Исполнение желаний - Владимир Круковер

Ворон, который был и вороной, задумался. Он думал о добре и зле, 0 мгновении жизни и вечности, о низости и высокости странного двуногого существа, которое наивно считает себя вершиной мироздания, хотя всего-навсего есть его подножье.

Но сам давно прошел эти ступени познания себя и мира, его сверх «Я» существовало едино и множественно, он ощущал свою личность в камне и цветке, в вороне и вороне, в прошлом и будущем, а свое человеческое обличье вспоминал с трудом и без особого желания.

Город клубился где-то впереди, будучи в то же время далеко позади, сплетались вокруг него и вне его судьбы и чаяния, вечность приподнимала бархатное крыло невозможности, которая становилась возможной мгновенно в неисчерпаемой бесконечности космического сознания.

Было хорошо и чуть-чуть тревожно, как всегда бывает на пороге чистилища.

Ворон взмыл в пустоту молчания и камнем пал вниз — сквозь зло и добро, сквозь истину и ложь, сквозь крик и немоту…

А огромная алмазная гора ждала прикосновения его клюва. Одного прикосновения в одно тысячелетие. И тикали секунды вечности, неисчерпаемые секунды вечности…

Конечно же, такие вставки в детектив, предназначенный для толпы, не вполне правомерны. Они снижают «читабельность», а следовательно лишают издателя доходов. Вот тут-то и начинается второй этап.

Если в совдеповское время я годами оббивал пороги издательства, прежде чем добивался включения книги в план. Потом десятки редакторов и цензоров паслись на моей рукописи, честно отрабатывая скудное жалование. Это было неприятно, но азартно. Какой-то своеобразный путь борьбы, полоса препятствий. Тем более, что гонорары в те времена были хорошие, одна небольшая книжечка могла кормит автора целый год.

Нынешние коммерческие издательства населены «новыми русскими» в худшем смысле этого неологизма. И противно, когда они высказывают свое безапелляционное мнение о выстраданных кровью авторских трудах. Вдобавок, эти книжные жуки всегда знают, что нужно читателю и в какой форме это должно быть изложено.

В какой-то мере они правы — толпа обладает еще меньшим количеством извилин в мозгах, чем эти книжные магнаты.

Платят авторам нынче гроши. Поэтому современный писатель подрабатывает «чернушкой» в мягких переплетах, а хорошие произведения почти не пишет — трудно найти издателя.

Но есть еще и третий этап. Что бы там не говорили, но любой пишущий ждет реакции на свою писанину. Без обратной связи он иссякает, как гниет колодец, которым не пользуются долгое время. И часто эта реакция совершенно не соответствует ожидаемой. Все же подсознательно мы пишем для равных, а ответ приходит от мелких, низких. Хорошо еще, если он просто не понял тебя, хуже — когда понял превратно. Писатель (журналист) слишком остро реагирующий на литературных гиен — критиков и на мнение толпы может сломаться.

Где-то у Стругацких мне довелось прочитать очень правильный совет на эту тему. Не ручаюсь за точность изложения, но суть передам. Каждый писатель должен заранее знать, что треть его читателей останутся равнодушными, треть — станут врагами и лишь последняя треть воспримет вас благосклонно.

Нынче писателей «делают», как делают «звезд» в шоу-бизнесе. И вовсе не обязательно, чтоб этот писатель умел писать. Не умеет же писать Незнанский, страдает асклепсией — дефектом мышления, не позволяющим связно излагать мысли на бумаге. Но раскрутили проныру, сделали из него фетиш для некоторых читателей. И трудятся ребята из литературного института, создавая «бессмертные» произведения западного автора…

Что-то я разошелся. Видать до сих пор свербит в моем подсознании обида на оскорбления, нанесенные редакторами, критиками, издателями. Хочется, даже, упомянуть их пофамильно, хотя смешно выглядит такая мелочность в устах всемогущего. Ладно, живите книжные паразиты, не до вас.

Кстати, когда я разбогател, появлялась мыслишка открыть собственное издательство, набрать туда умных сотрудников и делать хорошие книги, оплачивая труд всех, кто к этим книгам причастен, по высшей категории. И, что самое главное, продавать эти книги ниже себестоимости, чтоб могли их купить и в России, и в странах СНГ. (Сперва, даже, думал о бесплатной раздаче, но понял, что это станет доходом только для спекулянтов).

