Вождь. «Мы пойдем другим путем!» - Ланцов Михаил

30 апреля 1898 года. Испанская Империя. Филиппины. Манильская бухта

Адмирал Дьюи подошел со своей эскадрой ко входу Манильскую бухту с определенным трепетом. Начиналась первая серьезная война не только для него, но и для его страны. Хочешь – не хочешь – станешь переживать.

Отправив на разведку крейсер «Бостон» и канонерку «Конкорд», он закурил, нервно начав вышагивать, ожидая результата. Но там оказалось пусто.

- Итак, - начал подводить итог вечернего совещания Дьюи. – Судя по всему наш противник находится в бухте Кавиты. Значит и нам туда идти.

- Но внутри могут быть минные заграждения, - возразил капитан «Конкорда».

- Могут, но мы долго без базы действовать не сможем. Да и допустить их бегства нельзя. У них есть два юрких бронепалубных крейсера, которые потом мы будет долго и мучительно ловить по всему архипелагу.

- И кто пойдет первым?

- Я и пойду, - произнес коммодор Дьюи, глядя с нажимом на подчиненных.

Сказано – сделано.

Ровно в двадцать один час сорок пять минут корабли американской эскадры направились в Манильскую бухту через северный проход, которым редко пользовались. То есть, стремясь сохранить определенный эффект внезапности. Им было и невдомек, что посты наблюдения, организованные по всей округе, уже не только донесли об их появлении и составе, но и тщательно отслеживали каждое их телодвижение.

Четыре бронепалубных крейсера второго и третьего ранга несли на своих бортах десять только одних восьмидюймовых пушек. Плюс массу шести и пяти дюймовых орудий. Плюс две канонерские лодки с десятком шестидюймовок. Солидный такой набор. Особенно, что у него водоизмещение совокупное было вдвое больше всей испанской эскадры на Филиппинах, и броня какая-никакая имелась.

В реальной истории испанскому адмиралу Патрисио Монтехо-и-Пасарон просто нечего было противопоставить этой мощи. От слова вообще. Все что было на ходу – было мелким, медленным и плохо вооруженным. И это, не говоря об острой нехватке угля, боеприпасов и выучке экипажей.

Вот.

Значит лежать всей этой прелести на дне, если бы за год до происходящих событий в Манилу не прибыл Диего Торрес с кучей денег, полномочий и целым полком прекрасно подготовленной пехоты.

- Слушай, я не хочу связываться с твоими старыми калошами! – Как-то в сердцах выдал он.

И Патрисио не обиделся. Тем более, что для обороны Манильской бухты он сделал очень многое. А его калоши? Довольно было и того, что с приездом Диего прекратились проблемы с углем. Да и практические снаряды для упражнений стали появляться. Ничего особенного, но… Патрисио впервые за всю свою службу смог вывести людей на учения….

А потом, тайно стали завозить кое-какое имущество и оборудовать для него позиции. Что позволило получить, например, две батареи современных скорострельных пушек Канэ калибром сто двадцать миллиметров. Восемь стволов. Много или мало? Ну как сказать. Особенно в том ключе, что они оказались единственными современными пушками в Маниле. Вот. И полковник на этом даже не думал останавливаться…

Так что теперь, когда коммодор Дьюи стал приближаться к порту Кавиты, где Патрисио пытался лихорадочно организовать свой горе-флот, все эти секреты начали работать.

Первым проходом коммодор Дьюи хотел провести разведку боем. А потому решил пройти тремя наиболее сильными своими крейсерами в виду порта и немного пощупать испанцев. Вполне разумная идея, но… он слишком близко подошел к берегу. Непростительно близко.

- Торпеды! – Вдруг заорал истошным голосом наблюдатель на марсе.

- Что? Где? – Встрепенулся коммодор.

- Сэр! По правому борту! Сэр!

- Но откуда? – Ошалело переспросил коммодор, с удивлением заметивший пенные следы. Впрочем, растерянность у него была недолго. – Полный вперед! Право на борт! – Рявкнул Дьюи, вцепившись в поручни. Да так, что пальцы побелели. Очень неудачное начало боя. Это не к добру.

Он смотрел на эти пенные следы и пытался сообразить – что же произошло? До берега было кабельтовых пять  и все как на ладони. Откуда тут могли взяться торпеды? Тем более, что по данным разведки у противника здесь не имелось ни одного миноносца. Чертовщина какая-то…

Впрочем, Джордж и не мог знать. Ведь такое понятие как береговые торпедные установки были ему не известны. Их время еще не пришло. А на стоящие на самом берегу четыре больших сарая ветхого вида никакого внимание не привлекали. Ну стоят и стоят. Вон, причалы к ним приделали. Лодки рыбачьи пришвартованы. Сети какие-то весят. Мало ли какая хозяйственная постройка? Правда, она странно нависает над водой уходя вдаль от берега. Но что в этом странного? Всякое бывает.

