Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Вайнтрауб Роберт

Когда людей, нуждавшихся в переправе, не осталось, Рейнолдс, несмотря на наступавших японцев и мины, отправился на «Крайте» к восточным берегам Суматры и пришел в Паданг, где сел на транспорт, отправлявшийся в Индию, а его суденышко отбуксировал из зоны боевых действий крейсер[6].

Если бы Фрэнка и его товарищей на Суматру вывез Рейнолдс, вероятность благополучного исхода возросла бы. Но группа военнослужащих ВВС, в которую входил Фрэнк, была слишком многочисленной для Рейнолдса. Голландский администратор («голландец») нашел местных, которые перебросили британцев через пролив вместо Рейнолдса на флотилии джонок и тонгкангов. Капитан-китаец не слишком хотел уходить в опасное море, и на уговоры ушла пара очень важных дней. Наконец капитана убедили отплыть. На это решение, по-видимому, повлиял подарок в виде ящика опиума, и Фрэнк и около тридцати других военнослужащих отправились на Суматру на старом, но большом тонгканге, разрисованном под морского дракона. Два злых драконьих глаза, выведенные яркой красной краской, приводили в замешательство любого противника.

20 февраля тонканг вошел в гавань Дабо. Это случилось за день до того, как исполнилась неделя с момента, когда Фрэнк и Джуди покинули Сингапур. Казалось, что прошла целая жизнь. Двухдневное путешествие на Суматру люди провели, в основном, в жарком и душном трюме, поскольку большинство военнослужащих британских ВВС, в том числе Стэнли Сэддингтон и новозеландец К. Р. Ноулз и еще несколько беженцев из Сингапура, держались вне поля зрения, чтобы не привлекать внимание проходивших мимо японских кораблей и пролетавших японских самолетов. «Пара британских моряков, переодетых в китайцев», были единственными, кто, по воспоминаниям Фрэнка, рискнул плыть на верхней палубе до того, как спускалась ночная тьма. Джон Уильямс вспоминает, что, выглянув из люка, он увидел, что капитан приготовился и закурил опиум.

Путешествие закончилось в устье реки Индрагири. В мангровых зарослях найти место для высадки было трудно, но капитан, по-видимому, справился с этой задачей и повернул судно вверх по течению. Джеффри Брук плыл на другой джонке, шедшей впереди той, на которой находился Фрэнк. Брук вспоминает, что судно шло против течения медленно:

«Переход был отмечен громким шумом крыльев, с которым взлетали крупные птицы вроде журавлей, и топотом кабанов, быстро убегавших из луж грязи в густые джунгли по берегам реки. Из ила выскакивали необычные рыбы с плавниками, напоминавшими уши кроликов, и однажды мы видели крокодила. Солнце наконец скрылось в черном причудливом сплетении деревьев, а вместе с ним исчез и наш интерес к суматранской фауне или к чему-либо другому».

Через день или два после Брука такое путешествие совершил Фрэнк. Джонка, на которой он плыл, остановилась у маленькой рыбацкой деревушки, построенной на сваях. Там на стене висели приказы какого-то британского майора, рассказывавшего, как именно надо действовать дальше. Деревенским вождем был евразиец, который предложил Бруку еду, но заметил, что через деревню уже прошло несколько тысяч беженцев из Сингапура и кладовые почти пусты. Так что Фрэнк, прибывший после Брука, не только наелся, но и понял, что время истекает.

В Тембилаане, понятно, нарастало беспокойство. Тембилаан был главной остановкой на Индригири. Английский офицер, распоряжавшийся в Тембилаане, капитан Эрнест Гордон, спросил Брука, сколько человек в его группе. «Шестьдесят. За нами следуют еще две или три джонки с людьми», – ответил Брук. Гордон был удивлен. «Это очень обескураживает, – сказал Гордон Бруку. – Мы полагали, что эвакуация заканчивается». На самом деле, до конца было далеко, поскольку через день или два появилась джонка с Фрэнком. Люди объедались кокосовыми орехами (от которых у всех начался понос), яйцами и рисом и спали в складе, в стенах которого, по словам Джона Уильямса, «роились крысы». Ветхий тонгканг разваливался на глазах, поэтому Гордон распорядился отправить его вверх по реке на запад.

