Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса - Джон Бёкан

— Мистер Питерс, в Смирне мне удалось ознакомиться с материалами пятнадцатилетней давности. Я обнаружил, что за три месяца до этого те же самые материалы интересовали кого-то еще. У вас нет желания сообщить мне, что этим неизвестным были вы?

Слезящиеся глаза толстяка, кажется, были устремлены куда-то в вечность. Он нахмурился, точно не понимая смысла слов и пытаясь уловить хотя бы интонацию.

— Вы не могли бы повторить ваш вопрос?

После того как Латимер повторил вопрос, мистер Питерс, подумав несколько секунд, тряхнул головой и сказал:

— Нет, мистер Латимер, это был не я.

— Но ведь вы занимались расследованием по поводу пребывания Димитриоса в Афинах, не так ли? Ведь это были вы, когда я расспрашивал о нем в бюро? Вы, помнится, очень быстро удалились, так что я вас, к сожалению, не заметил, но чиновник видел, что вы заходили в бюро. И, очевидно, это далеко не случайное совпадение, что мы ехали с вами в одном купе до Софии, не правда ли? Вы при этом проявили смекалку и узнали, в каком отеле я остановлюсь. Неужели вам не хочется сказать правду?

— Да, мистер Латимер, — кивнул мистер Питерс, счастливо улыбаясь, — все так и было. Мне известен каждый ваш шаг после того, как вы покинули бюро в Афинах. Я ведь уже, кажется, говорил вам, что я интересуюсь каждым, кто собирает сведения о Димитриосе. Вы, конечно, разузнали, кто был тот человек в Смирне?

Обратив внимание на то, что последняя фраза была произнесена самым невинным тоном, Латимер сказал:

— Нет, я этим не занимался.

— Но вы, конечно, хотели бы это знать?

— Не очень.

Толстяк шумно вздохнул.

— Вы, по-прежнему, не хотите быть искренним со мной. Как было бы хорошо, если бы…

— Да поймите же вы, наконец, — грубо оборвал его Латимер, — именно я веду себя искренне. Вы же все время пытаетесь выкачать из меня информацию. Но это вам не удастся, постарайтесь уяснить себе это. Я еще раз повторяю свое предложение: вы отвечаете на мои вопросы, а я — на ваши. Вы ничего пока не сделали кроме того, что ответили на вопросы, которые я и сам почти что разрешил. Итак, я желаю знать, почему вас интересует человек по имени Димитриос. Вы изволили выразиться, что вам известно гораздо больше, нежели мне. Быть может, это и так. Но мне сдается, мистер Питерс, что мои ответы вас интересуют гораздо больше, чем ваши ответы могли бы заинтересовать меня. Ворваться в чужой номер и произвести весь этот кавардак — как это далеко от простой заинтересованности. Честно вам признаюсь, что ваш жгучий интерес к Димитриосу мне пока непонятен. Единственное, что мне приходит в голову: быть может, Димитриос припрятал где-то деньги, заработанные им в Париже… Полагаю, хоть это-то вы не будете отрицать? — И, дождавшись едва заметного кивка, Латимер продолжал: — Очень хорошо, а то уж я думал, вы опять станете играть в прятки. Итак, вас интересуют сокровища, которые вам, естественно, хочется найти. К сожалению, информация, которой я располагаю, по-видимому, исключает такую возможность. Я мог своими глазами убедиться: на столе в морге лежала кучка дешевого тряпья и немного мелочи. Так что…

Мистер Питерс вдруг сделал два шага от двери, и Латимер, так и не докончив начатую фразу, был несказанно удивлен, каким неподдельным интересом вдруг загорелись глаза мистера Питерса.

— В чем, собственно, дело? — спросил Латимер.

— Если я вас правильно понял, — выговаривая чуть не по буквам каждое слово, начал толстяк, — то вы видели в морге своими глазами труп Димитриоса?

— Да, видел. Что из этого следует? Опять я подбросил вам информацию для размышления, не так ли?

Мистер Питерс молча вытащил из пачки одну из своих сигарок и долго ее раскуривал. Выпустив клуб дыма, он начал ходить взад-вперед по комнате, все время вращая глазами, точно старался преодолеть сильную боль. Вдруг он заговорил:

— Мы должны, мистер Латимер, достичь взаимопонимания. Нам нельзя ссориться, — Он остановился и поглядел сверху вниз на Латимера, — Но абсолютно необходимо, чтобы я знал, зачем все это вам понадобилось. Нет-нет, пожалуйста, не перебивайте меня. Я готов признать, что для меня ваши ответы гораздо важнее, чем мои для вас. И все-таки сейчас я не могу их вам дать. Да-да, я слышал, что вы поставили такое условие. Но я, серьезно, не могу. Поймите меня, пожалуйста.

