Умри стоя! (Доблесть и честь) - Артём Мичурин

— Так точно! — проорали в четыре горла сержанты.

— Хорошо! Основная цель — база Злого Солнца в глубине района! Прихватим чёрные жопы, чтоб ни одна обезьяна с автоматом не ускользнула! Что до безоружных обезьян, то их уничтожать только в случае неповиновения, оказания сопротивления или если покажется, что они ведут себя подозрительно! Мы же не звери! — по строю прокатился дружный смех. — И будьте внимательны! Сжимающееся кольцо — это высокая вероятность «дружеского огня»! Нет ничего обиднее, чем подохнуть от пули сослуживца! Так что не палить во всё, что движется! Выбирайте цели зряче! Вопросы?! Тогда по машинам! Искупаем тварей в крови!

— Да!!! — грянула рота, и шестьдесят пар окованных подошв застучало по бетону в направлении вертолетных площадок.

— Два нуля один! — окликнул сержант Киров «необычное» звено, когда второе отделение уже начало загружаться в «скарабей», и указал на огромные лопасти, возвышающиеся над остальной вертолётной эскадрильей. — Вам туда! Встретимся на мете!

Ми-100 «Аврора» стоял с заглушенным двигателем и распахнутыми створками десантного отсека, куда без труда поместилась бы БМП. Громадная машина имела два несущих винта на противоположных концах сигарообразного чуть приплюснутого сверху фюзеляжа, и здорово напоминала летающий корабль. Экипаж состоял и трёх человек: пилота, одновременно выполняющего функции наводчика расположенной в носу автоматической тридцатимиллиметровой пушки; и двух борттехников, в чьи обязанности так же входило обслуживание роторных пулемётов калибра 10 мм, установленных в бронированных полусферах по обоим бортам.

Один из техников активно жестикулировал руками, загоняя пахнущий керосином воздух в утробу «Авроры».

— Что так долго?! Живо на борт! — проорал он, ничуть не смущаясь габаритами пассажиров, и сомкнул створки, когда все оказались внутри.

— Здоровенная байда, — оценил Талос внутренний объём винтокрылой машины.

— Вы двое, — указал борттехник на Братьев, — по левому борту! Сюда. Пристёгивайтесь! А ты, — переключился он на Глеба, и ткнул пальцем в противоположную скамью, сваренную из внушительной толщины стального профиля, — сюда! Надеюсь выдержит. С ремнями справишься?

— Так точно! — ответил Глеб.

Борттехник кивнул и, бурча под нос: «Надо было ради десяти минут машину уродовать», поспешил на помощь своему коллеге, занятому креплением «Химеры» к полу вертолёта. Над головами загудел двигатель.

— Всё, идём на взлёт! — объявил техник, разделавшись с последним крепёжным тросом, и занял место у пулемёта, как и его визави.

Гул стал сильнее, по фюзеляжу пошла вибрация, передающаяся на «Ивана» через ноги и спину. Чувствуя эту механическую дрожь, Глеб поймал себя на мысли, что впервые ощущает костюм. Будто могучие стальные мышцы заныли, давая о себе знать, как после тяжёлой тренировки. Собственная силовая установка и сервоприводы работали до тошноты мягко. Иногда Глеб вовсе забывал, что на нем полтонны брони. Моментальные реакции «Ивана» в купе с отсутствием физических усилий создавали эффект лёгкости. Только стрельба давала немного почувствовать правую руку машины.

«Аврора» оторвалась от земли и, развернувшись, легла на курс.

Сидящие напротив Братья, язвительно ухмыляясь, разглядывали «Ивана», пока Талос не включил частоту звена, и в гарнитуре Глеба раздалось:

— Я слышал, Палачи, когда приспичит, гадят прямо в броню. Правда что ли?

— Случается, — ответил Глеб, надеясь на скорейшее окончание этой «милой беседы».

— Прямо так вот и ссут под себя? — даже за тонированным бронестеклом было видно, как брезгливо скривилась рожа Талоса.

— Ага.

— Ты подумай! А если живот прихватит?

— Значит обосрутся, — невозмутимо разъяснил Глеб.

— Чёрт! Так потом и воюют, обосранными?

— У них специальные трусы с абсорбирующим наполнителем, — добавил Глеб, вздохнув.

— Но, если твёрдо навалил, оно ж не впитается, — не унимался любознательный Талос. — Будет размазываться по жопе и к ляжкам липнуть. Слушай, а ты сам-то в сортир заскочить успел?

— У меня в броне система жизнеобеспечения.

— Это как? — подключился к беседе Колосс.

— Продукты жизнедеятельности, выводимые из организма, прогоняются через фильтры и делятся на дистиллированную воду и твёрдый шлак.

— Так у тебя чего, трубка в жопе? — весело поинтересовался Талос.

— В башке у тебя трубка мочеточная! — не выдержал Глеб. — Поддон там! Ясно?