Следующей остановкой стала каучуковая плантация в деревне Айер-Мюлюк (деревню называли также Моелик или Айер-Молек). Дождь перешел в ливень. Люди прохлюпали по грязи к кирпичным лачугам, в которых некогда обрабатывали каучук. Перед тем как беженцы легли спать, им выдали мыло. Кроватями служили длинные траурно-черные листы каучука, оставшиеся в лачугах, так что люди, по словам одного из беженцев, «спали как впавшие в спячку гусеницы».

В это самое время состояние тонгканга стало критическим. Прогнившее дерево насквозь пропиталось водой, которая начала хлестать сквозь днище. Фрэнк и несколько других моряков решили, что настало время поменять судно, и им удалось найти ничейную моторку, достаточно большую для того, чтобы вместить всех. Это оказалось мудрым решением, так как пока они спали в каучуковых лачугах, их тонгканг пошел на дно реки. Утром, когда Фрэнк вывел моторку из дока, он увидел те самые красные глаза, нарисованные на корме лодки, которые теперь глядели на него из реки. «Эти глаза создавали впечатление доисторического водяного монстра», – вспоминал Фрэнк.

Группа отправилась в Ренгат, где в то время, как судно виляло по излучинам реки перед тем, как войти в город, наступил роковой момент. В интервью, которое Фрэнк дал Нойманну и ван Витсену в 1970 году, он с волнующими подробностями рассказал о том, что именно там он впервые увидел взгляд Джуди, пойнтера, который станет его лучшим другом. «Я не знал, кто она или откуда пришла, – вспоминал Фрэнк. – Лишь позднее мне сказали, что эта собака – одна из выживших с канонерки «Кузнечик». Помню, что подумал: «Что делает здесь прекрасный английский пойнтер и почему никто за нею не присматривает?»… Я понял, что хотя она выглядит худой и хрупкой, она была настоящим борцом».

Больше Фрэнк ничего не записал. Он не написал, что в душе у него что-то шевельнулось при виде Джуди, которая могла вызвать мимолетную симпатию разве что необычностью того факта, что собака находилась в компании с другими британскими военнослужащими. Но резвая сучка пойнтера определенно произвела на Фрэнка впечатление достаточно сильное для того, чтобы спустя десятилетия он помнил об очень короткой встрече с Джуди.

К сожалению, этот рассказ вызывает массу новых вопросов. Следует вспомнить, что группа вывезенных с Позика людей (Джуди находилась именно в этой группе) тоже отчаянно опаздывала в Паданг. Но эта группа добралась до Ренгата тогда, когда последние машины уже ушли из городка на запад. Это был момент, когда «каждый боролся за себя и сам себя спасал». В записанных интервью Фрэнка нет ничего, что объясняло бы причины, по которым группа беженцев с Позика и Джуди были вынуждены уйти в джунгли и проделать пешком весь путь до Савах-Луэнто, а группа беженцев с Помпонга, в которую входил Фрэнк, этого не сделала.

Единственный ключ к разгадке этой тайны дает Брук. В своих воспоминаниях он рассказывает о нескольких тревожных днях ожидания в Ренгате, в течение которых администрация отчаянно искала грузовики или автобусы. В конце концов Брука сделали старшим на старом пароходе, буксировавшем две баржи, на которые погрузили половину находившихся в Ренгате военнослужащих. Пароход и баржи шли со скоростью гуляющего человека, не более двух километров в час. «Берег, мимо которого мы проплывали, едва виден!» – писал Брук. Но на следующий день, когда они миновали широкую излучину, то увидели большой лагерь военнослужащих. Действительно, удалось собрать несколько автобусов, на которые погрузили пришедших из Ренгата, и еще оставалось достаточно места для прибывших на баржах, в том числе для Брука.

Очевидно, Фрэнк и члены его группы уехали на одном из этих автобусов. Если Фрэнк действительно видел Джуди в Ренгате, то нет причин думать, что он ошибся. Единственным логическим объяснением является то, что пока искали автобусы, группа, в которую входила Джуди, потеряла терпение и отправилась в Паданг пешком. Шансы у группы, ушедшей в джунги, столкнуться с другими группами беженцев были невероятно малы.