволю бедняцкую нашуДа про свои печали,Печали и черные думы!— И песнь та моя пронесется долинами и лесами,Леса мою песню подхватят,Долины ее повторят,И грусти как не бывало,Той грусти, что сердце точит!

— То будет песня о славных гайдуках, о юнаках-воеводах, о грозном гайдуке Чавдаре.

Пусть слушают парни и девкиНа сборищах и посиделках,Юнаки на дальних взгорьях,Крестьяне в корчмах прохладных,Каких сыновей рожала,Рожала, рожает и нынеБолгарка — мать юнаков.Каких удальцов кормила,Кормила, кормит и нынеНаша земля дорогая!

Льется песня о Чавдаре-воеводе, что был грозою для турок и чорбаджиев, верным защитником бедняков горемычных. Поэт рисует Чавдара сыном воеводы, дружине которого нет счета. Мальчиком разлучили Чавдара с отцом, ходившим с гайдуками по Стара Планине. Когда ему исполнилось двенадцать лет, сказал он матери: «К отцу уйти я желаю, к батюшке в Стара Планину». Камнем пали на сердце матери слова сына. Ей страшно расстаться. А уж коли суждена разлука, пусть едет в Россию учиться, только бы не подвергался опасности в гайдуках.

Отправил отец сына учиться в «единоверную» Россию, и вернулся оттуда Чавдар ученым мужем. Но не познал он радости на родной земле, стоном стонавшей под гнетом турок и болгарских выродков чорбаджиев-кровососов. И упрекнул он мать, что не позволила ему стать гайдуком, когда он так просил. Собрал Чавдар дружину верную и ушел в леса, чтобы защищать обездоленных, карать угнетателей. И восславил народ имя его:

Вот потому и песниНыне поют про ЧавдараСтранджи лесистой вершина,Травы Ирина-Пирина.Медный кавал им вторитОт Цареграда до Сербов,И от Эгея к Дунаю.Над Румелийской равнинойЗвонко разносят их жницы...

Поэма большая, складная, звонкая. Каждое слово ее, как молоточек, бьет по струнам сердец слушателей, жаждущих подвига, живущих одним стремлением — сразиться с врагом.

Друзья слушают, и лица их отражают и восхищение и удивление: и такое создал брат наш по горькой доле изгнанника! Значит, верно: еще не перестала болгарка рожать удальцов. Не пропадет с такими сынами родина-мать!

И кто знает, не видел ли себя юный поэт в образе Чавдара? Не была ли поэма выражением его личных сокровенных дум? Разительно схожи их биографии, их дела, их идеалы. Пройдет с тех дней, когда создан был Чавдар, не так уж много лет, и Ботев, познавший в России страсть к борьбе за свободу, как и Чавдар, поведет дружину к Стара Планине.

Чавдар! Образ этот, рожденный фантазией поэта, стал символом отваги, верности народу, неугасимой воли к победе. Именем Чавдара грядущие поколения борцов за социальную справедливость на болгарской земле называли свои отряды. Поэты пели песни партизанам-чавдарцам, героям последних освободительных битв, в огне которых, наконец, родилась Болгария без угнетателей, Болгария подлинно народная.

В конце 1866 года Ботев переехал в Бессарабию, в село Задунаевка, населенное болгарами, бежавшими из родных мест, спасаясь от турецких зверств. Здесь он нанялся учителем. Но это было не единственным и не главным его занятием. Село Задунаевка, расположенное недалеко от русско-румынской границы, как можно предположить, являлось одним из тех пунктов, через который поляки переправляли в Россию нелегальную литературу, а с этими польскими кругами, как известно, был связан Ботев.

Вел здесь Ботев жизнь суровую, подражая своему любимому герою из романа Чернышевского «Что делать?» — Рахметову. Спал на голых досках. Кавказская бурка служила ему и постелью и одеялом, одевался бедно: носил подаренный ему казацкий мундир, старенькие обтрепанные брюки и сапоги. Не жалел он денег только на книги.