Итак, вас интересуют факты из жизни Димитриоса, и вы собираетесь поехать в Белград, чтобы побольше разузнать о нем. Я вижу, вы этого не отрицаете. И вам, и мне известно, что Димитриос жил в Белграде в 1926 году. Могу к этому добавить, что он там больше не появлялся. Вы не хотите сказать, зачем вам это нужно? Очень хорошо. Я вам скажу другое: если вы попадете в Белград, то не обнаружите ни малейших следов Димитриоса. Более того, если вы попытаетесь провести расследование, то у вас наверняка будут трудности с полицией. Есть только один человек, который мог бы, если бы он, конечно, захотел, рассказать вам о том, что вас интересует. Это один поляк, который живет теперь недалеко от Женевы.

Значит, так. Я дам вам его адрес и письмо к нему. Делая это для вас, я все-таки хочу понять, зачем вам нужна эта информация. Мне вначале показалось, что вы, быть может, работаете на турецкую полицию — сейчас на Ближнем Востоке многие англичане работают в полиции, — но я отказался от этой мысли. В вашем паспорте написано, что вы писатель, но ведь это весьма растяжимое понятие. Кто же вы такой, мистер Латимер, и в чем состоит ваша игра?

Мистер Питерс выжидающе замолчал. Латимер, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица, — он думал, что ему это удалось, — смотрел мистеру Питерсу прямо в глаза. Не смущаясь этим, тот продолжал:

— Естественно, когда я говорю «игра», я понимаю это слово в некотором особом смысле. Ваша игра состоит, конечно, в том, чтобы получить деньги. Но не такого ответа я жду от вас. Вы богаты, мистер Латимер? Нет? Тогда я скажу то, что, быть может, упростит дело. Я предлагаю, мистер Латимер, заключить соглашение, так сказать, объединить наши ресурсы. Мне, например, известны такие факты, которые я не могу сообщить вам в настоящий момент. Вам, с другой стороны, также известно что-то весьма важное. Кстати, вы сами можете этому и не придавать значения, тем не менее это действительно важно. Сами по себе те факты, которые я знаю, быть может, не имеют никакой ценности. Но и то, что вам известно, — пустой звук вне связи с другими фактами. Если же и то, и другое рассматривать вместе, то ценность такого объединения может составить — при этих словах он сильно выдвинул вперед нижнюю челюсть — по крайней мере, пять тысяч английских фунтов, или миллион франков, — Он был на седьмом небе от радости. — Ну, что вы на это скажете?

— Прошу прощения, — сказал Латимер, почти не скрывая своей враждебности, — но я скажу, что совершенно не понимаю, о чем вы говорите. И мне глубоко безразлично, как вы это воспримете. Я устал, мистер Питерс, я очень устал. Я буквально валюсь с ног, — Он встал и, взяв простыню, принялся застилать постель. — Полагаю, мне незачем скрывать от вас, почему я интересуюсь Димитриосом. Деньги тут как раз совершенно ни при чем. Я зарабатываю на жизнь тем, что сочиняю детективные романы. Когда я был в Стамбуле, полковник Хаки, человек в определенном смысле связанный с тамошней полицией, рассказал мне об одном преступнике по имени Димитриос, труп которого был найден в водах Босфора. Отчасти ради любопытства — мне хотелось разгадать своего рода кроссворд, — отчасти желая попробовать свои силы в самостоятельном расследовании, я начал идти по следам этого человека. Вот и все. Я не думаю, что вы мне поверите. Вероятно, вы сейчас задаете себе вопрос, почему я не придумал какую-нибудь более убедительную историю. Мне очень жаль, но убеждать вас в том, что это правда, я не могу, да и не хочу.

Мистер Питерс подошел к окну и, достав еще одну сигарку, стал смотреть, как Латимер застилает кровать.

— Детективные романы! Это удивительно интересно, мистер Латимер. Я их очень люблю. Назовите, пожалуйста, книги, которые вы написали.

Латимер назвал.

— А кто ваши издатели?

— Кто вас больше интересует — англичане, французы, шведы, норвежцы, немцы или венгры?

— Венгры.

Услышав ответ, мистер Питерс одобрительно кивнул головой.

— Да, я знаю, это хорошая фирма, — Видно было, что он принял какое-то решение, — Мистер Латимер, у вас найдутся перо и бумага?

Латимер показал на письменный стол, и толстяк уселся за него. И, пока Латимер готовил себе постель и подбирал с пола разные принадлежности, слышно было, как по бумаге скрипело перо. Мистер Питерс решил сдержать слово.

Когда Латимер кончил собирать разбросанные по полу вещи, послышался звук отодвигаемого кресла, и мистер Питерс с сияющей улыбкой на лице заявил:

— Я оставляю вам, мистер Латимер, три листа бумаги. На первом я написал адрес человека, о котором я вам говорил. Его зовут Гродек, Владислав Гродек. Он живет недалеко от Женевы. На втором листе — мое письмо к нему. Если он получит это письмо, он будет знать, что вы мой друг и что он может быть с вами откровенным. Он сейчас уже ушел от дел, так что я могу, ничего не скрывая, сказать, что в свое время это был один из самых выдающихся разведчиков в Европе. Через его руки прошло столько секретной информации, что этому позавидовала бы любая разведка. Но самое замечательное — это то, что полученные им сведения всегда были достоверны. Он работал на несколько стран. Его резиденция находилась в Брюсселе. Для писателя такой человек просто находка. Я думаю, он вам понравится.