На одном дыхании! - Татьяна Устинова

Однажды где-то здесь они смотрели лосенка. Трогательного, губастого лосенка, который объедал листья, а потом вдруг удивленно уставился на них. Мать где-то рядом ходит, сказал тогда Разлогов.

Значит, все это время – и когда смотрели лосенка, и когда клали печь, и когда подтирали за щенком лужи, и когда скучали на протокольных мероприятиях, и когда собирали чемоданы, чтобы лететь на море, – он… знал?! Знал, что где-то пропадает мальчик, его собственный сын. Пропадает потому, что его отец, вот тот самый, что смотрел лосенка и ездил к соседу, державшему лошадей, – чудовище? Отвратительное еще и потому, что так своей вины никогда и не признало?! Откупалось, платило – но никогда не каялось?!

Глафира все шла и шла, и мокрый лапник хлестал ее по щекам. Так тебе и надо, дура. Еще больше бы надо, да некуда!

– Девка! – закричали откуда-то издалека. – Девка, вернись! А-у-у!

– Ау, – мрачно отозвалась Глафира себе под нос, – ау.

Она дойдет до речки, прыгнет с обрыва, и дело с концом. Вода холодная, и это облегчит все дело. Когда-то на Байкале Разлогов говорил ей, что в холодной воде долго не продержаться. Он заставлял ее натягивать спасжилет, но говорил при этом, что в такой холодной воде жилет нужен только для того, чтоб быстрее нашли! У Глафиры нет спасжилета, и быстро ее не найдут.

Впрочем, какая разница!..

Может, от того, что отчаяние ее было так велико и так неожиданно для нее самой, а может, от ветра, который тревожно гудел в соснах, все усиливаясь, выдувал из глаз слезы, а из головы мысли, но только она вдруг остановилась посреди темного леса, закрыла глаза и подумала совершенно отстраненно: что это со мной? Это не моя жизнь. Это чья-то чужая, не имеющая ко мне отношения, уродливая и перепутанная, у меня никогда такой не будет!

Да нет, с досадой возразили ветер и лес, в котором где-то далеко бродил подросший лосенок. Нет же. Это именно твоя жизнь, и ты должна в ней разобраться. Поставить на прошлом крест и продолжать жить дальше. Только вперед – так, кажется, говорит твой Разлогов? Ну если ты, конечно, и впрямь не собираешься топиться!..

Глафира некоторое время постояла, длинно и протяжно дыша, и повернула к дому.

В ванне было невыносимо холодно. Вода была ледяной, хотя Прохоров, кажется, открыл кран с горячей? Этой ледяной горячей водой он поливал и поливал себе голову, и она текла по лицу и по шее, и гадкое трикотажное «неглиже», в которое он нарядился, было насквозь мокрым.

Под дверью стенала кошка Дженнифер, умоляла его выйти. А может, это не кошка умоляла, а прекрасная девушка Олеся, с которой он собирался долго и разнообразно!..

– Дрюня, выходи! – стенала кошка-девушка. – Ну что такое, а? Ну ты прям чудной какой-то! Как будто сам не свой!

Вот молодец девушка! Заметила его состояние.

Прохоров закрыл воду и, стуча зубами, содрал с себя мокрое «неглиже». Надеть было нечего, и он натянул халат, слабо пахнувший Глафирой.

– Ой, ну слава тебе боженька! Я уж хотела эмчеэсникам звонить, чтобы они тебя силой доставали! Дрюнь, ну что за дела, а? Ну что такое, а? Ну даже я из-за кольца этого долбаного не так трясуся, как ты! Ну пропало и пропало, и ладушки! Ну ты же мне новое купишь, Дрюнчик?

– Нет, – сказал Прохоров, упал на кровать и закрыл лицо рукой. – Не куплю.

– Почему-у? – поразилась бедная прекрасная девушка.

Прохоров думал.

Ну хорошо, допустим, допустим!..

Допустим, кольцо забрал Разлогов. Приехал хорошо провести время, небось вискарик свой привез, закуски, икры красной, Олеся это любит. Допустим, после игрищ в постели эта дура показала ему кольцо – ну чтоб хахаль понял, что у девушки есть еще и другие поклонники, и вот какие милые вещицы они дарят! Подари мне колечко! Допустим, Разлогов кольцо узнал. Еще бы его не узнать – такого уродства во всем мире больше не сыскать! Разлогов его узнал и, когда девушка Олеся удалилась «попудрить носик», кольцо из «коробушки» забрал. Допустим, допустим… Что дальше? Что было дальше?! Вот от этого самого «дальше» зависит вся его жизнь!

От мокрых волос подушка тоже стала противной и мокрой. Прохоров выдернул ее из-за головы, швырнул в сторону и попал в Олесю, которая весело засмеялась и кинула ему подушку обратно – думала, игра такая.

Разлогова больше нет, следовательно, с этой стороны опасности тоже нет. Нет-нет!.. Но если он забрал кольцо, что он с ним сделал? Вот, вот это самое главное! Прохоров весь затрясся, пошел мелкой дрожью. Что он мог с ним сделать? Да все, что угодно. Положил в карман, например, чтобы потом разобраться, как кольцо попало к Олесе. «Разбираться» он стал бы с Олесей, о ее связи с Прохоровым он ничего не знал. Да и никто не знал, и не должен узнать!

Что еще Разлогов мог с ним сделать? Вернуть Глафире?! Вряд ли! Как бы он объяснил ей, что забрал ее, Глафирино, кольцо у собственной любовницы?! Нет, пожалуй, самый важный вопрос – именно Глафира! Отдал он ей кольцо или не отдал! Если не отдал и оно пропало, значит, все в порядке. А если… отдал?! Что тогда?

Собственно, на этом кольце и была построена вся комбинация – и она почти удалась! Нет, она во всех отношениях удалась, но Разлогов умер, и оказалось, что комбинация была ни к чему! Все это было совершенно не нужно, потому что Разлогов возьми и умри, и все решилось само собой! Так просто, без всяких комбинаций.

Если Разлогов вернул Глафире кольцо, значит, он должен был что-то ей объяснить – а как бы он стал объяснять? Он-то ведь про комбинацию ничего не знал и мог только догадываться, как кольцо оказалось у Олеси. Он быстро бы догадался – и тогда конец всему, но он умер и ни о чем догадаться уже не сможет! Как вовремя он догадался умереть!

Прохоров схватился за голову – мокро, противно, холодно! И мысли такие же мокрые, холодные!

Фотографию Глафира точно видела, Прохоров об этом позаботился. Впрочем, это было уже не так и важно, ведь Разлогов-то умер! Но Прохорову хотелось еще последнего штриха, так сказать, завершающего всю картину. Это было бы красиво, и потом, не пропадать же задумке! Все логично и по-своему честно. Жена видит в журнале фотографии любовницы. Ей неприятно, но не смертельно. На пальце у любовницы – между прочим, юной, между прочим, прелестной – она замечает собственное кольцо. Она его узнает, конечно! Она оскорблена, и ее отношениям с мужем, и без того натянутым, приходит конец. Все рвется. Прохоров выиграл.

А… если Разлогов успел объяснить Глафире, что никакое кольцо Олесе Светозаровой он не дарил и это все подлог, значит, Прохоров проиграл! Глафира все сопоставит очень быстро – умная девушка, хоть и не так юна и прелестна, как Олеся! И тогда… конец.

Господи, лучше бы это идиотское кольцо утащил Дэн Столетов.

– Дрюнчик-ик! Ну что такое? Ну подумаешь, какая проблема! Ну я уж и сама не рада, что тебе пожаловалась! Пропало и пропало!