Вот. Но мы отвлеклись.

Несмотря на вполне разумный и своевременный маневр «Олимпия» не успевала вписаться в нужную траекторию. Ведь против нее шел широкий веер. В эти времена и понятия-то такого не было. Что только увеличивало удивление коммодора. Как такая вещь вообще могла получиться? И вот, буквально на последних метрах траектории крейсер «скушал» одну торпеду. Не очень мощную, конечно, но для его пяти тысяч тонн и полного отсутствия противоторпедной защиты и такого подарка было немало.

- Проклятье! – Взревел Дьюи вставая на ноги. Ведь держался же, а все-равно сбило с ног. Нервы наверно. Да и мостик высоко – сильнее качнуло. – Доложить о повреждениях!

- Торпеды! – Вновь заорал марсовый, спустя несколько минут.

- Какого черта?! Откуда?! – Дьюи был вне себя от ярости.

- Сэр, а что это за сараи на берегу? – Поинтересовался старший офицер.

- Сараи и сараи! Какое нам до них дело?

- Траектория, сэр.

- Что траектория?

- Если посмотреть с какой стороны идут торпеды, то… - лицо Дьюи налилось краской.

- Немедленно открыть огонь! – Прорычал он. – Разнести их в щепки! В труху!

Барбетные установки начали разворачиваться, но было уже поздно. В этот раз по лишившемуся ходу и просевшего носом крейсеру торпеды шли узким веером, не оставляя ему никаких шансов.

И не только ему. Идущие впереди бронепалубные крейсера «Бостон» и «Балтимор» также столкнулись с этими неприятными гостинцами. Впрочем, Дьюи было не до них. Он прекрасно понимал – это конец. Еще две-три торпеды в его «Олимпию» и она банально перевернется, утащив его за собой. А то и разломится. Оно ему надо? Вряд ли. Поэтому, коммодор, не мудрствуя лукаво заорал:

- Всем покинуть корабль! - И бросился впереди всех к противоположному борту. Вот так глупо умирать совсем не хотелось….

Но на этом трагедия не закончилась. Скорее, напротив.

Достаточно короткий «Бостон» смог вписаться в траекторию разворота, буквально впритирку разойдясь с торпедой. А вот «Балтимор» повторил судьбу «Олимпии», за тем исключением, что поймал не одну, а сразу две торпеды первого веера. Так что, второго залпа по его искореженному взрывами телу было уже не нужно.

Однако выживший «Бостон» не сплоховал и открыл огонь из носовых восьми и шести дюймовых орудий. Сложить два плюс два смогли и там. Поэтому на посты береговых торпедных станций посыпались снаряды. Не очень интенсивно, конечно. Но все же. Снаряды калибров восемь и шесть дюймов – это совсем не шутки. А потому расчеты прыснули в разные стороны, спасаясь по возможности. То есть, строго выполняя данный им приказ. Геройствовать никого Диего не призывал. Даже более того – приказал отрыть поблизости от постов нормальные окопы и блиндажи, в которых бойцы смогут пережить артналет, будет он случится. Людей нужно было ценить. Своих, разумеется.

Уничтожив все постройки на берегу и, поняв, что больше торпед не будет, «Бостон» застопорил машины, начав спускать шлюпки. Требовалось поднять на борт всех, кто выжил с потопленных крейсеров. А что может быть лучше остановившегося корабля для артиллеристов противника? Только такой подарок, разместившийся в пристрелянном квадрате. Так что, именно в тот момент, как крейсер оказался в раскорячку из-за спускаемых шлюпок, на него обрушился град стадвадцатимиллиметровых снарядов. Обе батареи во все восемь своих стволов работали на пределе скорострельности. Благо, что вся акватория была ими уже пристреляна.

За какие-то пять минут в многострадальный «Бостон» оказалось выпущено около четырехсот пятидесяти снарядов из которых тридцать два вошло в его нежный корпус. Много это или мало? Для практически незабронированного корабля, водоизмещением чуть больше трех тысяч тонн оказалось достаточно. От носа до кормы вся его надстройка напоминала искореженные руины, в которых полыхал огонь. Шлюпки сдуло, предварительно превратив в щепу. А остатки экипажа выпрыгивали на борт… по возможности.

- Вот как-то так, - усмехнулся Диего, складывая подзорную трубу.