— Слышь, — ухмыльнулся Колосс, — а если железяка твоя сломается, и придётся из неё вылезти, ты что же, голой задницей будешь сверкать?

— На этот случай есть НАЗ. Там хб, разгрузка с магазинами, рация и автомат. Вот, — указал Глеб себе за спину, на притороченный слева от патронного ранца пластиковый кофр. Ещё вопросы будут?

Братья переглянулись.

— А туалетная бумага там есть? — прыснул слюной на забрало Талос.

Глеб уже потянулся к застёжке ремня, чтобы встать и провести воспитательную беседу, когда в эфир вклинился Преклов:

— Я считал, что сила Старших Братьев проявляется в бою, а оказалось — в пиздеже.

— Повтори, — прорычал Талос, приподнявшись.

— Уймись, — положил Колосс руку ему на плечо.

— Я сказал, — спокойно продолжил Преклов, — что вы оба — пара никчёмных трепачей. И, кстати, я ни разу не слышал о Старших Сёстрах. Вас кастрируют, или друг с другом сношаетесь?

Теперь поднялся и Колосс:

— Я не ослышался? Ты назвал нас пидорами?

Глеб отстегнул ремень и встал, прикидывая, с кого из Братьев начать в случае перехода от слов к делу. Но ситуацию спасло объявление пилота по громкой связи:

— Идём на посадку. Проверьте ремни. Мне за вас по жопе получать совсем неохота.

Все трое нехотя заняли прежние места и пристегнулись.

Вертолёт, выровнявшись, начал снижение.

— Ещё потолкуем, — заверил Талос, прежде чем створки десантного отсека распахнулись, и внутрь ворвался поднятый винтами песок.

— Наконец-то! — снаружи, придерживая шлем, стоял сержант Киров с отделением. — Только вас ждём! Шевелись! Эй, там, вашу мать! — крикнул он, стукнув кулаком в борт. — Особое приглашение нужно?! Открепляйте эту хрень живее!

— Рядовой Преклов, — представился Анатолий, выкатываясь наружу. — Можно просто Химера.

— Ага, хрень, я запомню!

Створки «Авроры» сомкнулись, и огромная винтокрылая машина взлетела, оставив своих недавних пассажиров в вихре красной пыли.

— Вы, четверо! — обвёл сержант пальцем личный состав «Алтая». — Держаться возле меня! Никакой самодеятельности без приказа! На связи! — отвернулся он, сунув ладонь под шлем. — Так точно! Вас понял! Выдвигаемся! Отделение, слушай мою команду! — проорал Киров, поправляя автомат. — Идём в город! Дистанция между звеньями — тридцать метров! Ориентир — вон та здоровая хибара! — указал он на почерневшие остатки многоквартирного дома. — Обходим её и продолжаем двигаться в том же направлении! Не терять визуальный контакт с соседним звеном! Всё ясно?! Вперёд!

Штурмовики выстроились цепью и пошли. Сержант со звеном «Алтая» оказались в её центре.

Несмотря на раннее утро, температура уже поднялась до градуса, далёкого от прохлады. Старшие Братья то и дело совали руку под забрало, вытирая испарину, и Глеб, наблюдая за их мучениями, радовался, что находится внутри кондиционируемого «Ивана», а не орошает потом сухую красную землю Африки, простирающуюся во все стороны кроме севера. Там, заслоняя горизонт, раскинулся Йоханнесбург — огромное, рваное и прожженное лоскутное одеяло, сотканное на руинах погибшего города. Он, словно куча дерьма, растекался от центра, возвышающегося остатками высотных зданий, к всё более низким окраинам — беспорядочному нагромождению халуп, построенных из всего, что только можно пустить в дело. Именно к такой окраине и приближалось второе отделение под командованием сержанта Кирова.

— Чёрт. Сюда бы пару-тройку бульдозеров пустить впереди пехоты, — заметил Колосс. — Это ж сраный лабиринт.

— Отставить разговоры, — бросил Киров через плечо, взяв СГК-5 наизготовку. — Смотрите в оба. Черножопые скоро просекут фишку, и тогда только поспевай не зевай. Главное — меня не подстрелите, салаги.

— Будь спокоен, сержант, — обнадёжил Талос. — Ты в зачёт не идёшь.

Отделение углублялось всё дальше в трущобы. И, по мере продвижения, соседние звенья всё реже оказывались в зоне прямой видимости. Лишённая всякого плана и логики застройка становилась плотнее. Преклову приходилось демонстрировать чудеса пилотирования, чтобы провести «Химеру» между стен, не снеся их.

— Дьявол. Ну и вонища, — Киров шагал, стараясь обходить валяющиеся под ногами отбросы и при этом не спускать глаз с теснящихся по сторонам халуп. — Ага, — указал он стволом на промелькнувшую впереди фигуру, — забегали, твари. Скоро жди гостей.