Признаться, я писал это предостережение, этот дневник, эту исповедь! — черт бы ее побрал — охотно лишь вначале, пока описывал некоторые странные или грустные эпизоды из прошлой жизни. Это мне было интересно. Вспоминать, иногда с помощью Проводника, когда терялись детали, заново чувствовать. Может, именно в том счастье воспоминаний — в чувствование. Не зря же, вспоминать некоторые эротические эпизоды приятней, даже, чем их испытывать в реальности. Это мощно испытывают те, кто в тюрьмах и зонах, где от вечерних и утренних мастурбаций содрогаются многоярусные ряды зэков…

И вот сейчас, будучи всем и… никем, я с большим бы удовольствием стал вспоминать свои мечтания. О богатстве, о здоровье, о могуществе. А не то, как живется богатому, могущественному и, уже здоровому. (О том, как Проводник меня оздоровил и как потом Матр оздоровил меня многажды я еще расскажу).

Приятно переехать из однокомнатной хрущевки в шикарный особняк. Но не вижу особой радости от возможности иметь несколько сотен таких особняков в разных концах света. Даже один особняк создает (по крайней мере, для меня) множество неудобств. Он начинает требовать охрану, прислугу, он обрастает обслуживающим персоналом помимо твоей воли, и ты уже не свободен, как был свободен в нищей хрущевки, которую и запирать было не от кого. Всюду копошатся эти придатки богатого жилища. Один ремонтирует сложную систему ассенизации (семь туалетов, не считая джакузи и раковин с ваннами, плюс бассейн, плюс система полива зимнего сада), второй натирает паркет, третий заменяет лампочки (эти лампочки перегорают периодически, а их несколько сотен), четвертый висит в люльке, моет окна, пятый чистит бассейн, на кухне человек восемь священнодействуют (не может же владелец шикарного особняка питаться, как жилец хрущевки, селедкой и картошкой с куском вялого магазинного хлеба), в саду садовник с учеником секатором щелкают… А еще охрана с ее бойцами и электронной сигнализацией, которая, в свою очередь, изредка срабатывает в неположенное время…

Особняк невозможен без машины, а лучше — небольшого автопарка. Да, как же может особняк допустить, чтоб хозяин и в грязь и в жару ездил на «запорожце». Нет, для одной погоды особняк предусматривает американский джип, мощный, как танк, для другой — японский микроавтобус с микроклиматом. Для прогулки он выведет из гаража открытый кабриолет, для деловой поездки подгонит к парадному входу БМВ или «мерседес» последней модели. Есть в запасе у особняка и машины представительского класса, и малолитражки для жены и детей хозяина.

Машины требуют обслуживания. Особняк нанимает механиков, шоферов, выездных охранников. Телохранителей. Хранителей тела…

И это лишь один особняк, первый…

Сегодня, ночуя в коконе силового поля, я посмотрел на облака, на вершины Гималаев под этими облаками, зевнул, выпил талой воды. И, пересиливая себя, решил надиктовать (правильней сказать — надумать) Проводнику несколько страниц в хронологическом порядке.

Став богатым я несколько раз подбирал нищих девушек и старался дать им все желаемое. Конечно, я воображал себе сюжеты из «Колдуньи» или «Красотки». Но все эти девушки мгновенно превращались в жадных и тупых фурий, уверенных, что имеют на меня какие-то права. И это при том, что я с ними (за исключением одной) даже не ступал в интимные отношения.

Аналогично вели себя и дети.

Я попытался заняться осмысленной благотворительностью. Для стариков открыл бесплатную столовую, где их кормили действительно вкусно и обильно. Личным контролем добился культурного обслуживания, для чего пришлось несколько раз обновлять обслуживающий персонал. Стремился, чтоб клиенты не чувствовали себя униженными. Разрешал брать часть пищи с собой.

И… ничего приятного. Всех стариков Москвы я накормить не мог, а их количество увеличивалось, возле столовой начали скапливаться толпы (и не только стариков), на входе пришлось ставить увеличенную охрану, начались скандалы, митинги (как нищие любят митинговать), беспорядки. После того как два БОМЖа в драке изувечили друг друга я закрыл столовую.

Открыл два детдома за городом. Вложил хорошие деньги, старался, чтоб они были такими же, как тот, блистающий паркетом, детдом, который чекисты подарили Макаренко. Увы. Или дети теперь не такие, или я так и не смог набрать хороших воспитателей. Во-первых, воровали и педагоги и дети. Хотя те же педагоги получали министерскую зарплату, а дети имели больше всего необходимого, чем в средней российской семье. Не считая денег на карманные расходы. Во-вторых, к своему дому, к имуществу те и другие относились, как печенеги во время набега на русские поселения.